— И что дальше? — спросила она резко.

— Мы можем попробовать что-нибудь более утонченное, — предложил он.

— Что-нибудь в том же духе, но под другим названием? — едко отозвалась она, — Нет, благодарю покорно.

— Вы, значит, решительно возражаете против занятий любовью? Со мной или вообще?

Флора смотрела на него, как на ядовитую змею.

— Боюсь, что я так и не пойму, куда вы клоните.

— Мне просто любопытно, Флора, пробудилась ли в вас женщина? Я и раньше задумывался над этим вопросом, ведь вы сами сказали мне, что вовсе не пылали глубокой страстью к мужу, — произнес он с обманчивой кротостью.

Реакция Флоры была противоречивой. Она мучительно пожалела, что вообще говорила с ним на эту тему, почувствовала себя глубоко уязвленной, но попыталась ответить ударом на удар.

— Бедный мистер Даймон! Несмотря на самый широкий выбор, вы отыскали невесту, не способную испытывать какие-либо эмоции, — произнесла она с легкой усмешкой. — Такая неприятность!

— Но я вовсе не считаю вас холодной как гадюка, — ответил он, с оскорбительной беззастенчивостью рассматривая ее, особенно пристально изучая грудь. — Я сказал только, что вы еще не пробудились для настоящей любви, а это совсем другое дело.

— Вы думаете, я не поняла? — насмешливо усмехнулась Флора и добавила с обидным высокомерием: — Многие мужчины склонны воображать, что они и только они сумеют разбудить в девушке страстную женщину.

Он глубокомысленно прищурился.

— Похоже, у вас есть причины подходить к предмету с таким цинизмом, дорогая. Не желаете рассказать?

— Считаю, что делать этого не стоит. Мужчина и женщина — два разных существа с разных планет. Нам никогда не понять друг друга, мы по-разному созданы.

— Какой исключительно интересный вывод, — произнес он на этот раз с неподдельным весельем.

— Да нет, просто я смотрю на жизнь трезво.

— А как же любовь до гроба и прочие умопомрачительные истории?

— В жизни бывает и такое, но нечасто.

— А Джон? Он был такой же, как все?

Она зло взглянула на него.

— А вот это, мистер Даймон, вас совсем не касается.

— Ну, не злитесь, дорогая. Продолжим наш разговор в более миролюбивом тоне.

— Ну уж нет! Я, пожалуй, пойду спать, если не возражаете.

— Еще так рано, — сказал он просто.

— Вы, конечно, не рассчитываете всерьез, что станете решать за меня, когда мне ложиться спать? — Она поджала губы.

— А разве вы всегда ложитесь в это время? — возразил он.

— Я ложусь очень поздно, — ответила она опрометчиво, — но…

— Значит, это просто ребяческий каприз, — мягко перебил он. — Не уходите, нам есть о чем поговорить.

Возмущение и досада заставили Флору задержаться.

— Я не маленькая! Как вы смеете обращаться со мной как с ребенком!

— Предлагаю новую тему для разговора.

— Дела имения, дети, погода… В вашем распоряжении богатый выбор. — Она сердито блеснула глазами.

Григ рассмеялся:

— Почему бы не найти предмет позанимательнее. Скажем, мне очень интересно узнать о вашем детстве. Где вы родились?

— Там, где в данную секунду хотелось быть моей матери, — скупо ответила Флора.

— А ваш отец?

— Я его не знаю. Он бросил маму, когда узнал, что она ждет ребенка.

— Простите.

— Да нет. Это обычное дело. Не она первая, не она последняя.

— Вот откуда ваша неприязнь к мужчинам.

— Ничего подобного. Тогда я не вышла бы замуж.

— Но вы могли выйти за Джона из других соображений. Ради положения в обществе, например.

Флора открыла было рот, но Григ не дал ей сказать.

— И есть еще вариант: вы стремились обрести не только надежное материальное положение, которое гарантировало вам его состояние, но и получить защитника от других мужчин.

Сжав зубы, Флора сердито взглянула на него.

— От таких, как вы, Григ? Да, может быть, вы и правы.

— В самом деле? — невозмутимо изрек он, нисколько не обидевшись.

Она подошла к двери, всем своим видом показывая, что разговор окончен.

Даймон тихо засмеялся, но тем не менее тоже поднялся.

— Прекрасно, дорогая моя. Спокойной ночи.

— Так мы все обсудили? — неосторожно произнесла Флора, внезапно чувствуя себя так, словно попутный ветер резко изменил направление.

— А чего вы еще ждали? — спросил он недовольным тоном. — Я понял из вашего разговора, что вы решительно против любых выражений нежных чувств.