– Это и есть Ванда Морли? – спросил Базиль.

– Да. Очаровательна, не правда ли? – В голосе Полины появился кислый привкус. – Какое-то чудо. Базиль, как ты думаешь, неужели в конечном счете красота – это чисто психологический фактор? Попробуй нарисовать Ванду, и она станет страшилищем. На нее легче всех прочих актрис делать карикатуры.

Базиль уловил в ее реплике скрытую колкость.

– Ты не любишь Ванду, не так ли?

– Я ее просто ненавижу. – Она произнесла фразу таким ледяным тоном, лишенным малейших эмоций, словно сказала: «На улице идет дождь».

– Очевидно, для этого существует какая-то веская причина?

– Она – интеллигентная обманщица и не умеет играть…

– Из-за этого можно не любить человека, но не ненавидеть.

– Не придирайся к выражениям. Я не люблю ее, и все тут. Ты вправе осудить меня за это.

Ванда Морли подошла к буфету. Люди оглядывались на нее. Кое-кто улыбался, обращался к ней с вопросом, но она отвечала лишь кивком головы и коротким замечанием. Она остановилась перед каким-то мужчиной. К ним подошел Род. Ванда жестом отказалась от коктейля, достала сигарету из сумочки. Оба кавалера предложили ей свои зажигалки. Она бесстрастно поглядела на одного, затем на другого, помедлила с минуту, а затем наклонила голову в сторону Рода.

– Черные волосы и золотистые глаза, – прокомментировал Базиль. – Похожа на пуму. Вся эта троица может стать прекрасным сюжетом для композиции. Можешь назвать ее «Пума в компании оленя и овцы».

Оленем, конечно, был Род – длинноногий, быстрый, как ртуть, с круглыми чувственными глазами и раздувавшимися ноздрями. Его собеседник, вероятно, олицетворял овцу – низколобый, качающийся, словно на шарнирах, со скучными серыми глазами, близко поставленными друг к другу.

Полина, оценив сравнение, улыбнулась невесело в ответ и заметила:

– Как известно, пума охотится на оленей и овечек, не так ли?

– Так. Тебе знакомы эти жертвы?

– Овечка – это Леонард Мартин. Олень – Родней Тейт. Оба из окружения Ванды. Род притащил меня сюда. Сейчас он должен заниматься коктейлем, но забыл о своих обязанностях.

– Может, я…

– Нет, не надо. Что-то расхотелось… – Послышался легкий треск: сломался кончик грифеля карандаша в руках Полины.

Ванда увлеченно беседовала с двумя мужчинами. Тонкие губы ее извивались, как две красные хищные змейки.

– Боже, они направляются сюда! – прошептала Полина.

Ванда бросила сигарету в пепельницу и медленно пошла вперед, не прекращая беседы с Родом и Леонардом, а ее маленькая черная головка покачивалась на длинной, подвижной и красивой шее.

– Полина, дорогая! Какой сюрприз! Встретить тебя здесь?! Разве можно представить себе, что дизайнер по костюмам проявляет интерес к настоящему искусству?

Полина улыбнулась.

– Ванда, даже если на небесах ты вдруг встретишь свою знакомую, то непременно скажешь: «Дорогая! Какой сюрприз! Встретить тебя здесь?!»

Но Ванда уже ее не слушала. Она внимательно рассматривала Базиля.

– Вы не хотите познакомить нас?

– Доктор Уиллинг. Мисс Морли. Мистер Тейт. Мистер Мартин.

Полина была предельно краткой. Даже Базилю показалась вся эта чопорная церемония каким-то вздором.

– Подумать только! Встретить вас, доктор Уиллинг, здесь?! Полина, дорогая, ты обязательно должна пригласить его на сегодняшнюю премьеру. У тебя есть лишний билетик? Доктор Уиллинг! Вы и представить себе не можете, как много для меня значит тот простой факт, что среди зрителей находитесь и вы! После спектакля мы все намереваемся собраться в ресторане «Капри», поужинать и отметить это событие. Будем пировать там до утра, пока не выйдут утренние газеты с первыми рецензиями на спектакль. Вы присоединитесь к нам, доктор, не так ли?

– Видите ли…

– Конечно, присоединитесь! – Ванда бесстрашно повела на него атаку, и он понял, что, в сущности, ей все равно, придет он или нет.

– Думаю, мне пора закругляться, – продолжала Ванда. – Репортер из «Сан» приедет ровно в шесть тридцать. Я должна дать интервью. Фотограф из журнала «Вог» назначил съемку ровно на 7.00. Кроме того, мне нужно отдохнуть перед спектаклем, хотя бы час, расслабиться, собраться с мыслями. Боже, как я ненавижу всю эту суету, сутолоку, «паблисити»! Как все это отдает фальшью! Если бы я могла вести настоящую жизнь в каком-нибудь тихом, задумчивом предместье, спокойно заниматься домашним хозяйством, ухаживать за мужем, воспитывать детей!

– А почему, собственно, и нет? – съязвила Полина. – У нас страна свободного выбора!

– Дорогая девочка! – Резкая судорога на секунду исказила гладкое лицо Ванды, дрогнул ее хорошо поставленный голос, легкая краска проступила на смуглых щеках. Базилю приходилось наблюдать подобные симптомы у невротических больных, когда их сталкиваешь лицом к лицу с причиной их невроза, которую они, однако, никогда не признают. Он про себя решил, что Ванда – одна из тех хронических самообманщиц, у которых возникает аллергия в ответ на всякое проявление истины.