— Простите, мистрис Энн, я ходила на кухню. Там мне и сказали, что ваша аудиенция уже закончилась.

Улыбаясь, Филиппа спросила:

— Это и есть Мэри? Не согласитесь ли вы помогать мне? — Такая простота мгновенно покорила горничную, и та согласно закивала.

— Леди Филиппа только что приехала, — поспешила объяснить Энн. — Ее горничная заболела и осталась в Брюгге.

Мэри вежливо присела. Энн знаками объяснила Ричарду, что хочет поговорить с ним наедине. Выходя, она слышала, как Филиппа весело болтает с Мэри, начавшей разбирать ее вещи.

— Неужели она прибыла сюда совсем одна? — спросила Энн.

— Ее сопровождал только слуга из монастыря, — объяснил Ричард, и Энн нахмурилась. — Я слышал, отец Филиппы заболел воспалением легких. К тому же из-за стесненности в средствах отправить с дочерью он смог всего одного стражника, но в Брюгге тот сбежал. Дальнейший путь Филиппа проделала в обществе монахинь из Олдгейта. Увидев ее во дворе, я не мог не предложить ей помощь.

— Стало быть, здесь она совсем одна. — Энн вздохнула.

— Думаю, скоро у нее появятся друзья. Обаятельная девочка, не правда ли?

Энн недовольно поджала губы, и, заметив это, Ричард широко улыбнулся. Энн покраснела и снова вздохнула.

— Бедное дитя, должно быть, в дороге она совсем измучилась. Она наверняка тоскует по дому и близким и тревожится за отца.

— Ей не обойтись без вашей помощи, — кивнул Ричард.

— Вы говорили, что знакомы с ее родителями. Она вас не узнала?

— Пока нет, но если узнает, то может проговориться.

Энн кивнула, задумчиво сжав губы.

— Значит, лучше, если она будет считать вас моим слугой. Кажется, она слишком болтлива, — с сомнением заметила Энн.

— Когда я видел ее, она еще сидела на материнских коленях. Сомневаюсь, что она меня вспомнит. Дети редко обращают внимание на гостей.

— Как вы думаете… — Энн огляделась, убедилась, что пажей нет поблизости, и тихо продолжила: — Ей известно, что ее отец состоит в переписке с врагами короля?

Ричард задумчиво потер подбородок.

— Трудно сказать. Но при дворе герцогини она наверняка повидала всякое. Малин кишит интригами. Генрих Тюдор тоже обожает плести их.

— Странно… зачем же все-таки королева послала за нами? — Карие глаза Энн затуманились.

— Все мы должны быть настороже, — подытожил Ричард. — Меня беспокоит не столько странное желание королевы, сколько согласие короля. — И, заметив поспешно приближающегося к ним пажа, Ричард поклонился и ушел.

Энн отправила пажа к королеве, доложить о прибытии леди Филиппы Телфорд. Было уже поздно, на личике новой подруги Энн отражалась усталость. Наскоро перекусив, девушки решили пораньше лечь спать. Энн уже давно не приходилось ни с кем делить постель, но теперь мирное посапывание Филиппы вызывало у нее не раздражение, а прилив нежности. Улыбнувшись, она задула свечу и спокойно уснула.

На следующее утро обеих девушек вызвали к королеве, и, судя по всему, Филиппа сумела очаровать Елизавету. Даже строгое лицо леди Хартли слегка смягчилось при виде этого милого ребенка. Королева побеседовала с обеими и вскоре отпустила их устраиваться на новом месте.

— К своим обязанностям ты сможешь приступить и завтра, — решила она. — Леди Хартли тебе все объяснит. А я позабочусь, чтобы вашим родителям сообщили, что вы обе добрались до столицы благополучно и что я очень довольна вами.

В коридоре девушки встретились с королем, которого сопровождали Джон Хильярд и еще несколько придворных. Энн и Филиппа низко присели, и Энн не могла не заметить, что прелестная леди Телфорд произвела неизгладимое впечатление на щеголя Джона. Едва оставшись наедине с новой подругой, Филиппа весело спросила:

— Боже, кто это был, Энн?

— Король, глупышка!

— Его я узнала, — со смехом объяснила девушка. — Я спрашиваю о том красавце придворном.

— Это был мистер Джон Хильярд, — коротко отозвалась Энн, но ее сухость не смутила Филиппу.

— Милая, он смотрел на тебя во все глаза!

— Вздор, — перебила ее Энн. — Он просто слишком любопытен.

Вернувшись в свою комнату, обе принялись приводить в порядок платья. Энн сразу заметила, что гардероб Филиппы небогат — видимо, ее матери пришлось пожертвовать частью своих нарядов, чтобы дочь прилично выглядела при дворе. Другие придворные дамы ни за что не упустят случая посмеяться над поношенными платьями Филиппы, завидуя ее красоте. Выслушав это предостережение, Филиппа объяснила: