— У нас достаточно воздуха, — сказал он. — Достаточно для всех, а к тому времени, когда его станет не хватать, мы придумаем, как выйти из положения. Правильно?

Роланд хотел верить, и он кивнул. Позади него кивнул и Солдат-Тень, он сказал Маклину:

— Молодец.

Полковник осмотрел свою квартиру, располагавшуюся почти над тем коридором. Дверь сорвана с петель, часть потолка обрушилась; в полу зияла расщелина, в которую провалились кровать и прикроватная тумбочка. Ванная тоже развалилась, но в свете фонарика Маклин увидел, что в лунке унитаза осталось несколько пригоршней воды. Он напился из него, а затем и «Медвежонок» и Роланд. Никогда прежде вода не была такой вкусной.

Маклин подошел к шкафу. Внутри все обвалилось, и содержимое вывалилось наружу. Он встал на колени и, держа фонарь на сгибе руки, стал рыскать в куче, ища что-то, что, он знал, должно быть там.

Немного погодя нашел.

— Роланд, — позвал он. — Поди сюда.

Мальчик стал позади него.

— Да, сэр?

Маклин подал ему автоматический пистолет «Ингрем», лежавший раньше на полке шкафа.

— Под твою ответственность.

Он засунул в карманы куртки несколько обойм.

Роланд засунул рукоять священного топора за пазуху под ремень и взял автомат обеими руками. Он был тяжелый, но он и должен быть такой…

Такой справедливый. Справедливый и значительный, как некий настоящий символ власти, за который Рыцарь Короля должен отвечать.

— Ты что-нибудь понимаешь в оружии? — спросил его Маклин.

— Мой отец брал меня… — Роланд запнулся. Нет, это надо было говорить не так. Совсем не так. — Мне приходилось стрелять по мишени, — ответил он. — Но не приходилось из такого.

— Я научу тебя, как это делать. Ты будешь моим указательным пальцем на спусковом крючке, когда это понадобится.

Он посветил на «Медвежонка», стоящего в нескольких футах и все слышавшего.

— Этот парень с этого момента будет при мне, — сказал он «Медвежонку», и тот кивнул, но ничего не сказал.

Маклин больше не доверял «Медвежонку». «Медвежонок» знал слишком много и мог сорваться. Мальчишка — другое дело. О, нет, у парня крепкие мозги, он ловок, ему пришлось видеть, каково было парню спуститься в яму и проделать то, что от него потребовалось. Парень выглядел как слабак, но если бы он сдался, то сдался бы еще до этого.

Роланд повесил автомат на плечо и приладил его так, чтобы было удобно воспользоваться в случае неожиданности. Теперь он был готов идти за Королем куда угодно. Из тенистых глубин его памяти стали всплывать лица, мужчины и женщины, но он вновь запихал их на дно. Он больше не хотел вспоминать эти лица. В этом не было пользы, это только расслабляло его.

Маклин был готов.

— Хорошо, — сказал он. — Ну, посмотрим, что получится.

Одноглазый горбун и мальчик в разбитых очках последовали за ним в темноту.

— Леди, — сказал Джек Томашек, — если вы надеетесь пройти через это, то нам с вами не по пути.

Сестра не отвечала. С реки Гудзон ей в лицо дул резкий ветер, и она сощурила глаза против колючих снежинок, летевших из черных облаков над ними, растянувшихся по всему горизонту как погребальный саван. Жиденькие желтые лучики солнца пробивались сквозь облака и перемещались как прожектора в фильмах о побегах из тюрьмы, угасая, когда дыры в облаках закрывались. Река кишела трупами, была забита плывущим хламом, корпусами сгоревших барж и катеров, все это медленно, как ледяная шуга, уплывало на юг, к Атлантическому океану. На другом берегу этой кошмарной реки нефтеперегонные заводы все еще полыхали, и черный густой дым от них вихрем сносило на берег Джерси.

Позади нее стоял Арти, Бет Фелпс и латиноамериканка, закутанные в разодранные на полосы занавески и в манто от холодного ветра. Латиноамериканка почти всю ночь проплакала, но сейчас глаза у нее высохли, все слезы кончились.

Ниже гряды руин, на которой они стояли, был въезд в Голландский туннель. Въезд был забит автомобилями, у которых взорвались бензобаки, но это было не самое худшее; самое худшее, что увидела Сестра, было то, что остальные из этих автомобилей стояли по колеса в грязной воде реки Гудзон. Где-то внутри этого длинного и темного туннеля его верхнее перекрытие вспучилось кверху взрывной волной и прорвалось, и в эту дыру втекала река, что еще не разрушило его, как Туннель Линкольна, но делало опасным переход через болото из сгоревших автомобилей, трупов и еще Бог знает чего.

— Что-то не хочется мне плавать, — сказал Джек. — Или тонуть. Если эта сволочь туннель свалится на наши головы, мы можем сделать нашими жопами прощальный поцелуй.

— Ну хорошо, а что, есть лучшее предложение?

— Пойти на восток к Бруклинскому мосту. Или пройдем через Манхеттенский мост. Все же лучше, чем здесь.

Сестра на мгновение взвесила в уме эти предложения. У нее на боку висела сумка, и через нее она ощущала края стеклянного кольца. Время от времени среди длинной ночи ей виделось то самое нечто, у которого горела рука, подкрадывающееся через дым по развалинам, глаза его искали ее. Это нечто пугало ее больше, чем полузатопленный туннель.

— А что, если мосты уничтожены?

— Как?

— Что, если оба моста уничтожены? — спокойно повторила она. — Поглядите вокруг и скажите, думаете ли вы, что если снесло Международный торговый центр и «Эмпайр Стейт Билдинг», то могли ли остаться невредимыми эти хлипкие мосты?

— Может быть. Мы не узнаем, пока не увидим.

— На это уйдет целый день. К тому времени туннель может полностью затопить. Не знаю, как остальные, но я не имею ничего против того, чтобы промочить ноги.

— Ну, знаете!