— Что вы скажете о них, Исаак? Чем не дозорные на высоте средь поля боя?

— Весьма романтичное сравнение, — отвечал Исаак, — но на самом деле это друзья или родичи Олдкастлов, вышедшие прогуляться в рощицу.

— Как? Вы хотите сказать, среди палаток? — отвечал Даниель, указывая на рощу. Почти всё скрывала густая зелень, однако зоркий и внимательный наблюдатель — например, сэр Исаак — мог различить в просветах между ветвями то кусок натянутого полотна, то кол или верёвку.

— Да, я вижу небольшой лагерь, — кивнул Исаак. — Вероятно, его разбили бродяги, которые намерены в пятницу смотреть повешение.

— Вы полагаете, что хозяин поместья пустил бы к себе бродяг?

— Каково ваше объяснение, если вам не нравится моё?

— Это военный лагерь. Лагерь ополчения.

— Вигов или тори?

— Вспомните, что сэр Джон Олдкастл был одним из первых протестантов. Сегодняшние Олдкастлы не такие пламенные, но взглядов не изменили.

— Стало быть, это солдаты Ассоциации вигов, — сказал Исаак. — Я о них слышал. Впрочем, признаю, что увидеть их на краю Лондона — совершенно иное дело.

— Давайте пройдём дальше и посмотрим, что там за Пещерой Мерлина, — предложил Даниель, указывая через поле на ещё одну россыпь домов в четверти мили к северу. Они были меньше, новее и скромнее, чем здания на земле сэра Джона Олдкастла: купальни, выстроенные недавно рядом с природной пещерой в основании холма, за которым начинался Ислингтон.

Сейчас рядом с ними гарцевали несколько всадников. С такого расстояния деталей было не разобрать, но не оставалось сомнений, что все они молоды, искусны в верховой езде и бесшабашны. Казалось, они красуются перед дамами, но даже за четверть мили видно было, что женщин там нет. Наездники красовались друг перед другом. Через минуту-две, подойдя ближе, Исаак и Даниель разглядели у них могавские гребни. Наездники, вернее, их слуги, собирали хворост для костра.

— Вы видели таких раньше. Это молодые виги. — Даниель остановился. — Если мы пойдём дальше, то увидим ещё подобные отряды в рощах, деревнях и на возвышенностях, где можно развести сигнальный костёр.

Он повернулся спиной к лагерю могавков у Пещеры Мерлина и пошёл в сторону Клеркенуэлла. Исаак ещё мгновение разглядывал наездников, затем догнал Даниеля.

Тот продолжил:

— То, что мы видели — передовые отряды. По сигналу милорда Равенскара они первые пройдут через Ньюгейт, чтобы захватить Лондон. Если бы мы выбрали другой пригород, то увидели бы там, в некоторых больших поместьях, такие же отряды ополченцев-тори, присягнувших на верность Претенденту.

Исаак молчал почти всю дорогу назад и лишь под конец спросил:

— Что произойдёт завтра?

— Званый обед, — отвечал Даниель, — на Голден-сквер.

— Простите?

— Болингброк пригласил Роджера и других вигов отобедать завтра в его особняке на Голден-сквер. Все эти великие мужи, столько лет игравшие по огромным ставкам, завтра вечером наконец выложат карты на стол. Болингброк как нельзя более умно выбрал время и место. Королева и впрямь очень слаба. Сегодня после совета она лишилась чувств от усталости и волнений, которым подверг её Болингброк, быть может, с жестоким умыслом, а скорее — потому что не осознаёт творимого им зла. Так или иначе, долго она не проживёт. И потому у Болингброка есть краткое время — может, день, может, целая неделя, — когда всё для него идеально. Заседания парламента отложены, и он может пока не думать о деньгах асиенто. О, деньги эти у Болингброка, или влияние, на них купленное, но пока его не могут привлечь к ответу за казнокрадство. Тори объединились под его началом, королева ему благоволит; у неё уже нет сил на собственные решения, однако она ещё не настолько ослабела, чтобы испустить дух; мы, диссиденты и нонконформисты, раздавлены Актом о расколе; ковчег в руках Болингброка. Вот такие карты он выложит на стол завтра вечером. Что в руке у Равенскара? Несколько козырей, будьте покойны.

— Но мы неизмеримо усилим его позицию, — сказал Исаак, — и в то же время ослабим Болингброка, если арестуем Джека-Монетчика и снимем подозрения с ковчега. Теперь мне это ясно. Спасибо за прогулку, Даниель.

— Торг будет непростым, — сказал Шон Партри, хорошенько обдумав услышанное. — Осуждённому монетчику в Ньюгейте нет дела до ставок в политической игре. Гражданская война? Ему-то что, если его отрубленная голова будет наблюдать за боем с Тройного древа.

— У него есть близкие? — спросил Даниель.

— Перемёрли от оспы. Сейчас его занимает одно: сколько мук предстоит ему в пятницу?

— Тогда надо всего лишь подкупить Джека Кетча, — сказал Даниель. — Не понимаю, в чем сложность…

— Сложность в том, — отвечал Партри, — чтобы заплатить больше и позже Джека, чьи люди, как мы убедились, кишат в Ньюгейте. Вот почему я хотел отложить разговор до вечера четверга. Тогда у Джека будет меньше времени на контрвзятку. Сделать это во вторник вечером… — Партри помотал головой.