— Как я могу...

— Священная и Антогора сживут со свету тебя и меня... Поверь мне — я знаю, что говорю.

— Но я уже... сказала царице...

— Вас никто не слышал. Откажись, если хочешь, чтобы мы были живы. Лоту уже не вернуть... Подумай, о себе и обо мне. Обещаешь?

— Я всегда слушала тебя...

— Вот и хорошо. Сейчас я посмотрю твою рану... Видишь, она не опасная. Чокея несет воду, сейчас мы омоем твою царапину, смажем снадобьем, и все будет хорошо.

Гелона приняла от Чокеи кувшин с водой, привычными к лечению руками омыла рану, смазала ее, туго перевязала. Затем принялась помогать второй амазонке. Закончив перевязку, сказала Чокее:

— Я здесь не была. Делай что надо.

Чокея вышла во двор, около нее появилась амазонка.

— Позови сюда всех.

Когда около хижины собралась вся свита царицы, Чокея сказала:

— К нам приехала ясновидящая. Поприветствуйте ее.

Амазонки молча выбросили вперед руки.

— Она приехала лечить раненых. Но басилевса приказала мне не допускать к раненым никого. И да простят мне боги и ты, ясновидящая, я вынуждена задержать тебя. Я велю убить всякого, кто попытается придти на помощь Гелоне. Делайте.

Амазонки окружили Гелону и отвели в соседнюю хижину.

Чокея спустилась к раненым…

Совет Шести собрался только через пять дней. Раненая амазонка умерла по пути в город. Беата была очень слаба, чтобы давать показания Совету. Теперь от ее слов зависела судьба и царицы, и Антогоры. Годейра спокойно и уверенно ждала Совета. Она верила, что нанесет Атоссе такой удар, от которого она долго не оправится. Только Чокея понимала, что над царицей сгущаются тучи беды и она, Чокея, повинна в этом.

День Совета выдался хмурым, всю ночь бушевала гроза, она утихла только под утро. Над городом плыли низкие, тяжелые облака. Площадь перед храмом заполнили амазонки, все ждали чего?то необычного — давно не бывало такого, чтобы Совет проходил при народе.

На верхней ступеньке лестницы, что вела к храму, поставлены шесть кресел. Пять из них заняли Атосса, царица, Пелида, Гелона и Антогора. Шестое кресло пустует — полемархи в городе нет.

— Сегодняшний Совет мы созвали по просьбе Годейры—царицы нашей, паномархи и басилевсы, —начала говорить Атосса. —Она хочет сообщить нам нечто важное и нетерпящее никакого отлагательства. Послушаем ее.

Годейра поднялась с кресла, вышла на край возвышения, спокойная и решительная. Она подняла руку, требуя тишины:

— Дочери Арея и Ипполиты! К вам обращаюсь я, к вашим сердцам, к вашему разуму. Кодомарха Антогора обвинила полемарху Лоту в тяжком грехе. Она заявила, что Лота нарушила закон агапевессы и отпустила мужчину по имени Ликоп. Будто бы стало известно, что этот презренный скот живет в селении Тай и сеет грязные слухи о святых заветах великой богини. Священный Совет решил послать в это селение сотню, чтобы найти истину. С сотней пошла кодомарха Антогора и Лота. Никакого Ликопа там не нашли. Люди селения рассказали, что такого человека у них нет и не было. Что же сделала кодомарха? Она убила Лоту на глазах лучницы Беаты и мечницы Грионы. Чтобы скрыть это гнусное убийство, она в пути приказала умертвить несчастных, и только случай спас Беату. Гриона же погибла. Я обвиняю кодомарху Антогору в великом преступлении и требую предать ее верховному суду Фермоскиры.

Площадь возмущенно загудела. О том, что сказала царица, знали немногие.

— Теперь ты говори, кодомарха, —Атосса кивнула головой в сторону Антогоры. —Я только хочу добавить, что царица обвиняет не только кодомарху. Она сказала, что Лота убита по моему приказу.

Антогора встала на место царицы:

— Я же со своей стороны обвиняю паномарху Годейру в кощунственной лжи на Священную, на меня и на лучницу Беату. Да, Лота нарушила заветы Ипполиты, это святая правда. Пастухи селения Тай, мальчик и старик по имени Эноха сказали нам, что Ликоп живет среди них и поносит наши законы и обычаи. Мало того, я сама видела этого презренного. Это он заколол Лоту на моих глазах и поплатился за это смертью. Я подробно рассказала об этом Священному Совету. Добавлю, что Лота предупредила мужчин селения о налете и Беата, как и Гриона, стали жертвой ее предательства. И мы...

— Хватит! — воскликнула Годейра. — Я прошу допросить Беагу.

— Привести, — коротко приказала Священная.

Беата встала перед площадью, низко опустив голову. Она еле держалась на ногах, около нее стояли две храмовых.

— Скажи нам, Беата, — спросила царица, — ты видела, как кодомарха поразила Лоту копьем?

— Нет, Великая. Мы с Грионой... в то время... уже были ранены.

— Но там, в хижине, ты мне говорила! —воскликнула пораженная Годейра.

— Я была... в бреду, Великая, могла и... — Беата пошатнулась, ее подхватили под руки храмовые.

— Мы не прощаем ложь простым мечницам. Но если сама царица...

— Подожди, Антогора, — резко перебила ее Атосса. — Может быть, паномарха найдет еще свидетелей?

— Найду. Приведите Рутулу.

— Голос рабыни не много значит, но если у тебя, достопочтенная царица, более нет никого, то мы готовы выслушать и Рутулу. Приведите.

Встревоженная Чокея подошла к царице, зашептала на ухо. Годейра побледнела, в ее глазах мелькнул сначала испуг, затем гнев:

— Что же творится в нашем царстве, люди? — крикнула она. — Рутулы уже нет в живых. Ее убили. И это сделала ты, Священная!