Эта удивительная способность пригодилась Жукову и позже. Во время Великой Отечественной войны он спящим слушал донесения И.В.Сталину и вносил в них свои коррективы, а затем снова слушал и подписывал. Когда его спрашивали, как это ему удается одновременно спать, слушать и думать, он отвечал, что «война научит всему, а она уже четвертая за моей спиной».

Маневры войск Белорусского военного округа подтвердили высокий уровень развития военного искусства и показали хорошую обученность личного состава. Командиры и штабы умело управляли боем, обеспечивали взаимодействие всех родов войск в быстро меняющейся обстановке. Войска продемонстрировали умение смело десантироваться, быстро вступать в бой и решительно вести боевые действия. Подтвердилась правильность основных положений теорий глубокой операции и глубокого боя. Опыт маневров был использован при доработке проекта Временного Полевого устава РККА, введенного в действие приказом наркома обороны СССР от 30 декабря 1936 года.

Радость в дивизии от достигнутого успеха на маневрах была омрачена тяжелой болезнью ее командира. «…Летом Георгий мою семью пригласил в Слуцк во время отпуска, — рассказывал позже М.М.Пилихин. — В 1936 году там стали проводить полевые учения. День был солнечный, было душно. Жукова и начальника штаба угостили холодным молоком. На другой день они почувствовали себя плохо — заболели бруцеллезом. Их отправили в Минск, а потом в Москву в Центральный военный госпиталь, где они и находились на лечении 7–8 месяцев. В это время мы с Клавдией Ильиничной (жена М.М.Пилихина. — В.Д.) навещали Георгия. Приехала Александра Диевна с дочкой Эрочкой. Жили они у нас в Брюсовом переулке. Брат поправился, его из госпиталя направили с семьей на юг в дом отдыха, он там хорошо отдохнул и вернулся в Москву…»

О болезни отца пишет и Эра Георгиевна: «…В 1936 году он тяжело заболел бруцеллезом, от которого едва не умер. Серьезные осложнения заставили его долго пролежать и лечиться, однако он полностью преодолел недуг, как считали врачи, только благодаря крепкому здоровью и силе воли. Скрупулезно выполняя указания врачей, он навсегда бросил курить, хотя до этого курил много лет».

К сожалению, маневры, проведенные в Белорусском военном округе в 1936 году, стали последними учениями столь крупного масштаба в предвоенные годы. С лета 1937 года на армию и флот обрушилась волна репрессий. Направлена она была на мнимых участников «военного заговора в Красной Армии». С.П.Урицкий в своем письме К.Е.Ворошилову от 27 сентября 1937 года отмечал: «…1 мая 1937 г. после парада у Вас на квартире вождь (речь идет о И.В.Сталине. — В.Д.) сказал, что враги будут разоблачены, партия их сотрет в порошок, и поднял тост за тех, кто, оставаясь верным, достойно займет свое место за славным столом в октябрьскую годовщину». [76] Вскоре были арестованы многие видные военные деятели, в том числе и М.Н.Тухачевский, считавшийся «главой заговора». 11 июня 1937 года Специальное судебное присутствие Верховного суда СССР, рассмотрев дело об «антисоветской троцкистской военной организации» в Красной Армии, приговорило к расстрелу М.Н.Тухачевского, И.П.Уборевича, А.И.Корка, И.Э.Якира, Р.П.Эйдемана, В.К.Путну, В.М.Примакова, Б.М.Фельдмана. Затем последовали новые аресты и расстрелы. К.Е.Ворошилов на заседании Военного совета при НКО СССР 29 ноября 1938 года с гордостью говорил: «Весь 1937 и 1938 годы мы должны были беспощадно чистить свои ряды, безжалостно отсекая зараженные части организма до живого, здорового мяса, очищались от мерзостной предательской гнили… Достаточно сказать, что за все время мы вычистили больше четырех десятков тысяч человек. Эта цифра внушительная. Но именно потому, что так безжалостно расправлялись, мы можем теперь с уверенностью сказать, что наши ряды крепки и что РККА сейчас имеет свой до конца преданный и честный командный и политический состав». [77]

