Нельзя не упомянуть также о контрразведчиках. Контрразведка — запутанный и сложный процесс, посредством которого секретная служба шпионит за своими же шпионами.

Помню, как-то в Риме зашёл разговор о контрразведке, я, между прочим, высказал мысль, что Рим представлял собой благодатную почву для шпионажа. Почти все наши коммуникации с Салониками, Палестиной и Месопотамией проходили через Италию, поэтому десятки морских и армейских офицеров ежедневно проезжали по стране. Каждый должен был провести двенадцать часов в Риме — прямого поезда не было; обычно все они останавливались в «Континентале». Холл отеля бывал постоянно полон офицеров всех рангов и полков. Они беспечно болтали между собою, точно на всём белом свете никто не знает английского языка, кроме британских офицеров. Иной раз до вашего слуха долетали обрывки разговоров о передвижениях целых дивизий, об отправке транспортов и потерях Франции. Всё это обсуждалось свободно, и вы невольно оглядывались на штатскую публику, прогуливающуюся по холлу. Тут были итальянские офицеры, пара пожилых джентльменов и с полдюжины «хорошеньких женщин». Одни играли в карты. Другие демонстративно читали газеты, третьи сидели, курили, дремали.

Иной британский офицер, более галантный, чем его товарищи, поймав взгляд черноокой синьорины, пускался в разговоры с ней на своеобразном лингвистическом попурри, рожденном войной — полслова по-итальянски, два по-французски и три по-английски.

— Я слышал, что десятая дивизия уже отправляется из Салоник в Египет, — во всеуслышание изрекает молодой лейтенант из тщеславного желания показать, что он в курсе дел. Он даже оглядывается — хочет убедиться, что его слышат.

В тон отвечает командир «молчаливой службы» британского флота:

— «Куин» покидает Неаполь. Её база будет Таранто. И так до бесконечности… Невольно начинаешь мысленно обвинять Генеральный штаб, когда слышишь эту вредную болтовню; невольно задумываешься о том, что не мешало бы болтунам пройти курс «противошиионской» обороны наподобие противохимической.

Говоря о «Континентале», мой собеседник сообщал, — Иные мадемуазели, которых вы там видели, — ничего за других не поручусь. Дело, видите ли, обстоит так: берёшь себе на заметку несколько десятков подозрительных. Затем идёшь к итальянцам, а они говорят: «О, у неё все в порядке» или «Мы всё о ней знаем». По поводу «Континенталя» итальянцы говорят: «Ах, эти женщины безвредны. Некоторые из них — наши же агенты». Возможно, что среди них есть и контрразведчики.

Контрразведчик — агент, который шпионит за другими шпионами. Таких немного. Это цвет шпионов, они должны быть мастерами своего дела и абсолютно честными людьми.

Работа контрразведчика заключается главным образом в наблюдении, чтобы наши агенты не сходили с пути истины и не вели двойной игры. Искушение стать «двойником» величайшая из опасностей в шпионаже. Предположим, вы посылаете агента в Германию и оплачиваете его труд. Немногие узнают об этом и обращаются к шпиону с самым соблазнительным контрпредложением. Предположим, он соглашается. Что ему может помешать? Мы пускаем его обратно в Англию для доклада. А затем снова отправляем в Германию с новым заданием. Немцы пускают его в Германию для доклада обо всём, что он видел и слышал в Англии. Так он и «циркулирует». Почти невозможно поймать агента на этой, в высшей степени прибыльной, двойной игре. Контрразведчик — вот кого мы привлекаем для решения такой задачи. Контрразведчик получает от главы секретной службы список агентов, за которыми следует наблюдать, Он (или она) отмечает, где агенты живут, с кем встречаются, что делают — словом, всё, что имеет отношение к ним. Это, как я сказал, самая трудная работа во всём шпионаже — обманывать профессиональных обманщиков. А уже если контрразведчик, в свою очередь, соблазнится и перейдёт на сторону противника, тогда не ждите ничего хорошего. Это, однако, бывает очень редко. Честность контрразведчика должна быть вне сомнений.

Больше всего контрразведчиков было в Швейцарии, в стране, где агенты всех государств буквально натыкались друг на друга. На одной лишь франко-швейцарской границе было арестовано триста шпионов и просто тёмных людей; можно с уверенностью предположить, что и на других швейцарских границах происходило то же самое. Швейцария кишела агентами-сборщиками — немецкими, британскими, итальянскими, австрийскими, французскими; в их обязанности входило собирать донесения путешествующих агентов — граждан нейтральных стран, которые привозили донесения из Парижа, Рима и Вены. Затем они передавали информацию в свои генеральные штабы. Швейцарское правительство формально негодовало по поводу международного шпионажа, процветающего в стране. По существу же смотрело на происходящее сквозь пальцы, ибо эта армия шпионов давала возможность бойко торговать. Каждая страна держала десятки агентов во всех крупных городах Швейцарии. Они вели наблюдение за всеми приезжающими и отъезжающими.

Шпионы враждующих государств встречались друг с другом за столиками ресторанов и доносили друг на друга своему начальству. Здесь же легионы контрразведчиков следили, чтобы агенты своих стран не общались с противником и тёмными людьми. Страна шпионов — Швейцария — представляла воистину занимательное зрелище в годы войны.

Немаловажную роль играло подслушивание телефонных разговоров. Тысячи обитателей Лондона, Парижа и других городов, вероятно, удивились, если бы узнали, что невидимые уши разведки систематически слушали их болтовню. Когда же абонент находился на особом подозрении, разведка прислушивалась к каждому его разговору по телефону.

С другой стороны, перед шпионами открывались широкие перспективы, когда им удавалось включиться в телефонную или телеграфную сеть, которой пользовались государственные деятели.

Одно время возникли серьёзные опасения, что немцы присоединились к кабелю, который проходил через пролив и соединял Военное министерство с британским Генеральным штабом во Франции. По этому кабелю часто передавались секретнейшие донесения (например, во время одного сражения во Франции звонили в Генеральный штаб каждые десять минут). Можно представить, какое беспокойство в высших сферах вызвало предположение, что немцы могли подслушивать эти разговоры.

Помимо агентов, контролирующих «водонепроницаемые» районы, контрразведка имела специальных агентов. Среди них были представители обоих полов и всевозможных гражданских состояний. В зависимости от задания выбирали агента. Так, когда потребовалось проверить слух о некой порочной старухе-немке, по фамилии Трост, которая, как говорили, занималась шпионажем в своём «салоне», контрразведка направила туда агента, искушённого в житейских пороках. Был: случай: поступил донос на мадам N., гадалку, указывали, что она собирает всевозможные сведения у жен офицеров, когда те приходят в надежде узнать судьбу своих мужей; к гадалке отправили «доверчивую молодую женщину», которой поручили доложить всю правду о «мадам» и её вопросах. Впрочем, можно утверждать, что все «сенсации», волновавшие публику, обычно оказывались раздутыми.