— Бортовой журнал? — Рассел постучал указательным пальцем по столу.

— Он пуст, господин Рассел. — Паулидер покрутил головой.

— Как пуст? — Брови Рассела выгнулись высокими дугами.

— Мы не смогли извлечь из него ни единого символа.

— Есть подтверждение, что они были на станции зонта?

— Прямых доказательств нет, но мы нашли еще один иногалактический пистолет, аналогичный тому, который был в руке старшего офицера заградительного отряда. Я бы рекомендовал задраить фрегат и вызвать на станцию усиленный заградительный отряд с Ризы.

— Даже так. — Губы Рассела тронула легкая усмешка…

— Нехорошее предчувствие, господин Рассел. Слишком все мрачно здесь.

Рассел задумался. Паулидер был высококлассным специалистом и какая бы технически сложная проблема не возникала на станции, он всегда был уверен и расчетлив, всегда находил какой-либо выход. Но фрегата он не знал и потому требовать от него невозможного было неразумно. Вполне возможно, что спасатели могли оказаться в каком-либо не совсем обычном переходе и кто-то из них в темноте, просто, куда-то сворачивает. Нужно связываться с техническим сектором Регата и требовать у них план фрегата, а затем уже обследовать его. Это займет несколько часов, возможно сутки. Ничего страшного с потерявшимися спасателями за это время не случится. Может и сами выберутся.

— Хорошо. — Рассел согласно кивнул головой. — Забери экипажа фрегата и возвращайся. Закрой и заблокируй обе двери шлюза и поставь охрану. Вернешься, свяжись с техническим сектором Регата и затребуй у них план фрегата. Когда получишь его, зайдешь ко мне и покажешь, где это с вами все произошло.

— Да, господин Рассел.

Голограмма погасла. Рассел опустился в кресло и поставив локти на стол, обхватил голову руками.

Одно к одному. Не зря говорят, беда не приходит одна: эксперты, комиссар Регата, экипаж фрегата. Нет, Регат этого не простит. Быть мне теперь где-либо в самой далекой колонии. Нужно сходить в медлабораторию. Может быть этот чудо-землянин очнулся и в состоянии говорить? Может он что-либо прояснит? Заодно узнаю, что с Горром. Наверняка, что-то скрывает. Что-то странное с сарматами стало происходить. Может запросить разрешения у Регата на их психоанализ? А если отправить их всех на Ризу, пусть Регат сам с ними разбирается?

Посидев неподвижно несколько минут, Рассел с силой провел руками по лицу, тяжело поднялся и направился в медлабораторию.

Медлаборатория, встретила его режущей глаза белизной и тишиной. Рассел заглянул в кабинет Григорьева, но того там не оказалось. Мысленно чертыхнувшись, он медленно пошел по идущему по дуге коридору и первому встретившемуся реаниматору приказал найти Григорьева и остановившись, замер в ожидании. Через несколько минут главный реаниматор пространства узла был перед ним.

— Где землянин? Что с ним? Удалось установить его имя? — Поинтересовался Рассел.

— Его зовут Марк Дубровин, господин Рассел. — Негромко заговорил Григорьев. — В кармане его курточки нашли карточку личности. Хотя она сильно повреждена, но часть информации удалось восстановить. Он офицер космического флота. Действительно землянин.

— Он жив?

— Да, господин Рассел. Но его состояние крайне нестабильное и какое-то необъяснимое. Я бы сказал: он ближе к смерти, нежели к жизни.

— Но ведь в шлюзе он был в сознании?

— Скорее всего, это было нечто, похожее на агонию, господин Рассел. — Григорьев дернул плечами. — С тех пор его состояние только ухудшается.

— Ничего нельзя сделать? — Рассел покрутил головой.

— В наших условиях — нет. Пулей, выпущенной из иногалактического оружия, у него задето сердце. Оно уже останавливалось несколько раз. У нас нет сердечных биопротезов. К тому же, у него деформирован мозг. Сейчас он на полном искусственном питании. Я бы портировал его отсюда в галактику.

— Почему у вас нет биопротезов? — В голосе Рассела скользнуло нескрываемое недовольство.

— Это первый подобный случай на станции, господин Рассел. — Реаниматор развел руками. — Подобные случаи крайне редки-то и в галактике. Я, в своей практике, не знаю ни одного такого. Всего невозможно предусмотреть.

— А что с его мозгом? Что за деформация?

— Это необъяснимо. — Григорьев дернул плечами.

— Квадратным, что ли, стал? — Рассел хмыкнул.

— Скорее наоборот — слишком круглым. Что-то вроде огромной опухоли, сразу во всем мозге.

— А портировать его можно в таком состоянии? А может проще портировать сюда нужные биопротезы?

— Я не знаю, насколько серьезно поврежден его мозг. У нас нет классных нейрореаниматоров. Если, вдруг…

— Делай, что считаешь нужным. — Рассел махнул рукой, перебивая Григорьева. — Но если примешь решение портировать его, думаю, тебе нужно пойти с ним.

— Как прикажете. — Григорьев дернул плечами.

— Это совет. Он единственный, кто знает, где был фрегат и что с ним произошло. Если он умрет, ты должен представлять, чем это может обернуться для тебя. Да и для меня тоже.