Познав технологию отбора энергии из узла, гроты и ареды усиленно наращивали ее импорт. Мощная энергетическая река протянулась от пространственного узла до галактики Гроар, расплескиваясь в ней по всем ее уголкам и казалось, она бесконечна.

Портаторные перемещения заполнили галактику настолько плотно, что стали ее единственным средством перемещения. Они стали желательным атрибутом всякого жилища галактики: портаторы в домах были такими мощными, что позволяли совершать даже межпланетные перемещения. Дошло до того, что дом без портатора перестал считаться нормальным жилищем.

Гротам и аредам стало тесно в своей галактике. Познав одностороннюю портацию, они устремили свои взгляды на другие острова Вселенной.

Но их замыслы требовали еще большего количества энергии. Ее река из пространственного узла делалась все шире и мощнее. И галактика, буквально, утонула в ней.

И, вдруг… Все в Гроар стало дыбом. Толи хранители внутреннего мира посчитали, что гроты и ареды перешли допустимые границы, толи гроты и ареды и в самом деле так накачали свою галактику энергией, что она, не выдержав ее такого количества, вдруг вздыбилась и выбросила из себя ее избытки. Ее струи еще до сих еще не рассеялись в пространстве вокруг галактики, искажая расчетные траектории каналов внегалактических перемещений.

Волна хаоса прокатилась по планетам Гроар. Огромные территории галактики превратились в черные безжизненные газово-пылевые туманности; большая часть разума сгорела заживо. Полностью оказались разрушены все межпланетные коммуникации, воздвигнув между уцелевшими планетами непреодолимые препятствия расстояний, на долгие тысячи лет ввергнув оставшийся в живых разум в нищету и холод, заставив его влачить жалкое существование.

Сменились сотни поколений и уже забылось былое величие разума гротов и аредов и никто уже и не надеялся, что когда-либо все может возродиться вновь. Но разум на то и дан гротам, чтобы возродить своё былое могущество.

В галактике родились новые расы, окрепли старые. Научившись строить космические корабли, они встретились и началось слияние их разумов: старого — гротов и аредов и вновь родившегося — этанов и в какой-то мере, полоноддов. Благодаря гротам, вскоре заработали и портаторы и, столкнувшись с нехваткой энергии внутри галактики, уже новый разум — разум этанов, устремил свой взгляд на пространственный узел. Но там уже хозяйничали другие.

Терпеть подобную наглость гроты не захотели. Аредов уговорами, молодые расы больше угрозами, они начали войну с другой галактикой. И хотя сейчас запасы энергии у этанов невелики, но они готовы отдать ею всю, всю до последнего кванта, чтобы вернуть узел и вместе с ним былое величие своей галактики.

Первоначально избранная тактика захвата узла себя, мягко говоря, не оправдала, а если сказать откровенно — оказалась провальной: этаны, явно, недооценили разум чужой галактики. Собственно, с зевсами воевали лишь гроты, лучшие из них, так как столь длительное портаторное перемещение могли переносить только носители мощного психотронного поля, способные защитить свой разум в канале перемещения, другие же расы, как могли, совершенствовали корабли и оружие для них.

Среди этих гротов оказался и он, Атуа, обладатель одного из самых мощных психотронных полей галактики Этан, благодаря которому, ему удалось незаметно провести свой штурмовой лидер через контрольную сеть станции зонта и вплотную подобравшись к станции узла, атаковать ее. Но атака была лишь прикрытием. Истиной целью этого штурмового лидера было войти в прямой контакт с противником, чтобы Атуа смог внедриться в носитель одного из них. К этому времени гроты уже имели достаточное представление, с кем имеют дело и считали, что операция внедрения будет иметь успех.

В конечном итоге, все произошло, как и намечалось, хотя, в какой-то момент удача едва не отвернулась от Атуа. К сожалению, штурмовой лидер очень плохо видит боевые станции зевсов, окруженные мощными полями экранизации и находящиеся в режиме полного молчания. И экипаж штурмового лидера, где находился Атуа, увидел боевую станцию, когда сам уже был в пределе досягаемости ее поля свертывания. Он был атакован и хотя смог уйти от прямого контакта с полем свертывания, но получил значительные повреждения. Его экипаж, состоящий из трех гротов, погиб, но разум Атуа, благодаря своему мощному полю, почувствовал опасность и в последнее мгновение перед столкновением с пограничной частью поля свертывания, покинул свой носитель и ушел в пространство, где смог остаться невредимым.

Станция узла была не так уж и далеко. Разум Атуа чувствовал ее массу и мог бы без труда добраться до нее, но он решил какое-то время переждать, надеясь, что вскоре возбуждение от очередной победы у противника пройдет, он успокоится, его внимание ослабнет и тогда будет больше шансов проникнуть или на саму станцию узла или на один из объектов, снующих вокруг нее и захватить один из носителей противника. Он вернулся в свой корабль, вернее туда, что от него осталось и затаился в ожидании. Вскоре он почувствовал, как к останкам его корабля пристыковался какой-то корабль противника с небольшим отрядом, видимо, для обследования. Их было немного — всего шестеро. Разум Атуа смог отследить одного из них, на долгое время оставшегося в одиночестве и захватил его носитель. Это был младший офицер Крет — командир заградительного отряда, высланного для обследования штурмового лидера.

Разуму Атуа пришлось изрядно повозиться, прежде, чем он смог подавить интеллект Крета, так как способ отображения окружающего пространства у гротов и у зевсов оказался различным. Он был в некоторой мере похож на способ восприятия мира полоноддами, что, в какой-то мере и помогло разуму Атуа, так как он несколько раз пользовался носителями этой расы у себя в галактике для устрашения этан. Да и не только он один. Хотя этаны пытались противостоять этому, но это было больше похоже на шелест листвы деревьев, нежели на грозу — гроты были им не по зубам. Что касается самого Атуа, то у него даже и мысли не возникало, что он может быть кем-то и как-то наказан. Сюда он тоже пришел не в своем носителе, что было одним из его условий при разработке этой операции. Разум Атуа надеялся, что все же когда-то вернется в свой родной дом и вновь займет свой настоящий носитель, который будет его дожидаться сколь угодно долго.