На полянку въехали Альберт и мастер Нак. Старик меланхолично обвел взглядом поле боя — не заинтересовался. А вот пышногрудая Агана привлекла его взор на гораздо более долгий срок.

Я с удивлением увидел, как он задорно подмигнул женщине. Агана зарделась, будто девочка.

Дорога до деревни заняла больше обещанного получаса. Только через час мы прибыли на место. Деревенька была не большая и не маленькая, дворов на сорок.

Наша компания с треском и шумом выбралась прямо из кустов, заставив всех деревенских собак залиться озабоченным лаем.

Маленький ребенок, игравший в большой луже, заплакал от страха и, громко вереща, побежал по улочке.

Со всех дворов повыскакивали мужики с топорами в руках, но, увидев Агану с Ольтавой, оружие убрали, помогли мне снять мальчика с коня и унесли его прочь.

— К ведунье потащили, — пояснила Агана. — Богиня даст, поправится!

Такое странное пожелание меня вовсе не удивило. На Мельоне издавна поклонялись Богине Жизни, или, как ее еще называли, Небесной Покровительнице.

— Спасибо вам, спасители наши, — вновь склонилась Агана в поклоне, Ольтава уже убежала, видно, спешила поменять наряд и спрятать стыд. — Не изволите ли остановиться у нас? Вижу, путь вам предстоит долгий. Но я сочту за честь, если вы проведете в моем доме хотя бы одну ночь!

Пока я собирался с мыслями, чтобы достойно ответить, мастер Нак меня опередил:

— Конечно, добрая женщина! Мы с моим учеником принимаем твое щедрое предложение! И уверен, что наш добрый друг — дон Ярый также не откажет в такой искренней просьбе столь прекрасной хозяйке.

Агана смущенно потупила взгляд. Мастер Нак на нее действовал странным образом.

Альберт, судя по всему, такой прыти своего учителя удивлен не был. Я же только кивнул, выражая свое согласие, и Агана тут же повела нас к некогда красивому, но уже изрядно покосившемуся домику.

— Как муж мой погиб, совсем туго стало, — пояснила она. — Но вы не волнуйтесь, размещу вас удобно и накормлю отменно! Гуся зарежу!

Внутри было чисто и опрятно. Чувствовалась рука рачительной хозяйки.

Мне выделили маленькую, уютную комнатку. Я скинул вещи и сполоснулся холоднющей водой во дворе. Агана сама полила мне, после чего отправилась ловить гуся.

Гусак, предвидя свою незавидную участь, предпринял массу попыток скрыться, но в итоге был схвачен. Агана ловким движением свернула ему шею и пошла свежевать птицу на задний двор.

Гуся было жаль, но есть хотелось сильнее. Когда дон Ярый голоден, он не знает жалости!

Ольтава, уже переодевшаяся в длинный — до пола сарафан, хлопотала по хозяйству, до блеска начищая немногочисленную посуду. Молодой Альберт крутился рядом с ней. Помогать — не помогал, мужчине не положено влезать в женские дела, а скорее мешал — Ольтава рядом с ним смущалась и постоянно роняла ложки на пол, но и уходить не хотел.

Вскоре гусак уже крутился на вертеле и источал изумительный аромат. Мы уселись за широкий стол, и Агана разлила по кружкам домашнюю наливку.

Мастер Нак пристроился рядом с Аганой и время от времени бросал на нее плотоядные взгляды. И куда старик лезет, подумал я, в его-то годы! Сам мастер Нак придерживался иной точки зрения и весь вечер вел осаду крепости.

Судя по всему, крепость готова была сдаться без сопротивления.

Отдав должное кулинарным талантам хозяйки, я отправился в отведенную мне комнату и мгновенно уснул.

Наутро, когда я, еще зевая и потягиваясь со сна, вышел из своей комнатки, мастер Нак, пощипывая длинную бороду, уже вновь сидел за столом, приобняв за широкую талию немного растрепанную Агану.

Женщина, увидев меня, страшно смутилась и, словно молодая, легко упорхнула приводить себя в порядок.

Я взял большой ковш с водой для умывания и вышел на задний двор, немедленно спугнув парочку номер два. Ольтава птицей слетела с сеновала и унеслась в дом. А молодой Альберт, стараясь не смотреть в мою сторону, слезал неспешно, но умудрился запутаться в своих же наполовину сползших портках и чуть не грохнулся на землю. Я сделал вид, что ничего не заметил, и занялся водными процедурами.

Потом позавтракали дружной компанией, после ночных приключений моих спутников — практически семьей, и стали собираться в дорогу.

Альберт помог мне оседлать Урагана, и мы, помахав на прощание женщинам, выехали из деревни.

Я искоса поглядывал на своих попутчиков. Горячая ночь на них никак не сказалась. Оба были свежи, бодры и веселы, даже старик возбужденно пощипывал себя за бороду. Альберт поминутно оборачивался на все еще видневшуюся деревню»: Пара ехидных вопросов так и вертелась у меня на языке.