Никита Сергеевич появился в сопровождении большой свиты из министров (в их числе был и Шокин), генералов и партийных бонз. Об этой свите он высказался довольно оригинально: «Все это — говно! Вы этим жуликам не верьте, если что будет нужно, обращайтесь прямо ко мне».

Осмотрев разработки лаборатории, их технологические линии, Хрущев со вниманием выслушал часовой доклад Староса, в котором тот обрисовал перспективы развития микроэлектроники. Но особенно его поразил микроприемник, который Берг сунул ему прямо в ухо. В течение всего визит он слушал это минирадио, не вынимая его из уха и радуясь, как ребенок.

«Вы — золотые самородки, — сказал он на прощанье, — за вами — будущее». Он предложил им еще раз обращаться к нему за помощью и прислать письменные предложения по дальнейшему развитию микроэлектроники. Перед отъездом Хрущева Старос вручил ему один лист, на котором кратко и сжато были изложены перспективные предложения.

При демонстрации своего компьютера разработчики посетовали, что их лаборатория не в силах наладить массовый выпуск изделий и Никита Сергеевич обещал помочь.

Действительно, вскоре один из ленинградских заводов, принадлежащий министерству средств связи, сумел наладить серийный выпуск новых машин. Всего их сделали около 200 штук.

Через три месяца после отъезда Хрущева вышло постановление о создании Центра микроэлектроники, и о размещении его на месте только что запроектированного города — спутника под Москвой — нынешнего Зеленограда. Место для города выбрали Старос и Шокин, когда проезжали в автомашине по Ленинградскому шоссе.

— Здесь, — решили они, — вырастет город микроэлектроники.

Предусматривалось строительство целого комплекса НИИ, начиная от исследования материалов для микроэлектроники и собственного машиностроения, кончая производством интегральных схем, а также изделий из них. Каждому НИИ придавался завод, на котором изготовлялись опытные образцы. Серийные партии предполагалось выпускать на тридцати двух заводах.

Центру также придавалось пять филиалов в Минске, Киеве, Риге и других местах, он становился уникальным созданием — у американского IBM, например, нет своего машиностроения. Он заказывает оборудование на стороне. У IBM нет своего института, готовящего кадры, в Зеленограде же был запроектирован МИЭТ — Московский институт электронной техники, где должны обучаться студенты и аспиранты по всем необходимым Центру специальностям.

А разработка новых идей, новых направлений поручалась Институту физических проблем.

Старос стал первым руководителем строящего Центра. К тому времени он возглавлял ЛКБ — Ленинградское конструкторское бюро МЭП, которое выросло из его небольшой лаборатории в двухтысячный коллектив, где работало более 70 кандидатов наук. В ЛКБ, ставшем юридически самостоятельным учреждением (п/я 155), Берг был главным инженером, а возглавлять его продолжал доктор технических наук Филипп Старос, разрывавшийся теперь между Зеленоградом и Ленинградом. Часто приходилось ночевать в поезде «Красная стрела».

Он организовал из своих сотрудников бригаду, которая готовила техпроект Центра. У Берга родилась идея — поставить там два небоскреба в 50 этажей, для них он разработал систему лифтов, которая позволяла из любого уголка здания добраться до кабинета директора за 5 минут. Это понравилось министру Шокину, и он доложил Хрущеву. Но тот вдруг закапризничал — на кой, мол, в крюковских лесах небоскребы?

В конце концов их положили на бок, слега изогнув в некое подобие клюшки, и ни о каких пяти минутах, уже не было и речи. Падшие небоскребы теперь так и называют — «клюшки».

Берг и Старос решили строить коттеджи в Зеленограде, подготовили список специалистов, которых собирались перевести в растущий на глазах Центр…

Развитой социализм сформировал особую породу людей, не обремененных умом, знаниями и трудолюбием, но зато ценных чрезвычайной бдительностью и классовым чутьем.

Они неоднократно сигнализировали соответствующим органам, что от заезжих американцев веет духом отнюдь не советского гражданина, но разложившегося от тлетворного влияния Запада человека иной формации.

Скажите, вопрошали они, как настоящий, коммунист-руководитель принимает на работу? Он смотрит, прежде всего, анкету, а потом уж советуется с партийными и другими хорошими органами. Эти же буржуины устраивают поступающему настоящий экзамен, как будто сомневались, что человек с благонадежной анкетой и думой партийца сумеет возглавить любое дело, когда партия прикажет.

Дело доходило до того, что когда ленинградская партийная организация и лично товарищ Романов предлагали на руководящие должности в ЛКБ самых проверенных людей — а это, как известно, свои родственники и знакомые — то получали полный отлуп под дурацким предлогом полной некомпетентности кандидатур. Разве могут родственники Романова быть невежами? Тогда получается, что и сам Романов — тово…