Дверь за гостями захлопнулась.

— Что с тобой происходит? — с трудом сдерживая возмущение, спросила Лена. — Если хочешь выяснить отношения, можешь подождать, по крайней мере, пока уйдут подруги!

— У меня сложилось впечатление, что они переселились к нам насовсем. Последние полтора года мы остаемся вдвоем только ночью, да и то если кто-то из них не задерживается до утра. И какие они подруги? В матери годятся!

— По крайней мере, у них есть чему поучиться!

— В домашнем хозяйстве это не ощущается…

— Да, они не домохозяйки! Но ведь есть много других вещей, кроме кухни и плиты. Посмотри, как они выглядят! Разве ты не хочешь, чтобы твоя жена оставалась молодой и через двадцать лет?

— Если ты будешь прилежной ученицей, я этого уже не увижу.

— ?..

— Их жизненный опыт состоит из разводов, похорон, богатых старичков, поисков выгодных любовников. Хороши наставницы!

— Ты настроен предвзято, но это же не причина, чтобы запретить и мне с ними общаться…

Лена успокоилась и продолжала спор для порядка. Она любила, чтобы последнее слово оставалось за ней. Обычно Колпаков уступал. Но постоянные уступки расцениваются как слабость.

— Кое-что касается и меня лично. Питание всухомятку, «вынеси мусор» вместо приветствия, табачный дым, которого я не выношу…

Он умышленно обострил ситуацию и внутренне напрягся, приготовившись к взрыву, но на удивление обстановка разрядилась неожиданно спокойно.

— Ты просто голоден, потому и не в духе. Сейчас приготовлю что-нибудь, — кротко сказала Лена и вышла на кухню.

Колпаков удивился — только на миг. Так и должно быть. Железная непреклонная воля, ощущение силы и готовность достойно отразить самую яростную атаку на расстоянии чувствуются любым живым существом: злоумышленником, диким зверем и… Словом, любым живым существом.

Колпаков расслабленно растянулся в кресле. А ведь он был прав в тот далекий вечер у кинотеатра — Лена действительно стала покорной и послушной. Система не обманула ожиданий. Хотя…

Вскоре Лена пригласила его к столу. Она приготовила то, что он просил, а поскольку молодая супруга хозяйничала нечасто, ужин казался Геннадию особенно вкусным…

Подав чай — Колпаков так и не приучился пить кофе, — Лена пересказала домашние дела.

— Сантехники будут в среду, надо успеть завезти компакт; достала милый интерьерчик балкона, и человек есть, готовый сделать; да, приходили соседи: у Янчикова швы разошлись, вода протекает под подоконник, в седьмой квартире дверную колоду перекосило, у Писаревского обои отклеиваются — вот заявки…

— Писаревскую оставь, я займусь, остальное — в мусоропровод. И объясняй всем, что председатель кооператива — не столяр и не толкач, пусть сами решают вопросы текущего ремонта.

— Но они говорят, что это строительные недоделки и ты обещал…

— Недоделки доделаны, обещания выполнены, дом сдан в эксплуатацию — все. Мавр сделал свое дело — мавра можно удалить. Председатель умыл руки.

Колпаков встал, помыл и поставил на место чайную чашку, поблагодарил жену и в благодушном настроении прошел к себе в кабинет. Угловой диванчик, журнальный столик, торшер — место отдыха; письменный стол с вертящимся кожаным креслом, дающая направленный пучок света лампа на блестящем суставчатом кронштейне, приставная тумбочка для пишущей машинки, книжные полки, складная макивара в простенке — рабочая зона.

Все продумано, рационально, удобно. Ничего лишнего. Первоначально предполагалось, что это будет комната матери.

На столе лежала рукопись диссертации, на журнальном столике — несколько еще не переведенных книжек по карате и увлекательный детектив о триадах — могущественных преступных организациях Юго-Восточной Азии.

Колпаков остановился в раздумье между рабочим креслом и диваном. Тренированная железная воля, которой он очень гордился, позволяла преодолевать любые соблазны. Но сейчас он не посчитал нужным воспользоваться этим качеством и свернул к дивану.

«Полчаса отдыха, и за работу». В последнее время он разрешал себе работать не так интенсивно, как раньше, и даже сократил привычную продолжительность медитации. Но предпочитал не задумываться и не анализировать эти факты.

— Закрой глаза, Генчик! — Голос Лены предвещал какой-то сюрприз. — А теперь открой…

На ней был новый кожаный пиджак и юбка под леопарда. А какого еще сюрприза он мог ожидать?

— Нравится?

Лена, как манекенщица на подиуме, сделала несколько шагов, плавно развернулась.

— По-моему, мне идет. Как ты считаешь?

Что да, то да. Ей шли модные, броские, безумно дорогие вещи.

— Очень эффектно.

Колпаков мог расписать всю сцену, которая сейчас последует, кроме, пожалуй, одной детали: требуемой суммы.

— Вот и славненько!

Лена подсела к нему на диван, прижалась, обняла за шею, запах новой кожи щекотал ноздри.

— Такой случай — раз в сто лет, прямо домой принесли… Я так обрадовалась, но дороговато — восемьсот рэ… А у меня только триста, не упускать же из-за пустяка, вот я и подумала: муж у меня нежадный, женушку свою любит, значит, поможет. А, Генчик?