Итак, во второй половине августа 1939 года немецкие военачальники с лихорадочной поспешностью планировали уничтожение Польши и защиту западных границ рейха в случае, если западные державы вопреки ожиданиям вступят в войну. 15 августа секретным распоряжением был отменен ежегодный партийный съезд в Нюрнберге, который должен был открыться в первых числах сентября и который Гитлер 1 апреля назвал "съездом мира". Четверть миллиона человек были призваны в армии, которым предстояло развернуться на западных границах. Мобилизованные приказы были разосланы по железным дорогам. Разрабатывались планы, согласно которым штабу сухопутных войск предстояло передислоцироваться в Цоссен, к востоку от Берлина. В тот же день, 15 августа, ВМС доложили, что карманные линкоры "Граф Шпее" и "Дойчланд", а также 21 подводная лодка готовы к действиям в Атлантическом океане.

17 августа генерал Гальдер сделал в своем дневнике странную запись: "Канарис сверил с первым управлением (оперативным). Гиммлер, Гейдрих, Оберзальцберг: 150 комплектов польской военной формы и снаряжения для Верхней Силезии".

Что бы это значило? Только после окончания войны выяснилось, что запись относилась к одному из самых тщательно спланированных инцидентов, которые когда-либо организовывали нацисты. Подобно тому как Гитлеру и его генералам были необходимы такие, например, "инциденты", как убийство немецкого посла, чтобы оправдать вторжение в Австрию и Чехословакию, так и теперь, когда времени оставалось совсем немного, они должны были устроить инцидент, который оправдал бы в глазах мировой общественности их нападение на Польшу.

Этой инсинуации было дано кодовое название "Операция "Гиммлер". Идея ее была груба и примитивна. СС и гестапо должны были организовать "нападение" на немецкую радиостанцию в Глейвице, неподалеку от польской границы. С этой целью предполагалось использовать заключенных концлагеря, переодетых в польскую военную форму. Тогда Польшу можно будет обвинить в нападении на Германию. Еще в начале августа адмирал Канарис, шеф абвера, получил личный приказ Гитлера доставить Гиммлеру и Гейдриху 150 комплектов польской военной формы и стрелковое оружие польского образца. Задание несколько удивило его, и 17 августа он спросил о нем у генерала Кейтеля. Шеф ОКВ стал уверять, что он плохо относится к делам "подобного рода", однако при этом заметил, что "делать нечего", ведь приказ исходит от самого фюрера. Канарис, испытывая чувство отвращения, подчинился приказу и доставил форму Гейдриху.

Руководство операцией шеф СД возложил на молодого, но уже опытного в тайных делах эсэсовца по имени Альфред Гельмут Нау-йокс. Для него это было не первое задание подобного рода. Не первое и не последнее. Еще в марте 1939 года Науйокс по поручению Гейдриха занимался доставкой взрывчатки в Словакию, где, согласно его собственным показаниям, данным позднее, она использовалась для "организации инцидентов".

Альфред Науйокс был типичным продуктом СС и гестапо - этакий интеллектуальный гангстер. Он учился на инженера в Кильском университете, где впервые приобщился к борьбе с антинацистами. Однажды в драке коммунисты сломали ему нос. В 1931 году он поступил на службу в СС, а со дня основания СД в 1934 году работал там. Как многие другие молодые люди из окружения Гейдриха, он старался выглядеть интеллектуалом, увлекался историей и философией, одновременно превращаясь в головореза (Скорцени был точно таким же), которому поручали выполнение наименее "грязных" дел, спланированных Гиммлером и Гейдрихом {Науйокс был участником "инцидента Венло", о котором речь пойдет дальше. Он принимал участие в операции по переодеванию немецких солдат в голландскую и бельгийскую военную форму, когда в мае 1940 года осуществлялось вторжение на Запад. В начале войны он руководил отделом СД, который занимался изготовлением фальшивых паспортов. Тогда же он предложил провести операцию "Бернхард" - фантастический план, заключавшийся в том, чтобы наводнить Англию фальшивыми банкнотами. Гейдриху он в конце концов надоел, и тот отправил его в полк СС, дислоцированный в России. Там он был ранен. В 1944 году Науйокс объявился в Дании в качестве экономиста-администратора, на самом же деле его работа заключалась в расправе над участниками датского Сопротивления. Он сдался американцам, чтобы спасти свою шкуру. Как военнопленный содержался в специальном лагере в Германии, но в 1946 году сбежал при невыясненных обстоятельствах и избежал суда.
– Прим. авт.}. 19 октября 1944 года Науйокс сдался американцам и через год на Нюрнбергском процессе дал ценные показания, в том числе рассказал правду об "инциденте", которым Гитлер воспользовался, чтобы оправдать нападение на Польшу.

