Когда вечером мы стояли в гавани Плимута, город подвергся трем воздушным налетам, хотя они были не слишком сильными. Однако «Файрдрейк» в очередной раз услышал грохот зениток и свист падающих бомб.

Когда мы завершали ремонт, то услышали, что «Файр-дрейк» и еще 2 эсминца должны прихватить с собой выводок моторных катеров для Гибралтара. Мы провели один день на рейде Плимута, отрабатывая совместное плавание с длинной колонной этих крошечных суденышек. Когда мы вернулись, один старый приятель, которого мы знали еще по Гибралтару, невинно поинтересовался:

«Роды прошли легко?»

Я покинул эсминец в Плимуте. То же самое сделал и Ньют, которого все-таки списали на берег.

Эсминец отправился в Гибралтар со своей стайкой цыплят. Он доставил их туда в целости и сохранности, несмотря на плохую погоду. Когда он вошел в знакомую гавань, там все было по-прежнему. Скала все так же прочно стояла над проливом, словно непотопляемый линкор. И люди там были все те же.

«Файрдрейк» прибыл туда в начале июля, и его сразу затянула знакомая рутина: патрулирование, редкое сопровождение конвоев, нервный отдых в порту. После ремонта эсминец мог считаться новым кораблем, и как новый корабль он еще раз отправился на восток.

Это был гигантский конвой. Увеличилась эффективность авиации, базирующейся на Мальте, усилилась ПВО нашего флота. Все это, а также десятки других факторов сделали Сицилийский пролив если не безопасным, то вполне проходимым. Конвои снова начали двигаться через него на восток. Роммель застрял под Соллумом. Тобрук героически отбивался, благодаря неустанной работе малых судов, которые снабжали его гарнизон всем необходимым. Они доставляли туда боеприпасы и подкрепления, вывозили раненых. Эта крепость превратилась во вторую Акру, которая некогда остановила Наполеона.

В Гибралтаре был собран большой конвой для отправки на восток. Его снова прикрывало Соединение Н. По пути до Галиты никаких происшествий не было. Противник следил за ними, но никаких атак не проводил, пока конвой не втянулся в узости.

На этот раз Соединение Н вместе с конвоем вошло глубоко в пролив, именно тогда итальянцы предприняли первую атаку. И вот 8-я флотилия понесла свою первую потерю. Эсминец «Фиэрлесс», который сопровождал их во время множества походов, получил попадание торпеды. Он был тяжело поврежден, и его пришлось затопить. Это был первый корабль, который потеряла флотилия, хотя прошли уже 2 года с начала войны. За это время он проделал великолепную работу. «Фиэрлесс» помог нам вынести тяжелые испытания того сурового времени.

Так как итальянцы могли заминировать пролив, 2 эсминца с поставленными тралами были посланы вперед, чтобы проверить путь, по которому предстояло пройти конвою. «Файрдрейк» был одним из них. Имея за кормой длинную колонну транспортов и военных кораблей, он гордо вошел в ворота Сицилийского пролива. Но в сумерках началась веселая жизнь и для него.

Она началась с ошибки, совершенно естественной и неизбежной во время войны. С эсминца заметили 3 двухмоторных самолета, идущих низко над водой. На большом расстоянии все самолеты похожи друг на друга. Корабль открыл огонь из орудий «А» и «В», чтобы поставить заграждение на пути торпедоносцев. Затем, когда самолеты приблизились, в них опознали «Бофайтеры», которые вылетели встречать конвой. «Файрдрейк» и остальные корабли прекратили стрельбу. «Бофайтеры» отвернули в сторону.

Они ожидали три вида воздушных атак: торпедоносцы, горизонтальные бомбардировщики и пикировщики. Именно пикировщики атаковали их уже в начинающихся сумерках — быстрая и решительная атака со всех направлений. Эсминец отчаянно отбивался, хотя ему страшно мешал трал. Из-за него корабль потерял возможность маневрировать и уклоняться от бомб. Грохотала 76-мм пушка, трещали эрликоны, установленные во время ремонта в Англии, захлебывались 12,7-мм пулеметы. Но это не остановило пикировщики.

Бомбы падали вокруг них. Они рвались повсюду — спереди, сзади, по бортам. Самолет за самолетом входил в пике. Дважды столбы воды поднимались выше мачт эсминца, стелился черный дым, свистели смертоносные осколки.

Они уклонялись, как могли, волоча за собой тяжелые тралы.

Потом все рассказывали, что командир был просто великолепен. Когда началась атака, он рассказывал о своих дельфиниях. Даже в разгар атаки он не прервал рассказ. Командир управлял эсминцем, вспоминая свои цветочки. Говорят, что последней его репликой было:

«Я не верю садовникам, которые говорят, что пересаживают их. Скорее всего, они просто врут».

И тут случилось.Это не было прямое попадание. Бомба легла рядом с эсминцем напротив котельного отделения № 1, причем этот котел не был задействован. Взрыв пробил в борту огромную дыру, в которую могла пройти лошадь.

Переборка между котлами № 1 и № 2 сразу не выдержала, и море ринулось дальше. Кочегары вылетели по трапу, хотя вода уже хватала их за пятки.