София сочувственно улыбнулась.

— Георг-Людвиг не сможет прочесть письмо, если мы попадём под дождь и чернила расплывутся.

Холодная капля упала Каролине в рукав. Принцесса рассмеялась. Ещё одна капля шлёпнулась на письмо.

— И всё же, — продолжала София, — не обманывайся. Мой сын не отпускает вас в Англию не только из-за возражений Анны. У Георга-Людвига достаточно недостатков — кому знать, как не его матери, — однако малодушия среди них нет! Он держит вас в Ганновере, потому что завидует своему сыну — его умению держаться, его воинской славе — и не доверяет его женщинам.

— Вы о миссис Брейтвейт?

София поморщилась.

— Она пустое место, как знают все, кроме тебя. Ты, Элиза, покойная София-Шарлотта и я — женщины, гуляющие в моём саду, — для Георга-Людвига всё равно что шабаш ведьм. Ему не по вкусу, что его сыну и наследнику с нами легко. Вот почему он никогда не отпустит тебя и Георга-Августа в Англию. Это может стать для него предлогом… — София подняла письмо, чтобы дождевые капли, чёрные от растворённой злобы, скатились на подпись королевы Анны, — но не обольщайся, причина в ином.

От налетевшего ветра где-то с треском переломился сухой сук. Вся дождевая вода, скопившая в кронах, разом пролилась на двух женщин. София подняла голову, только сейчас поняв, что дело может не ограничиться заурядным июньским ливнем. Её крахмальный фонтанж поник.

Но теперь уже Каролина не замечала дождя.

— Когда мы садились, вы сказали, что в письме было что-то важное касательно денег?

— Не в содержании письма, а в его тоне, — отвечала София, повысив голос, чтобы перекричать ветер. — Как ты помнишь, её прежние письма, написанные после того, как виги пригласили вас в Англию, были исполнены обиды. Это дышит — вернее, дышало — торжеством.

— Что-то произошло за последние месяц-два.

— Боюсь, что так она полагает.

— Она решила оставить трон Претенденту.

София молчала.

— Она не властна сама распоряжаться троном. Нужно решение парламента. Какое событие последних недель придавало якобитам уверенности?

— По английской денежной системе нанесён удар. Движение остановилось.

— Это как раз то, о чём я говорила минуту назад.

— Может, ты и впрямь ведьма, милая, а вдобавок ясновидящая.

— Может, меня иногда навещают «гадкие англичане».

— А! — София взглянула в сторону большого фонтана.

— Что-то неладно на Монетном дворе.

— Однако им заведует сэр Исаак Ньютон! Я изучила этот вопрос, — гордо сказала София. — Когда я стану королевой Англии, мы все пойдём в Тауэр и посмотрим Монетный двор!

Она хлопнула себя по колену, показывая, что хочет встать. Дождь уже зарядил не на шутку, за ними наверняка выслали слуг. Каролина встала и повернула к Софии локоть, чтобы та оперлась.

Курфюрстина между тем продолжала:

— Сэр Исаак реформировал английскую денежную систему, которая была худшей в мире, а стала лучшей.

— К чему я и клоню. Ваши слова означают только, что у английской монеты отличная репутация. Идёмте отсюда.

Каролина тянула Софию на одну из расходящихся дорожек. Внезапно она остановилась. Даже хорошо зная сад, сложно было сообразить, в какую сторону идти. София почувствовала её нерешительность.

— Давай переждём дождь в павильоне, — сказала она, кивая размокшим фонтанжем на диагональную дорожку, ведущую к каменой беседке на самом краю сада.

Каролине не хотелось углубляться так далеко за деревья, тёмные и шумливые под дождём.

— Может быть, лучше вернуться к большому фонтану? Наверняка нас будут искать там.

— Если нас найдут, нам придётся оборвать разговор! — вознегодовала София.

Спорить было бесполезно. Они повернулись спиной к фонтану и вступили в просвет между деревьями.

— Это всего лишь вода, — философски заметила Каролина. Софии, впрочем, надоело мокнуть, и она тащила Каролину вперед, заставляя прибавить шаг.

— Я тебя поняла, — сказала София. — Денежная система, основанная на золоте и серебре, имеет абсолютную ценность.

— Как абсолютные пространство и время сэра Исаака, — задумчиво проговорила принцесса. — Её можно проверить в пробирной купели.

— Однако если ценность основана на реноме, как у акций на Амстердамской бирже, или на ещё более абстрактной концепции движения…

— Как в динамике Лейбница, в которой пространство и время суть порядок вещей…

— Она становится непознаваемой, изменчивой, уязвимой. Движение денег может порождать какую-то реальную ценность…