— Я смотрю, Дженни уже просветила тебя, — произнесла я, метнув укоризненный взгляд на Дженни. — Но ведь ему не обязательно было рассказывать мне о своем прошлом. Он мог бы просто, знаешь…

— Использовать тебя? Изобразить адвоката дьявола? — Дженни подняла руки. — Это только мои мысли, но откуда такая уверенность, что у него другие мотивы? И Алекс, и Тайлер знают: рано или поздно тебе придется вернуться домой. Так почему ты решила, что для них обоих это не легкомысленный флирт и что они не встречаются одновременно с семнадцатью другими женщинами? Я просто думаю, тебе стоит притормозить. Не привязывайся к нему, если сумеешь.

— Она права, и, знаешь, мне неприятно это говорить, — чуть улыбнулась Эрин, — но что произойдет, если ты в самом деле увлечешься Алексом, а потом вернешься в Англию и больше не получишь от него ни весточки?

— Послушайте, я всего лишь с ним развлекаюсь! — нагло заявила я. Мне не хотелось думать, что Алекс меня использует, и уж тем более — о возвращении домой. — И знаете, эти двое могли бы сказать то же самое. Они могли бы решить, что это я их использую.

— Что ж, дорогая, отчасти так и есть.

Я покачала головой:

— Нет, я… Просто это не так.

Повисла неловкая тишина.

— Ладно, может быть… если только Тайлера.

— Итак… — Эрин вытерла руки салфеткой. — У тебя осталось два с половиной месяца, если только ты прямо сейчас не подашь заявление на рабочую визу. Ты сбежала в Нью-Йорк от своего бывшего, чтобы привести в порядок мысли и понять, что ты хочешь делать дальше. Тебе это удалось?

— Не знаю, — пожала плечами я. — Это очень плохо?

— Нет, — улыбнулась Эрин. — Но не следует беспокоиться об отношениях с парнями, пока не сможешь ответить на эти вопросы.

— Понимаю. Просто все намного сложнее, чем я думала. Когда я с вами, мне легко и хорошо. Я думаю: да, возможно, это я настоящая, даже если я похожа на сонливую корову. С Тайлером все легко в ином смысле, то есть мне вообще не нужно ни о чем думать, ведь он уже обо всем позаботился. Мне не нужно переживать. Я просто остаюсь тем же человеком, каким была всегда, только у меня лучше обстоит дело с сексом и подарками.

— А как насчет Алекса? — спросила Дженни, сделав знак официантке и попросив — о ужас! — десертное меню.

— Мне очень, очень нравится, как я себя чувствую рядом с ним. Но, если честно, не знаю, долго ли это продлится. Довольно сложно все время вести себя активно, — объяснила я, удивившись собственному выводу. — Но возможно, я сама просто ленивая. Это тяжело, но в то же время потрясающе. Рядом с ним я чувствую себя потрясающе. Черт побери, вы двое, наверное, ужасно от меня устали.

Они тут же опровергли мои слова, но мне самой надоело слушать собственное нытье.

— Знаете что? Давайте пока на этом поставим точку. Я вот хочу узнать все о Джеффе с Дженни.

Дженни быстро приняла эстафету. К сожалению, далее последовало весьма подробное и наглядное описание эстафетной палочки Джеффа, от чего у меня немного пропал аппетит.

— Тебе обязательно было посвящать ее во все детали? — ухмыльнулась Эрин, наплевав на диету и положив в рот большой кусок чизкейка, который успел присоединиться к мороженому, появившемуся на столе. — Откровенно говоря, я больше не могу слушать, как вы рассказываете о своих невероятных сексуальных приключениях. Я больше не верю в правила.

— Боже мой, да я даже начать не успела! — рассмеялась Дженни и указала на меня ложкой. — А тебе следует помнить о том, что спальни Джеффа и Алекса разделяет лишь внутренняя стена толщиной в один фут, прежде чем начнешь критиковать мое поведение.

Я в ужасе вспыхнула:

— Правда? Боже, как неловко!

— Зато воодушевляюще, — хихикнула Дженни, явно наслаждаясь моим смущением. — Не представляю, что будете тобой дальше, куколка, зато знаю наверняка: сегодня тебе нужно как следует выспаться.

Здесь она не ошиблась. Разделавшись с едой, мы втроем отправились к нам домой, чтобы убить время за просмотром «Друзей» в надежде почерпнуть у тридцатипятилетних молодящихся героев хоть какие-то ценные мысли. И прежде чем успела это осознать, я отключилась.

Провалившись в чизкейковую кому столь ранним вечером, я проснулась во вторник на рассвете, полная решимости найти ответы хоть на какие-то вопросы. Эрин с Дженни были правы: я приехала в Нью-Йорк в поисках чего-то, причем явно не мужчин. Я отправилась на улицу рано. Эрин еще спала на диване в гостиной, а Дженни храпела у себя в комнате. Наконец рядом с ней были родственные души, которые не работали с девяти до пяти. Я пообещала себе, что не остановлюсь до тех пор, пока меня не осенит, поэтому уехала на метро до самой дальней границы Манхэттена и отправилась пешком до Бэтгери-парка. Неплохое место для начала путешествия. Склонившись над перилами, к которым Дженни впервые привела меня больше двух недель назад, я размышляла о том, как сильно изменилась жизнь, даже если не считать мальчиков. Да, у меня была новая прическа, новая одежда (и восхитительная сумка) и, что (почти) самое важное, вновь обретенная уверенность в себе. Я делала это — я действительно жила! Пусть я жила по правилам, навязываемым иммиграционной службой США, но за последние две недели я жила более полной, насыщенной жизнью, чем за последние два года. Я благодарно улыбнулась статуе Свободы и направилась обратно на север, размышляя обо всем остальном, за что я должна испытывать благодарность.