— Ты не возражаешь? — прерывающимся шепотом спросила она.

— Трогай меня так, как тебе нравится… А потом позволь мне потрогать таким же образом тебя, — сказал Калеб. — Я хочу показать тебе все, что может принести радость и наслаждение женщине…

— Хорошо, — прошептала Виллоу, слегка касаясь ноготком его напряженной плоти. — Только после того, как я дам радость тебе.

Тонкие чуткие руки ни на миг не прекращали ласку, и Калеб тихонько застонал.

— Если и дальше ты будешь продолжать в том же духе, я просто взорвусь, — грубовато сказал Калеб. — Ты этого хочешь?

Виллоу посмотрела в светло-карие глаза, чувствуя, как мощно бьется пульс жизни в плоти, которую она ласкала столь интимно, и спросила:

— А такое удовольствие… позволяется?

Калеб посмотрел в блестящие, чуть шальные глаза Виллоу и, испытывая одновременно радость и ужас, подумал, что позволит ей все. Его обезоруживала ее откровенность.

— Любопытная кошечка, — хрипло сказал Калеб. — Давай, действуй. Это даже к лучшему.

— Почему?

Его смех прозвучал отрывисто и резко.

— Действуй, душа моя. Я чертовски хочу тебя, но слишком рано снова брать тебя. Я причиню тебе боль.

Виллоу снова перевела взгляд на мужскую длоть, которую продолжала ласкать. Она была твердая, горячая, пульсирующая.

— А что касается того, что позволяется и что нет, — сказал Калеб, — я отношусь к людям, которые не очень считаются со всякими запретами и дурацкими ограничениями. Все, что тебе хочется, позволяется. Я так считаю, Виллоу.

— Даже это? — спросила она, не имея больше сил бороться с искушением.

Она нагнулась, накрыв волосами обнаженные ноги Кале-ба и плоть, которую ласкала. Губы Виллоу приоткрылись, и кончик языка коснулся атласного окончания.

— Ты здесь даже нежнее, чем я ожидала, — шепотом сказала Виллоу, отрываясь от ласки.

Калеб вновь был захвачен врасплох. Меньше всего он ожидал этого от Виллоу. Он не смог отдалить экстаз, застонал и закрыл глаза, отдаваясь его силе.

Когда Калеб пришел в себя, он поднес руки Виллоу ко рту и поцеловал их.

— Теперь ты все знаешь, — сказал он.

Улыбка Виллоу казалась еще одной разновидностью ласки.

— А теперь моя очередь познать тебя таким же образом.

Глаза Виллоу раскрылись от удивления.

— Я не понимаю.

— Сейчас поймешь.

Рука Калеба коснулась рта Виллоу, словно не давая ей задавать вопросов, затем скользнула к горлу. Учащенный пульс красноречиво свидетельствовал, что, доставляя удовольствие ему, она сама пришла в возбуждение. Под покровом волос рука Калеба двинулась ниже и легла на девичью грудь.

— Не возражаешь? — спросил он тихонько.

Виллоу покачала головой

Он отбросил лифчик в сторону и стал любоваться обнаженной девичьей грудью, испытывая особое удовлетворение оттого, что розовые соски отвердели под одним только его горячим взглядом.

— О чем ты думаешь? — спросил Калеб

Раньше она постеснялась бы ответить. Но не теперь. Калеб без сомнений шел навстречу всем ее просьбам. Она будет вести себя с ним так же прямо.

— Хочу, чтобы ты поцеловал меня, — просто сказала она.

— Здесь? — Калеб коснулся бархатистой пирамидки груди.

Дрожь удовольствия пронизала ее тело.

— Да.

— А здесь?

Он потрогал вторую пирамидку.

— И здесь тоже.

Калеб наклонился, поцеловал груди и стал не спеша щекотать их усами, чувствуя, как у Виллоу прерывается дыхание. Погладив талию, его пальцы скользнули вниз и сняли последнее, что было на Виллоу, — панталоны.

— А еще я хочу поцеловать тебя здесь, — сказал Калеб, касаясь пупка.

Неожиданная ласка вызвала взрыв острейших ощущений, которые родились у Виллоу под ложечкой. Она прямо-таки задохнулась. А рука Калеба последовала ниже, исторгая из ее груди тихие стоны. Виллоу была горячая, томная, податливая…

— И здесь.

Виллоу издала стон, в котором соединились удивление и удовольствие.

— Раскройся для меня, — шепнул Калеб, наклоняясь и касаясь языком ее пупка.

Это было изумительно, когда длинные пальцы скользнули ей между бедер. Виллоу прерывисто вздохнула и развела ноги, предоставляя Калебу свободу действий и возможность рассмотреть ее девичьи тайны. Когда Калеб насладился упоительным зрелищем, его палец раздвинул упругие лепестки и вошел во влажное, скользкое лоно, и Виллоу задохнулась.