"Приблизительно 10 августа 1939 года шеф СД Гейдрих приказал мне лично организовать ложное нападение на немецкую радиостанцию в районе Глейвица, неподалеку от польской границы, - писал Науйокс в своих показаниях, датированных 20 ноября 1945 года.
– Предстояло подстроить все так, чтобы нападавших потом можно было выдать за поляков. Гейдрих сказал: "Нужны практические доказательства нападения поляков. Это потребуется для зарубежной прессы и немецкой пропаганды..."

Мне предписывалось захватить радиостанцию и удерживать ее достаточно долго, чтобы немец, говорящий по-польски, - а такой у меня в группе был мог выйти в эфир с речью на польском языке. Гейдрих сказал мне, что в речи должно быть утверждение, что настало время для конфликта между немцами и поляками... Гейдрих сказал также, что ожидает нападения Польши на Германию в ближайшие дни.

Я приехал в Глейвиц и прождал там две недели... Между 25 и 31 августа я встретился с Генрихом Мюллером, шефом гестапо, который находился тогда в Оппельне, неподалеку от нас. В моем присутствии Мюллер обсуждал с неким Мельхорном {Оберфюрер СС доктор Мельхорн, сотрудник Гейдриха. Шелленберг в своих мемуарах вспоминает, как 26 августа Мельхорн сказал, что ему поручено подстроить нападение в Глейвице, но он не захотел участвовать в этом деле, симулировав болезнь. С годами его нервная система "окрепла", и во время войны он зарекомендовал себя как один из главных подстрекателей гестаповского террора в Польше.
– Прим. авт.} план пограничного инцидента, смысл которого состоял в том, чтобы инсценировать нападение поляков на немцев... Мюллер сказал также, что направит в мое распоряжение человек 12-13 уголовников, которых переоденут в польскую военную форму; этих людей следует убить и оставить на месте инцидента, чтобы создалось впечатление, будто они убиты во время нападения. Для верности врач, присланный Гейдрихом, заранее сделает им смертельные инъекции, а уж потом нам предстояло изрешетить их пулями. По окончании операции Мюллер намеревался собрать на месте происшествия представителей прессы и свидетелей...

Мюллер сказал мне, что по приказу Гейдриха одного из этих преступников он передаст мне, чтобы я мог использовать его в Глейвице. Этих преступников мы условились называть "консервами".

Пока Гиммлер, Гейдрих и Мюллер по приказу Гитлера обдумывали, как лучше использовать "консервы", чтобы сфабриковать доказательства, подтверждающие агрессивные действия Польши против Германии, Гитлер сделал первый решительный шаг по развертыванию вооруженных сил для широкомасштабной войны. 19 августа - еще один роковой день - был издан приказ по ВМС Германии. Двадцать одна подводная лодка была сосредоточена на позиции севернее и северо-западнее Британских островов. Карманный линкор "Граф Шпее" получил приказ направиться к побережью Бразилии, а его близнец линкор "Дойчланд" курсировать в районе морских путей английских судов в Северной Атлантике {Подводные лодки отплыли в период с 19 по 23 августа, "Граф Шпее" - 21 августа, а "Дойчланд" - 24 августа.
– Прим. авт.}.

Очень важна дата, когда был отдан приказ на выход военных кораблей в предвидении возможной войны с Англией. Именно 19 августа, после недели призывов из Берлина, Советское правительство дало Гитлеру ожидаемый им ответ.

Германо-советские переговоры: 15-21 августа 1939 года

Посол Шуленбург встретился с Молотовым 15 августа в 20.00, зачитал, как было приказано, срочную телеграмму Риббентропа и сказал, что министр иностранных дел рейха готов прибыть в Москву для урегулирования советско-германских отношений. Как докладывал в тот же вечер в "сверхсрочной секретной" телеграмме в Берлин посол, советский комиссар иностранных дел выслушал информацию "с величайшим интересом" и "тепло приветствовал намерения Германии улучшить отношения с Советским Союзом". При этом искусный дипломат Молотов не подал виду, что дело это срочное. Визит, о котором упомянул Риббентроп, сказал он, "требует соответствующей подготовки, чтобы обмен мнениями оказался результативным".