Огонь Зороастра находился в искусственной пещере, вырезанной в склоне песчаника. Охраняла и поддерживала его небольшая монашеская община, очень неохотно показывавшая его неверным. Однако зороастризм — религия забытая и отчасти экзотическая, так что Магнату не составило труда убедить местные власти, что святилище, как и Экбатана, является частью культурного наследия человечества.

Монахам приказали. Несколько недель назад они уже допускали профессора внутрь. И снова допустили, пусть неохотно, но с достоинством.

Пламя горело в изъеденной временем золотой чаше. Молодой монах скармливал ему прутики из кучи хвороста у стены пещеры. Прутья сами по себе уже свидетельствовали о ревностном исполнении монахами своего долга: пустыня на многие мили вокруг была абсолютно голой. Позже Эмиль узнал, что дерево доставляют верующие ни много ни мало, а из Индии.

Он направил раструб пушки времени на огонь, нажал на спуск и дождался сигнала «би-и-и-п». Взглянув на дисплей, он тихонько присвистнул.

— Что там? — внезапно охрипшим голосом спросил профессор Эллиот.

— То, что они и говорят, — ответил Эмиль и показал профессору и аспирантке экранчик дисплея.

— О Господи! — воскликнула Кей.

— Для тех, кто разжигал этот костер, Иисус был так же далеко в будущем, как для нас он в прошлом, — прокомментировал Эмиль.

Этому пламени было 5619,657 лет.

— Значит, это правда, — удивленно проговорил профессор Эллиот.

Эмиль кивнул:

— По большей части. Во всяком случае, ясно, что они поддерживали огонь задолго до времени Александра.

— Господи! — опять пробормотала Кей и тряхнула головой. Эмиль заметил, что, взволнованная, с широко распахнутыми глазами и приоткрытыми губами, она выглядела намного привлекательнее. Эмоции смягчали лицо.

Монахи, выводящие гостей на яркий солнечный свет, казались довольными.

Эту ночь Эмиль и Кей провели вместе вне палаток, под миллионами звезд. Кей объясняла: на раскопках так одиноко. Хотя что тут было объяснять… У нее есть парень. Но он в Мэдисоне. Они прекрасно друг друга поняли.

Эмиль подозревал, что у Кей и Магната общее мнение о ночном небе пустыни, но почему-то он не возражал. Запоминающаяся ночь. И Кей — запоминающаяся девушка. Ловкая, с маленькой грудью. Жизнерадостная, практичная и предприимчивая.

Эмиль никогда не видел столько звезд.

На следующий день он отправился на «большую землю», точнее, в Нью-Йорк. На мокрой взлетной полосе он неожиданно встретил Магната собственной персоной. Тот прилетел на вертолете. Магнат что-то пробурчал о цели приезда, но это Эмиль выяснил через одиннадцать месяцев, когда его пригласили в Метрополитен на презентацию Огня Зороастра.

Магнат более чем лестно отозвался об Эмиле и его пушке времени, как он неизменно величал новый прибор. И высказался более чем откровенно в краткой, но очень насыщенной личной беседе:

— Я помог тамошнему правительству с долгами в обмен на святилище. У них с зороастрийцами свои дела. Святилище всегда было некоторой помехой фундаменталистскому правительству. Ислам, знаете ли, — молодая религия. Пост-христианская.

— Вы купили его, — догадался Эмиль.

— Это артефакт, — продолжал Магнат. — Теперь, когда вы установили его подлинность, он принадлежит всему человечеству.

В Метрополитене огонь поддерживали природным газом. Эмиль не мог не думать о молодом монахе, который подбрасывал в него прутики. Куда он делся? Стал таксистом в Каире или Квинсе? Это все равно что думать о солдате из армии Дария. Предназначение Александра в том, чтобы покорять мир, а не пересчитывать его воробьев.

На торжестве присутствовал профессор Эллиот. Кей не было. Эмиль почувствовал разочарование. Он вроде бы надеялся на рандеву, даже упомянул о ней в разговоре с Магнатом. Тот рассеяно бросил:

— Кей? У меня столько проектов…

Очевидно, Эмилю назначили пособие — раз в год, в день его визита в Экбатану, он получал чек на сто тысяч долларов. Но ни одного звонка. Оно и к лучшему. Эмиль предпочитал независимость. Огонь Зороастра сделал его пушке времени рекламу, и в последующие два года он провел датировку очага в миссии святого Габриэля в Калифорнии (221,052 года) и пожара в угольном слое на острове Баффинова Земля (797,563 года).

Пушка времени стала общепринятым археологическим инструментом, однако после первого взрыва интереса спрос на нее был невелик. И действительно, много ли очагов огня нуждаются в датировке? Эмиль пытался заинтересовать астрономов, но на большом расстоянии прибор явно не справлялся с задачей. Цифры получались совсем не те. Согласно данным его пушки, звезды получались моложе Земли.