— Виноват, — не. Стал отрицать Шехаб, гладя ее по спине. — Но тебе обязательно следовало отдохнуть. Нужно было заставить тебя сделать это еще в самолете.

Фара провела по его плечам, восхищаясь тугими мускулами.

— Я бы все равно не уснула, зная, что ты рядом. И как это тебе удается быть таким бодрым? Спал ты меньше меня, но уже успел поработать.

— Я вообще мало трачу времени на сон, а пока ты со мной, я не ощущаю усталости. — Его глаза остановились на ее губах, и они, словно в ответ на его мысли, соблазнительно приоткрылись. Переведя дыхание, Шехаб спросил: — Как насчет того, чтобы поездить верхом?

Воображение тут же нарисовало мускулистое, крепкое тело, смуглые, сильные руки, сжимающие ее в объятиях, горячие жадные губы, дарящие неизведанное наслаждение... Ее взгляд натолкнулся на взгляд Шехаба, и Фара вздрогнула. Он смотрел на нее слегка насмешливо, словно прочел по лицу все ее мысли.

— Так ты ездишь верхом? — его голос окончательно вернул ее в реальность. — На лошадях, — уточнил он.

— На лошадях?.. — смешалась Фара. — Я... Да. — Она кашлянула. — То есть ездила. Пока не упала и не заработала шрам. Это стало последней каплей, и мама потребовала, чтобы отец больше никогда не брал меня с собой на ранчо.

— Значит, последней каплей. Держу пари, это был не первый и не последний твой шрам. — Шехаб чмокнул ее в нос. — У меня найдется спокойная кобыла. Но сначала тебе надо поесть. Ты, должно быть, умираешь с голоду.

Она действительно умирала. От голода, который разбудил в ней и мог утолить только он. Фара вскинула на него недоуменный взгляд. Шехаб не скрывал своей страсти, но предлагал совсем иное, нежели то, на что она рассчитывала.

И опять, словно прочитав ее мысли, Шехаб резко, почти грубо притянул Фару к себе и прильнул губами к ее шее. Обвив руками за талию, он прижал девушку к себе со всей силой страсти, почувствовав его возбуждение, Фара тихо охнула. Ее тело помимо воли прильнуло к Шехабу еще теснее и задвигалось в такт неистовому желанию.

— Я хотел показать тебе остров, — глухо произнес он, стараясь унять колотившееся сердце. — У нас впереди еще не один день. Мы все успеем.

Так вот оно что. Похоже, Шехаб намеревался сдержать свое слово и не торопить события. Фара была благодарна ему за то, что он не воспользовался ее слабостью в саду. Она тогда потеряла голову от первого же его прикосновения. Однако в ту минуту она не испытывала ничего, кроме досады и обиды, словно он обманул ее.

И его предложение погостить она приняла лишь с единственной целью: понять свое желание, сгореть в пламени страсти, которое он в ней разжег. Фара не питала иллюзий по поводу того, что этот интерес к ней будет длиться вечно. Но за то недолгое время, которое им будет отведено, она получит от него все, что захочет. И можно не сомневаться: воспоминаний о нем хватит с избытком на всю оставшуюся жизнь.

Хотя существует опасность, что ее увлеченность может перерасти в нечто большее. И если этого еще не случилось, то ждать осталось чуть-чуть. Сердце Фары сжалось, когда она поняла: чем лучше она узнавала этого интересного, красивого, умного мужчину, тем больше он ей нравился. Гораздо безопаснее для собственного душевного равновесия будет соблазнить его первой. Лучше вспоминать о коротком рае на земле, нежели остаться с разбитым сердцем.

Фара, изогнувшись всем телом, словно пантера, прижалась к груди Шехаба щекой, потом легко коснулась губами его шеи, слегка куснула за нижнюю губу и прошептала:

— Покажешь мне остров завтра. Сегодня меня интересуешь ты.

— Наши интересы взаимны. Всему свое время.

Но когда вопреки собственным словам Шехаб заключил ее в объятия и с улыбкой опрокинул на постель, Фара обрадовалась: он все-таки поддался ее чарам! Но почти сразу же за этим последовало разочарование. Шехаб разжал объятия и, встав с кровати, поднял ее на руки и направился к двери напротив, которая оказалась гардеробной. Там он посадил ее на софу, подошел к шкафу и выбрал для нее восточный наряд, какой носят женщины в арабских странах. Потом, снова взяв на руки, доставил в душ, но заходить не стал. Шехаб помог ей одеться, не произнеся при этом ни слова, однако его взгляд был так красноречив, что у нее участился пульс. Кажется, прогулка по безлюдному острову обещала стать нескучной, и. настроение у нее поднялось.

В конюшне уже была оседлана серая кобыла. Фара с детства любила лошадей и неплохо разбиралась в них. Поэтому ей не составило труда распознать в великолепном животном с грациозно изогнутой шеей и маленькой изящной головой чистокровную арабскую лошадь.

При виде Фары кобыла всхрапнула, вскинула голову и принялась гарцевать на месте, перебирая тонкими ногами и недовольно кося блестящим выразительным глазом.

Фара в нерешительности замедлила шаг и повернулась к Шехабу.

— Надеюсь, речь шла не о ней?

— Именно о ней, — подтвердил Шехаб и хмыкнул: — Я люблю лошадей с характером.

— Которые ко всему прочему сочетали бы в себе лучшие качества сторожевых собак.

— Она не часто видит посторонних, так что некоторое волнение с ее стороны вполне объяснимо.

— Да, согласна, — кивнула Фара, поглядывая на кобылу по-прежнему с некоторой опаской. — Но знаешь, что-то мне расхотелось ездить верхом. По-моему, я ей не понравилась. — Фара пригляделась внимательнее. — Похоже, она даже ревнует.