Я невольно глянул на распростертую над нами переливчатую высь, с которой некогда спустились беженцы с далекой и юной Земли. Было в ней что-то вместе и умиротворенно-созерцательное, и мятежно-стремительное. С восторгом я покачал головой:

– Выйти в космос… Заселить планеты… Просто изумительно, как ваша техника смогла достичь такого уровня!

– Наши ученые много трудились. К тому же нам помогли анаким.

– Анаким? Другая цивилизация старой Земли?

– Нет. Другие разумные существа, живущие во вселенной.

Я аж подпрыгнул:

– Во вселенной есть еще разумные существа?

– Да, и очень много.

– Они… тоже как люди?

– Нет, совсем другие.

– Расскажи о них.

– Такая информация стоит дорого. Если ты возьмешь ее, ваших средств не хватит на сведения о технических достижениях.

Счетчик определился.

Я на секунду призадумался, но искушение стать «первооткрывателем» других внеземных цивилизаций было слишком велико.

– Расплачиваться мы будем из того, что у нас есть с собой?

Набу-наид кивнул.

– Прекрасно! Все, что мы привезли, предназначено для вас. Конечно, кроме самого «Аркса» и того, без чего он не сможет вернуться на Землю.

Набу-наид покачал головой:

– Нет, это нас не интересует.

– Что ж… – Я почти решился, как вдруг тяжелой плитой навалило чувство ответственности. Здесь ведь не до эмоций. Что потом скажут на Земле? Лучше перестраховаться. – Наверное, я еще раз позвоню.

– Сколько будет угодно. – Набу-наид встал и отошел к шкафу, производя там какие-то манипуляции.

Я достал рацию и на секунду замер в нерешительности. А затем все-таки нажал ту же кнопку и поднес трубку к уху. Послышались ритмичные женские стоны. Тяжело дыша, Муса бросил:

– Ну что тебе там надо, мать твою?

Еще никогда Муса не позволял себе так ни с кем разговаривать. Даже со мною. Но дело есть дело, тут не до щепетильности:

– Капитан, сангнхитам помогает другая космическая цивилизация. Анаким. Я могу узнать либо об анаким, либо о научных достижениях сангнхитов. Что мне выбрать?

– Занимайся этим сам! Я же сказал… вечером доложишь!

И отключился.

Да что там такое у них творится? И как он позволяет себе разговаривать со мной? Ладно, потом разберемся. Пусть мир сгорит, но работу надо исполнять добросовестно. Я убрал рацию и с решимостью посмотрел на вернувшегося за «стол» сангнхита:

– Рассказывай, Набу-наид! Какие они, эти анаким?

– Другие. Они существуют как бы в ином измерении, но одновременно могут проницать и наше, и действовать в нем. С тех пор как мы вошли в контакт, некоторые из нас научились проникать в их измерение. Они показали нам многое и научили многому. Разумеется, не даром.

– Эти… анаким давно существуют?

– Они говорят, что появились раньше, чем возникла наша вселенная.

– Откуда же сами тогда взялись?

– Точно не известно. Можно лишь сказать, что они появились по воле Того-О-Ком-Не-Говорят.

– Кто это?

Глаза Набу-наида сощурились, выдавая улыбку:

– Тот-О-Ком-Не-Говорят это Тот, о Ком не говорят.

Понятно. Сангнхитская религия. Я продолжил:

– Ты сказал, анаким возникли до нашей вселенной. Они бессмертны?

Этот вопрос, видно, сильно озадачил собеседника.

– Нет, – наконец признался он и задумчиво добавил: – Они могут умереть. В определенном смысле они уже мертвы, хотя сохраняют разум и способность действовать. Мы знаем, что кроме них в их измерении есть и другие, такие же, как они, но живые. Анаким не любят говорить о них, но нам удалось установить, что когда-то между теми и другими произошла война. Анаким потерпели поражение и были изгнаны или погибли – для них это равнозначные понятия. – Сангнхит понизил голос: – Нам бы хотелось войти в контакт и с живыми. Мы полагаем, что они могли бы помочь нам намного больше, чем анаким и притом… не за столь великую цену. Но анаким все равно никогда этого не допустят.

Послышался нарастающий бурлящий шум, а потом щелчок. Набу-наид встрепенулся:

– Одну минуту! Позволь угостить тебя.

Он встал и снова показал мне спину, колдуя у шкафа. Послышалось журчание. Повеяло чем-то прелым.

– Вот! – С сияющим лицом Глава воинов протянул бело-голубую пиалу с бурым, дымящимся варевом. – Ваш любимый напиток: сухие листья в кипятке. Тщай.

Я машинально принял нагревшуюся пиалу. Обреченно наблюдая, как из мутно-темной жидкости выплывают разбухшие черные листья и еще что-то подозрительное, я впервые в жизни ощутил сильнейшее желание перекрестить это или сотворить какую-нибудь молитву, как мой братец, оставшийся в глухом северном монастыре на бесконечно далекой Земле.