— Правда?

— Правда.

Мне хотелось вскочить и обнять ее, но, несмотря на совет по поводу личной жизни, Мэри не производила впечатления человека, который любит, чтобы его обнимали. Казалось, она, наоборот, относится к типу людей, всегда готовых воскликнуть: «Какого черта ты делаешь?!» — так что объятия я решила оставить для Дженни.

— Уже есть планы на выходные? — поинтересовалась Мэри, когда я встала и направилась к выходу, после того как мы обсудили чудесную проблему моих расходов.

В целом редактор собиралась оплачивать все и выдавать мне по 75 долларов за каждую заметку. Она платила реальные деньги за мою писанину. Ха! — Помимо того, чтобы кликнуть ссылку на свой блог тысячу раз?

— О, этого я делать не буду, — вспыхнула я. Ведь тогда к понедельнику у меня заболит указательный палец. Хотя если это поможет мне сохранить работу… — Ах да, я собираюсь на концерт Алекса с подругой сегодня вечером, а завтра иду в Центральный парк на пикник с Тайлером.

— На пикник в парк? — Мэри приподняла бровь. — Продолжите в том же духе — и нам придется превратить это в блог невесты.

— Ну уж нет! — Я чуть не засмеялась. — Все совсем не так, честно.

— Пока были ужин, театр и «Тиффани», — напомнила Мэри. — А он хорош в постели?

— Вы советовали не писать об этом в блоге, — побледнела я.

— Советовала. А теперь я задаю вам вопрос.

Она смерила меня взглядом, явно не исполненным добрых чувств.

— Э-э-э… полагаю, да, — ответила я.

— Повеселитесь вволю на концерте, но завтра отработайте на пикнике так, словно от этого зависит оплата аренды вашей квартиры. — Она почти подарила мне рекордную третью улыбку. — Энджел, он настоящее сокровище.

— Энджи, а он красавчик!

Дженни сжала мою руку, когда мы вошли в клуб и увидели Алекса уже на сцене. К тому времени как Дженни наконец подобрала более или менее неформальный костюм, который не противоречил ее бредовому лозунгу «Не могу по верить, что мне почти тридцать», одобрила мое черное платье-рубашку от «Сплендид» и кеды от «Кеде», прочитала лекцию о том, что я просто обязана самым непристойным образом пристать к Алексу сегодня вечером, и проглотила три дюжины порций пива в баре у метро, часы уже показали десять и мы добрались до места проведения концерта.

Несмотря на всю заторможенность после выпитого, здесь она не ошиблась. На сцене Алекс смотрелся умопомрачительно.

— И что такого в этих парнях-музыкантах? — опросила Дженни, схватила два стакана пива с барной стойки и передала один мне, не отводя глаз от сцены. — Я уже и забыла, насколько сексуальнее они становятся, когда их поднимают на три фута над землей, даже если в жизни они совсем никакие. Помню, как-то раз в «Юнион» остановились «Ред Хот Чили Пеппере». Боже, суматошная была неделька…

— Думаю, здесь дело в страсти, — предположила я, завороженная видом вспотевшего Алекса на сцене.

Увидев, как он извивается там, наверху, под ярким светом софитов, я порадовалась, что мы не поговорили перед концертом. Я просто хотела незаметно понаблюдать за ним какое-то время.

— Дело в том, что они испытывают к чему-то такую страсть, что в итоге она выливается в песни, которые они пишут. Все так же, как и у художников, писателей, за исключением, пожалуй, тех, кто играет на бонго.

— Да, и с гитарой в руках выглядишь чертовски круто, — выдохнула Дженни, покачиваясь под музыку. — Если он может вытворять такое с шестью струнами, только представь, что он сделает с тобой одной.

— И это тоже, — кивнула я.

Я и правда об этом думала.

— Интересно, у басиста есть девушка?

Дженни толкнула меня локтем в бок и потащила в толпу на танцпол.

Это был один из тех концертов, когда бас включают так громко, что он заставляет твое сердце биться в унисон с его ритмом, и ты почти чувствуешь это. Ничего не оставалось, кроме как хлопать, подпевать и двигаться под музыку. Рядом с Дженни я не волновалась о брошенных Алексом девушках, которые могут оказаться в этом клубе. Положа руку на сердце, я должна признаться, что в самом деле думала, как поступила бы, появись здесь блондинка с субботнего концерта, особенно теперь, когда я знала, что она говорит правду. Но сейчас я танцевала с Дженни, и меня это совершенно не заботило. Группа была в ударе, выдавая одну песню задругой. Я просто не могла сопоставить это потрясающее выступление со словами Алекса о распаде группы и о том, что они охладели к собственному творчеству. От них исходило напряжение, подобное электрическим разрядам, а разгоряченная, вспотевшая толпа в клубе принимала на ура все, что они делали.

Я не могла вспомнить, когда в последний раз выбиралась куда-то потанцевать, не говоря уж о танцах на концерте, так что просто ощущать себя винтиком в машине этой пульсирующей толпы было безумно приятно. А если учесть, что я уже выпила несколько порций пива, а рядом со мной танцевала шикарная девушка, моя подруга, то я великолепно проводила время. Для человека, который заявлял, что ее лучшие Тусовочные дни остались далеко позади, Дженни помнила слишком много танцевальных движений. За пару минут она привлекла целую кучу парней, которые принялись бродить вокруг, словно голодные львы, но продолжала танцевать со мной, не обращая на них внимания. После пары коротких ярких выступлений Алекс удалился под шквал аплодисментов, диких визгов и одобрительного рева. Я поняла, насколько легко он мог подцепить девушек, которые были, скажем, доступны.