Бенкендорф

Александр Христофорович Бенкендорф слишком долго играл роль антигероя отечественной истории. Историки и литературоведы, писатели и сценаристы наделяли его всевозможными отрицательными чертами. Это неудивительно — за полтора века не было написано ни одной заслуживающей внимания биографии Бенкендорфа, а значительная часть его мемуаров заросла архивной пылью. Георгиевский кавалер, разведчик и партизан, боевой генерал, герой войны 1812 года, освободитель Голландии от наполеоновского господства, член Государственного совета и Комитета министров, Бенкендорф попытался создать государственный механизм борьбы с коррупцией и казнокрадством. Он был личным другом таких несхожих деятелей, как император Николай I и декабрист Сергей Волконский; ходатайствовал за Пушкина, Лермонтова и Гоголя; увёл любовницу у Наполеона и пережил трагический роман с той, которой посвящено тютчевское «Я встретил вас».

Книга историка Дмитрия Олейникова рассказывает о том, как жил, воевал, путешествовал, любил граф Бенкендорф.

Отставной генерал от инфантерии Христофор Иванович Бенкендорф мог бы рассказать немало забавных историй о собственной забывчивости — если бы он их помнил.

Из-за этой забывчивости он и попал в число «замечательных чудаков и оригиналов» под обложку знаменитой книги Михаила Пыляева1 [1] . Велика сила печатного слова! Генерал стал всего лишь одним из забавных «екатерининских стариков», а его личная история рассыпалась на пригоршню занимательных «анекдотов»…

«Однажды Христофор Бенкендорф был у кого-то на бале. Бал довольно поздно окончился, гости разъехались. Остались друг перед другом только хозяин и Бенкендорф. Разговор шёл плохо: тому и другому хотелось отдохнуть. Хозяин, видя, что гость его не уезжает, предложил пройти в кабинет. Бенкендорф, поморщившись, ответил: „Пожалуй, пойдём“. В кабинете им не легче. Бенкендорф, по своему положению в обществе, пользовался большим уважением, и хозяин не мог объявить напрямик, что пора бы гостю ехать домой. Прошло ещё некоторое время; наконец хозяин решился: „Может быть, экипаж ваш ещё не приехал, не прикажете ли, я велю заложить вам свою карету“. — „Как вашу карету? Да я хотел предложить вам свою!“ Дело объяснилось тем, что Бенкендорф вообразил, что он у себя дома, и сердился на хозяина, который у него так долго засиделся».

Конечно, это уже Христофор Бенкендорф в отставке. Но ведь «екатерининские старики» были во времена оны и «екатерининскими орлами»!

Родившийся в 1749 году (стало быть, ровесник Гёте и Радищева), Христофор Бенкендорф поступил на службу ещё при Елизавете Петровне — точнее, как тогда было принято, был записан в полк и сразу получил увольнительный паспорт до окончания наук. Начав «действительную службу» в звании подпоручика, он стал участником того заключительного периода Семилетней войны, когда взошедший на трон Пётр III повелел русской армии выступить в союзе с прежним неприятелем, Пруссией.

Настоящее боевое крещение Христофора Ивановича произошло в Русско-турецкую войну 1768–1774 годов, когда он сначала воевал под Перекопом и в Крыму под начальством генерала М. В. Берга, а потом в составе армии П. А. Румянцева преследовал турок и убегал от чумы. Осенью 1770 года Бенкендорф-старший был направлен на Дунайский театр военных действий в распоряжение знаменитого в то время генерала Ф. В. Боура (Бауэра). Глубокий знаток екатерининской армии граф Ланжерон пишет: «Его противники и сторонники… утверждают, что этот искусный и знающий офицер, бывший… генерал-квартирмейстером, доставил известность фельдмаршалу (Румянцеву. — Д. О.). Действительно, кампания 1770 года, которою руководил Бауер, была самая прекрасная и самая искусная во всю эту войну; она была образцом величайшей тактики и рассчитанной и обдуманной смелости»2.

За Дунаем, в сражении под Бухарестом, Бенкендорф добыл чин премьер-майора (24 ноября 1770 года). Жильбер Ромм, пристальный наблюдатель русской придворной жизни того времени, отметил, что тогда для дворянина это был обычный способ подняться по лестнице Табели о рангах: «Люди со связями идут в гвардию или поступают в адъютанты к какому-нибудь генералу и остаются на этом месте, пока не получат чин майора»3.

Последовавшее затем назначение Христофора Ивановича на должность обер-квартирмейстера (15 марта 1772 года) стало признанием его профессиональных заслуг. Генерал Боур взял его в заново созданный Генеральный штаб, куда отбирали опытных, исполнительных и преданных офицеров. «Он наводнил Генеральный штаб немецкими офицерами, и в числе их было несколько превосходных. В свое время этот корпус был вполне способен бороться против офицеров Генерального штаба других европейских держав», — сообщает Ланжерон4.

Однако наступило мирное время, и хотя считалось, что Генеральный штаб предоставляет молодым людям удобную и необременительную «возможность получать чины»5, карьера Христофора Бенкендорфа затормозилась. Положение усугубилось в 1775 году, когда скончался его отец, Иван Иванович, генерал-лейтенант и ревельский обер-комендант, известный своей распорядительностью и прославленный храбростью на полях сражений Семилетней войны.

В том же 1775 году и произошёл поворот сюжета, повлиявший на будущность рода Бенкендорфов. Мать Христофора и вдова Ивана Ивановича, София Елизавета, урождённая Левенштерн, вскоре была призвана Екатериной II ко двору «в знак уважения к заслугам её мужа» — в качестве няньки новорождённого великого князя Александра Павловича. София Бенкендорф оказалась как бы посредницей между двумя дворами: «большим» екатерининским и «малым» павловским. По-видимому, она и сыграла решающую роль в переходе её сына от квартирмейстерских забот к придворной жизни. Это произошло в 1778 году, когда Христофор попал в окружение Павла Петровича. Как писал знавший высший свет князь Вяземский, «Бенкендорф постоянно пользовался особенным благоволением и, можно сказать, приязнью Павла Петровича и Марии Фёдоровны, что не всегда бывает при дворе одновременно и совместно: равновесие — дело трудное в жизни, а в придворной тем паче».

Уже через год Христофор стал довольно близким Павлу и Марии человеком: ему давали весьма деликатные поручения, командировали в Европу то с крупной суммой денег для матери Марии Фёдоровны, то с очень важным письмом, содержавшим секреты частной жизни Вюртембергского семейства (один из советников отца великой княгини, некто Гонси, оказался интриганом, и она добилась удаления его из Монбельяра, предложив на выбор — получить солидную пенсию от Павла Петровича или «подвергнуться гневу»6).

Эта поездка 1779 года и последовавшие за ней события связали Христофора Бенкендорфа с семьёй Павла Петровича ещё крепче.

Если нужно отыскать в истории пример долгой и преданной женской дружбы, стоит обратиться к взаимоотношениям Марии Фёдоровны, жены великого князя Павла Петровича, и Анны Бенкендорф. «Моя мать, — напишет в мемуарах А. X. Бенкендорф, — была самым близким (/е plus intime) другом… великой княгини Марии»7. Это была дружба на всю жизнь, от детства и до смерти. Началась она ещё в Пруссии, тогда, когда одну из них звали София Доротея Августа Луиза Вюртембергская, а другую — Анна Юлиана Шиллинг фон Канштадт. Отец Софии Доротеи, будущий «августейший дед императоров российских» Фридрих Евгений, служил тогда своему дяде, прусскому королю Фридриху Великому.