— Эдвард! — произнесла она, осветив весь мир несравненной улыбкой. — Как я рада вас видеть. Только вы что-то неважно выглядите.

Юноша раскрыл рот, но не смог выговорить ни слова. «Черт! Черт! Да что ж это! — мысленно клял он свою немоту. — Ну почему это происходит именно тогда, когда я хочу поговорить с Ней! Вот если бы рядом вдруг оказался лорд Пауэрскорт… А еще лучше, чтобы мы с Сарой снова очутились за чайным столом на Манчестер-сквер…»

«Если взять его за руку, он наверняка заговорит, — лихорадочно думала Сара. — Но Виннифред может вернуться и застукать нас. У нее такая легкая походка, ее шагов по лестнице никогда не слышно».

— Как поживает лорд Пауэрскорт? — выбрала Сара другой вариант, надеясь вызвать у Эдварда приятные воспоминания. — Интересно, нас еще позовут на чай? А что слышно о малютках-близнецах?

И это сработало — лицо Эдварда чуть расслабилось. Сару уже давно мучил вопрос о причинах его проблем с речью. Мать не раз пересказывала ей истории из газет о людях, которые онемели после какой-то катастрофы в личной жизни или из-за проблем на работе. Но Эдвард так молод — вряд ли с ним могло случиться что-то серьезное.

— Близнецы хорошо, — покраснев от натуги, выдавил он. — Лорд Пауэрскорт тоже хорошо. — Он просиял, как будто одолел труднейшую вершину, впрочем, возможно, так и было. — Я здоров, это все счета. Счета Панкноула. Начальник попросил меня продолжать работу, несмотря на то что мистер Стюарт тоже погиб. От этих проклятых цифр у меня уже голова кругом идет.

Сара заметила, что стоит Эдварду произнести хотя бы один глагол, и речь его приходит в норму. Может, у него проблема не со всеми словами, а только с глаголами?

— Я пришел пригласить вас, Сара, еще на одну экскурсию, — наконец решился Эдвард. Собственно, для этого он сюда и пришел.

— И куда же? — кокетливо поинтересовалась Сара. Его карие глаза, подумала она вдруг, такого нежного шоколадного оттенка, что кажется, если Эдварда обидеть, они могут растаять.

— В Оксфорд, — недрогнувшим голосом ответил он. — Давайте съездим в субботу на целый день в Оксфорд. — И чуть было не испортил все, добавив: — Поезд от Паддингтонского вокзала. Билеты со скидкой.

В Оксфорде Сара не бывала, да и Эдвард, как ей показалось, тоже. Она представила себе какие-то картинки из книги: старинные здания колледжей, извилистая река, огромные библиотеки, и множество юношей, которые лежат на лужайках, загорают на дне лодок или гребут — и все в плоских соломенных шляпах.

— Что ж, Эдвард, — сказала она. — Это было бы чудесно! Я возьму с собой завтрак, ладно? Там есть река, на берегу которой можно устроить пикник?

— Должна быть, — неуверенно ответил Эдвард. — Я ни разу там не был, Сара. В прошлом месяце я работал на одного молодого адвоката, он сказал, что лучше всего места у Магдален-колледжа. Это на реке. И там олений парк.

— Как в Калне, — вздохнула Сара, вспомнив похороны мистера Донтси.

— А ваша матушка, она справится без вас? — с тревогой спросил Эдвард.

Сара подозревала, что кто-то из его близких хронически болен. Только этим можно было объяснить такую чуткость с его стороны.

— У мамы все по-прежнему, — сказала она. — Вечером я поговорю с ней.

В этот момент они уловили еле слышный шорох мышиных лапок на лестнице. Возвращалась Виннифред. Эдвард пошел к себе, а Сара вновь застучала по клавишам машинки. В конце концов, никого не касалось, что в субботу они, купив билеты со скидкой, вдвоем поедут в Оксфорд.

Джонни Фицджеральд сидел за обеденным столом в доме Пауэрскортов. В одной руке он держал бокал кристально прозрачного вина (на сей раз это было сансерское), в другой — пачку рисунков (вероятно, зарисовки птиц). Рядом пила чай леди Люси, напротив расположился Пауэрскорт, в углу столовой мирно почивали в своих уютных плетеных корзинах-колыбелях близнецы. Леди Люси считала совершенно необходимым время от времени погружаться в атмосферу тихой семейной идиллии. Тем более что Фрэнсис так любил, разговаривая, читая стихи или думая о чем-то, поглядывать на сладко сопящих малюток.

— Клянусь, это меня озолотит, — сообщил Джонни, помахав пачкой рисунков. — Удивительно, что раньше никто до этого не додумался.

— Поделишься идеей, Джонни? — спросил Пауэрскорт.

— Простите, леди Люси, мне придется повториться, — шутливо поклонился Джонни и отхлебнул вина. — Понимаешь, Фрэнсис, как-то я проснулся чуть свет, уже не мог заснуть и пошел прогуляться. Не знаю, случалось ли тебе в пять утра оказаться в Кенсингтонском парке, но шум там в это время оглушительный. Птицы поют!