— Я не забыл, что у тебя есть дела в другом месте, — проговорил величественный старец. Он накрыл ладонями руки Йамы. — Ты можешь уйти отсюда через потайной ход, все будут думать, что ты еще беседуешь со мной. Чем более мощной фигурой они меня считают, тем легче поддерживать среди них порядок. Мы — беспокойный народ, от других к нам приходит слишком много идей.

— Ты поступил со мной благородно, — сказал Йама.

— Мы сделали, что могли. Но боюсь, этого недостаточно.

— Ты спас мне жизнь и подарил надежду, что мой народ все еще существует, — с благодарностью произнес Йама. — Я постараюсь вернуть долг, если смогу.

— Конечно, вернешь, — ответил Луп. — Так что я не прощаюсь. Ведь на самом деле ты не уходишь.

Когда они шли вслед за Магоном по длинной лестнице, Элифас сказал:

— Сегодня день чудес, брат. Я не думал, что люди-зеркала хранят свою добычу. Там среди всякой рухляди лежит «Книга Крови», я никогда ее не видел, только слышал о ней. Она в очень плохом состоянии, но ценность ее такова, что можно прекрасно жить целый месяц, продав лишь несколько целых страниц. Ты собираешься возвращаться?

Йама покачал головой, давая понять, что и сам не знает, однако почувствовал укол совести, как будто уже взял на себя обязательство. И вовсе не потому, что подданные Лупа спасли ему жизнь. Луп ясно ему объяснил, что он не является их должником, и Йама был рад поймать Лупа на слове. Дело в другом. Ведь была еще эта невозможная мечта Лупа, обещание отшельника, исполнившееся пророчество.

«Неудивительно, — думал он, — что мой народ предпочитает скрываться, весь мир держит векселя их неоплаченных долгов, и платить по ним предназначено, по всей видимости, мне».

Пытаясь справиться с горечью, он произнес:

— Мне не следовало приходить в Из! Я причиняю боль себе и тем, кто ждет от меня непонятно чего. Надо было отправиться с доктором Дисмасом в низовья и смириться со своей судьбой.

Однако едва он произнес эти слова, как тут же понял, что они исходят от темной части его души, той самой, что мечтала о легкой славе, избавленной от ответственности. Той части, которой коснулась женщина из оракула. Женщина-фантом, чей оригинал впустил в мир ересь, и эта ересь грозит теперь поглотить целый свет.

Магон бросил взгляд через плечо, его лицо прорезали глубокие тени от света огоньков над головами Йамы и Элифаса. Другого освещения в проходе не было, и Йама удивился, почему обитатели дворца терпят такую темень. Исключая самые окраины, все они жили в небольших пузырьках света в окружении громадных пространств неизведанной тьмы. Подданные Лупа, у которых были лишь самые тусклые светлячки, если вообще были, должны путешествовать по этой паутине ходов и туннелей практически в полной темноте.

— Магон, еще далеко? — спросил Йама.

— Нет, господин. Мы идем самым коротким путем.

Элифас заметил:

— Ты не должен считать себя в долгу перед ними. Они — просто тени. Жулики, трюкачи и шлюхи — они живут объедками тех, кто занят честным трудом. Они ничем не лучше диких племен огородников на крыше Дворца. Только те более полезны. Неужели ты хочешь стать спасителем для такой шушеры?

— Думаю, что если кто-нибудь вздумает соперничать с Хранителями, то надо же с чего-нибудь начинать, и начинать лучше пониже, а не с высоты. Но я ни на что подобное не претендую. А ты — человек прагматичный, Элифас. Ты ценишь вещи по их полезности.

— Брат, вещи таковы, каковы они есть. Люди-зеркала созданы для развлечения и забавы человеческих рас, вот и все. В головах у них масса фантазий, однако не следует принимать их всерьез.

— Но ведь они мечтают, Элифас. И верят, что я принадлежу их мечтам.

— Они помнят своих создателей, как люди помнят отца и мать. Но мы вырастаем и не можем полностью полагаться на родителей. Нам самим приходится сталкиваться лицом к лицу с жизнью.

На это Йама ответил:

— Если люди Лупа сохранили детскую душу, то я им завидую.

Некоторое время они молча шли за Магоном вверх по лестнице к темному узкому туннелю. Направление гравитации в нем изменилось, и он шел вертикально сквозь толщу Дворца. Наконец Магон произнес: v

— Осталось немножко, господин. Идите по туннелю до развилки, там повернете направо. Вскоре вы окажетесь в проходе рядом с Воротами Двойной Славы.

— Я твой должник, Магон. Пройдоха-игрок подскочил и поклонился:

— Ты расплатился со мной сто крат, господин, позволив привести тебя к нашим людям. Я буду ждать твоего возвращения.