Последняя телеграмма содержала по моей вине ошибку, заключавшуюся в адресовании ее «всем подводным лодкам», тогда как часть, касающаяся «Ава Мару», представляла интерес только для подводных лодок, через чьи позиции оно должно было проходить.

Член военного суда рассказал мне впоследствии, что, как выяснилось на суде, офицер-связист подводной лодки не доложил своему командиру первые телеграммы, содержащие сведения об «Ава Мару». Поэтому Луглин не отдавал себе отчета в важности последней телеграммы.

По материалам суда министр объявил командиру лодки выговор.

Разведывательные органы сообщили нам, что на переходе в южном направлении «Ава Мару» в дополнение к 11-фунтовым посылкам — подаркам Красного Креста, предназначенным для военнопленных американцев и англичан, везло 500 тонн боеприпасов, около 2000 бомб и 20 самолетов в разобранном виде. Все это было выгружено в Сайгоне. Жаль, что какая-нибудь подводная лодка не потопила «Ава Мару» во время этого перехода. Для спасения наших пленных, умирающих от голода, упомянутые 11-фунтовые посылки могли сделать очень мало, но остальная часть груза могла привести к гибели нескольких тысяч наших солдат.

Груз судна во время обратного рейса состоял из резины, свинца, жести и сахара. Кроме того, на борту находилось 1700 моряков торгового флота и 80 пассажиров первого класса — капитаны, старшие механики, а также представители министерства иностранных дел, которые до этого сопровождали груз Красного Креста. Единственный спасшийся сообщил, что грузов, принадлежащих Красному Кресту, в момент потопления судна на его борту не имелось, так как они были выгружены ранее.

Мы не скидывали со счета возможность репрессивных мер со стороны японцев в отношении наших пленных после случая с «Ава Мару». Еще в начальный период войны противник обвинял нас в том, что американские подводные лодки атакуют и топят госпитальные суда, которые прошли соответствующую регистрацию и имеют необходимые опознавательные знаки. Таким образом, заявляли японцы, Соединенные Штаты нарушают Женевскую конвенцию [11] . Эти заявления не соответствовали действительности, если не считать одного случая, когда наша подводная лодка действительно выпустила торпеды в госпитальное судно. Это случилось во время шквала, когда судно было еле-еле видно. К счастью, торпеды прошли мимо, и когда выяснилось, что целью является госпитальное судно, подводная лодка немедленно прекратила атаку.

В 1942 году подводная лодка «Скипджек» атаковала шедший зигзагом вооруженный транспорт, который имел знак Красного Креста на крыльях мостика. К несчастью, торпеды не попали в цель. В течение 15 минут атакованный транспорт вел по лодке огонь из носового орудия.

В июле 1943 года японцы заявили, что наша подводная лодка атаковала госпитальное судно в районе островов Палау. В указанный день «Гёрнард» атаковала конвой, выходивший из бухты Бабелтуап, и выпустила торпеды по авианосцу. Командир лодки не видел никакого госпитального судна, но, должно быть, оно входило в состав конвоя, и в него попала торпеда, предназначенная для авианосца. Японцы сообщили также о потоплении подводной лодкой госпитального судна у Гонконга. Однако в том районе ни одной нашей лодки не было. Очевидно, это судно оказалось жертвой мин, поставленных нами вдоль побережья Китая.

Командиры подводных лодок часто запрашивали разрешения на остановку и досмотр госпитальных судов, так как их палубные грузы имели нередко весьма подозрительный вид. Я вспоминаю одно подобное предложение, сделанное главнокомандующему Нимицу адмиралом Хэлси, но ни эта, ни другие просьбы не были удовлетворены. Уже в конце войны одно госпитальное судно, следовавшее к атоллу Уэйк, было перехвачено и досмотрено эскадренным миноносцем при подходе к атоллу и при отходе от него. Никаких претензий к судну не было предъявлено. Большинство его пациентов нельзя было отнести ни к раненым, ни к больным, но они явно страдали от истощения.

Японцы использовали около 25 госпитальных судов, и большинство их не внушало доверия. К тому же от солдат союзных войск, побывавших в плену, мы знали, что во время работы в портах противника им часто приходилось выгружать боеприпасы с госпитальных судов.

Конечно, японцы бурно протестовали по поводу несчастного случая с «Ава Мару», но, к счастью, никаких ответных репрессивных действий с их стороны не последовало.

В первой половине апреля подводные лодки 7-го флота были подчинены мне, командующему подводными силами Тихоокеанского флота, но это не привело к каким-либо серьезным изменениям в характере наших обязанностей. С контрадмиралом Файфом мы все время работали в тесном контакте. Целью этого мероприятия, предпринятого в тот момент, когда наши сухопутные войска все более приближались к островам собственно Японии, было лишь стремление централизовать управление подводными силами. Файф уже ликвидировал базы подводных лодок в Брисбене и Миос-Военди. Свертывались также штабные учреждения, ремонтные и другие мастерские, топливо-заправочные станции в Перте, Фримантле, в заливе Эксмаут и Дарвине. Все, что находилось в его подчинении, включая и английские подводные лодки, сосредоточивалось в новой базе в бухте Субик. К этому времени подводные лодки Файфа во взаимодействии с авиацией контрадмирала Вэгнера, действовавшей с Филиппинских островов, прервали морские сообщения противника вдоль всего побережья Индокитая. Теперь лишь изредка попадались суда, курсировавшие между Сингапуром и Сайгоном или другими портами Голландской Восточной Индии. Район северной части Южно-Китайского моря, некогда приносивший богатую добычу, совсем опустел. Он использовался главным образом подводными лодками, которые занимались спасением летчиков с самолетов, базировавшихся на остров Лусон и наносивших удары по Гонконгу и Формозе. Чтобы упростить контрадмиралу Файфу управление этими лодками, мы передали указанный район в его ведение.

Донесения с бомбардировщиков, действовавших 6 апреля против Японии, показывали, что остатки флота противника готовятся к выходу в море. Теперь, когда сражение за остров Окинава — преддверие Японии — было в разгаре, следовало ожидать, что противник предпримет силами оставшихся в его распоряжении боевых кораблей какой-нибудь отчаянный маневр, чтобы поддержать действия своей авиации против флота вторжения. Наши подводные лодки были развернуты на позициях с учетом именно этой возможности и вели усиленное патрулирование у всех выходов из территориальных вод Японии.

Наше предположение оправдалось. В полночь 6 апреля мне доложили, что подводная лодка «Тредфин» капитана 3 ранга Фута обнаружила в проливе Бунго, юго-западном выходе из Внутреннего Японского моря, соединение кораблей, которое, согласно донесению командира, состояло из двух линейных кораблей и восьми эскадренных миноносцев. Позднее выяснилось, что линейный корабль был один — гигант «Ямато», а за другой был ошибочно принят легкий крейсер «Яхаги». Фут находился в отличном положении для атаки, но отказался от нее и предпочел точно выполнить приказ — сначала доложить, а потом атаковать. Подводная лодка «Хэклбэк» также обнаружила корабли противника, но не смогла занять позицию для атаки из-за их высокой скорости. Мы направили в тот район третью лодку, но напрасно: японское соединение быстро скрылось в юго-западном направлении.