Шрифт:
— Да, неделю назад. Я ведь уже предупредил, это только нить, которая может никуда не вести.
Нора холодно посмотрела на него.
— Почему ты хочешь лишить меня той маленькой надежды, которая у меня осталась?
— Я не…
— Да, — печально сказала она. — Надеюсь, ты понимаешь, что я чувствую. Или нет? Не понимаешь, потому что никогда не был родителем. — Она шагнула к нему. — Дуг, почему ты ни во что не веришь? Догадываюсь, что ты пережил, когда тебя похитили у родителей. А когда ты смог вернуться к ним, оказалось, что они уже умерли…
— Пережил?! Ты думаешь, я испытал боль оттого, что меня забрали у них? Я чувствовал не боль, а радость! Я был счастлив, что меня увезли от них.
— Не понимаю…
— Да, не понимаешь. Моя дорогая мамочка регулярно била меня кожаным ремнем с медной пряжкой, а мой папа наблюдал за этим. Это возбуждало их обоих. Иногда они дрались друг с другом.
Глаза Норы расширились от ужаса. Ничто еще так не потрясало ее.
— О, Дуг! — воскликнула она.
Но он еще не закончил:
— Когда Мейбл пришла к нам жить, стало немного легче, потому что мать боялась, что няня узнает, как меня наказывают. Я слышал, она говорила об этом с отцом. Но однажды Мейбл увидела следы побоев. Она рассказала обо всем моему дяде. А тот передал ее слова родителям, и ее чуть не прогнали. Но они побоялись, что Мейбл не будет молчать. Ее звали Мейбл Браун…
— Значит, твоя фамилия не Браун…
— Нет, Браун!
— А как няня тебя увезла?
— Однажды родители куда-то уехали и, когда узнали, что не могут вовремя вернуться, дали ей знать, что пришлют за мной дядю. Мать не хотела оставлять меня на ночь с няней.
— А дядя? Он знал, как они с тобой обращаются?
— Знал, но ему было безразлично. Мейбл только ждала удобного случая. В тот день она решилась. Но, к несчастью, дядя пришел до того, как мы успели уехать. Они поспорили, подрались, и мой дядя… был ранен.
— Серьезно ранен?
Дуг пожал плечами.
— Я читал в газете, что с тех пор он прикован к креслу на колесах, у него что-то случилось с позвоночником, когда он упал. Но в то время я ничего не знал. И не интересовался. Дядя не проявлял ко мне никакой любви. Любила меня только няня. В мои четыре года она одна хорошо обращалась со мной. Поэтому, когда она сказала, что заберет меня с собой, я согласился. Я мало помню это путешествие. Мы ехали в автобусе ночью, я спал большую часть пути. Она сказала, что мы направляемся в Оклахому. Ее семья приехала оттуда много лет назад. Мы жили там восемнадцать лет.
— А ты думал о своих родителях?
— Нет. Со временем я забыл о них.
— А что случилось с Мейбл?
— Она умерла. Удар случился, когда мне исполнилось двадцать два года.
— Она всегда была добра к тебе?
— Добра? Она стала для меня единственной настоящей матерью, которую я знал.
— Ты любил ее?
— Няня никогда не выходила замуж. Она работала в двух местах, чтобы платить за мое образование… И умерла рано, в сорок два года. Через некоторое время я нашел среди ее вещей старые письма.
Я давно вычеркнул из памяти все прошлое, и те побои казались мне страшным сном, который иногда приходил ко мне по ночам. Письма заставили меня все вспомнить. Как будто открылась дверь в прошлое.
— Что же ты сделал?
— Продолжал жить. Я прочитал все письма. Оказывается, она переживала из-за того, что украла меня, писала моим родителям каждый год на Рождество и на день моего рождения, чтобы они знали: я жив и здоров. — Дуг остановился. — Но никогда не отправляла этих писем. Когда мне исполнилось четырнадцать, она перестала писать. Я нашел газету с сообщением, что они погибли в авиационной катастрофе.
— О! Мне жаль…
— Не жалей их. Они были мне чужими. Единственное, что я ясно помню, это побои.
— А дядя?
— Он знал, как со мной обращаются, и его это не трогало.
— Поэтому ты и носишь это? — Нора кивнула на широкий старомодный кожаный ремень с медной пряжкой на его джинсах.
— Да, как воспоминание и предостережение. — Дуг не смотрел на нее.
— Предостережение?
— Он не столько напоминает мне о прошлом, сколько говорит о будущем… о том, каким я не должен стать.
— Каким же?
— Точной копией своих родителей.
11
Дуг посмотрел на адрес, написанный на клочке бумаги, а потом развернул карту. Нора не знала, почему они здесь остановились, а он молчал.
Ее беспокоил этот новый поворот событий. Тревожил ее и Дуг: он стал ей необходим. Но что он чувствует к ней? Любит ли ее?
Какая-то часть ее сознания умоляла не думать ни о чем, кроме того, как бы благополучно вернуть дочь. И напоминала об ошибке, которую она совершила, доверившись Уилли.