После расстрела М.Н.Тухачевского и других военачальников и военных теоретиков Ворошилов приказал залить на топографических картах «тушью названия с именами врагов народа и только после этого производить выдачу карт для использования». 21 мая 1938 года он подписал приказ об отмене «Инструкции по глубокому бою» 1935 года, [78] которая была разработана под непосредственным руководством Тухачевского и в концентрированном виде содержала наивысшие достижения советской военно-теоретической мысли того времени. Уничтожение наиболее подготовленных командиров и начальников, запрет на использование в боевой учебе документов, разработанных с их участием, отрицательно сказались на подготовке войск, штабов и командиров в конце 30-х годов.

К 1938 году репрессии приобрели такие гигантские размеры, что в январе того же года Пленум ЦК ВКП(б) вынужден был рассмотреть вопрос «Об ошибках парторганизаций при исключении коммунистов из партии, о формально-бюрократическом отношении к апелляциям исключенных из партии и о мерах по устранению этих недостатков». Постановление Пленума, с одной стороны, требовало прекратить огульные репрессии и тщательно разбирать каждое отдельное обвинение, выдвинутое против члена партии, а с другой — давало установку «до конца истребить замаскированных врагов». Этим решением Сталин и его ближайшее окружение вводили в заблуждение рядовых коммунистов и народ, внушая, что репрессии — дело рук партийных функционеров на местах, еще не раскрытых «врагов». Во исполнение решения Пленума в Наркомате обороны создается комиссия для работы с письмами и жалобами. Работа этой комиссии вскрыла ужасающую картину состояния командных кадров в Красной Армии. Сталин и его окружение сочли, что добивать армию окончательно нельзя, и размах репрессий пошел на убыль.

Как же относился Г.К.Жуков к репрессиям в Красной Армии? В своих мемуарах он пишет: «Как известно, советский народ беспощадно разгромил белогвардейскую контрреволюцию и изгнал за пределы нашей Родины иностранных интервентов и своей борьбой, своей кровью доказал непоколебимую преданность делу нашей ленинской партии. Однако советскому народу и партии пришлось тяжело поплатиться за беспринципную подозрительность политического руководства страны, во главе которого стоял И. В. Сталин.

В вооруженных силах было арестовано большинство командующих войсками округов и флотов, членов Военных советов, командиров корпусов, командиров и комиссаров соединений и частей. Шли большие аресты и среди честных работников органов государственной безопасности.

В стране создалась жуткая обстановка. Никто никому не доверял, люди стали бояться друг друга, избегали встреч и каких-либо разговоров, а если нужно было — старались говорить в присутствии третьих лиц — свидетелей. Развернулась небывалая клеветническая эпидемия. Клеветали зачастую на кристально честных людей, а иногда на своих близких друзей. И все это делалось из-за страха не быть заподозренным в нелояльности. И эта жуткая обстановка продолжала накаляться». [79] Далее он отмечает: «На смену арестованным выдвигались все новые и новые лица, имевшие значительно меньше знаний, меньше опыта, и им предстояла большая работа над собой, чтобы быть достойными военачальниками оперативно-стратегического масштаба, умелыми воспитателями войск округа.

В Белорусском военном округе было арестовано почти 100 процентов командиров корпусов. Вместо них были выдвинуты на корпуса командиры дивизий, уцелевшие от арестов». [80]

Болезнь, которая настигла Жукова после учений, не только надолго вывела его из строя, но и, возможно, спасла от репрессий. Тем временем был арестован бывший командир 7-й Самарской кавалерийской дивизии К.К.Рокоссовский, который в свое время давал Г.К.Жукову аттестацию. А тут недалеко было и до связи Жукова с «врагом народа». На душе у Георгия Константиновича было неспокойно. Всех этих людей он хорошо знал, высоко ценил и не скрывал своего отношения к ним и после их ареста.