Страшно захрапев и схватившись за древко, пришелец упал на спину. Молодой мститель молниеносно оказался рядом, и в исступлении нанес не менее десяти ударов по незащищенному лицу врага, пока тот не затих окончательно. Он спрятал тело между валунов и замаскировал ветками.

Второго он подкараулил на тропинке к морю. Парень уже освоился с ролью охотника на людей, нашел укромный уголок и почти хладнокровно вонзил копье в глаз пришельца, когда тот с усмешкой, думая, что ребенок до смерти боится, попытался вытащить его из укрытия. Копье переломилось во время падения тела, но оставалось еще два...

С третьим прошло не так гладко, парню никак не удавалось опередить его, этот пришелец все время ускользал. Скорость была его преимуществом, но вот он что-то заподозрил, когда двое его товарищей не вернулись, и по рации вызвать их не удавалось. Пришелец решил скрыться в корабле и проверить окрестности сканерами. Выполнить это ему не дал какой-то мальчишка, выскочив из кустов почти у самого корабля, он метнул примитивное копье.

Первый бросок оказался неудачным, пришелец неловко споткнулся, и обожженное до остроты иглы древко лишь скользнуло по шлему. Враг потянулся к трубке на поясе, но парень оказался быстрее, последним копьем он убил пришельца...

Внутрь шара подростку проникнуть не удалось, какая-то сила, словно невидимой рукой мягко и в тоже время твердо отбрасывала его. Он так и не узнал, что сталось с его братьями и сестрами попавшими внутрь.

В пещерах и кустах спаслись, кроме него, только трое маленьких детей. Целой семьи не стало за один день и больше никто не живет на том берегу моря...

Крис напился из ручья, смыл с лица пыль и тут увидел свою фляжку. Она валялась там, где он поспешно одевался.

– Вот что значит излишняя торопливость, - пробормотал себе под нос Крис, поднимая фляжку, - как еще голову здесь не оставил...

Солнце садилось, заканчивался короткий день, а с востока стремительно надвигались низко летящие, клубящиеся, вспыхивая разрядами молний, подкрашенные ослабевшими лучами в грязно-красный и алый цвет, тучи. Налетел злой ветер и швырнул в лицо Крису пригоршню пыли, как бы предупреждая: "Торопись, человек!" и он ускорил шаг.

В палатку Крис никак не успевал, поэтому под раскаты грома он влетел в пещеру, снаружи набирала силу гроза, небо быстро темнело, а первые крупные капли дождя упали на землю. Через мгновение свет окончательно померк и хлынул косой ливень.

Крис взлохмаченный ветром протер от пыли глаза и уставился на картину. В неверном свете костра ручей и водопад оживали, они текли, и шум бури сопровождал их бег. Губы мужчины и женщины шевелились и они словно тихо разговаривали о чем-то очень для них важном, казалось, прислушайся и услышишь слова, произносимые ими, и негромкий смех ребенка, но все заглушал гром, почти непрерывно раскатывающийся по горам.

– Все мою тещу разглядывают, словно у других картин нет, - проворчал Камень, отодвигая Криса, в этот раз его приняли за кого-то из гостей.
– Всегда на пути встанут и стоят, мешают пройти.

Парень посторонился, а старик повесил плотную циновку на вход и привалил камнем, чтобы не сорвало бурей. В пещере и так было неплохо, а теперь, когда порывы ветра перестали залетать внутрь, стало тепло и уютно.

Крис сел у костра, скрестив ноги, и подбросил несколько веточек.

– У вас считается нормальным, когда невесту похищают, треснув камнем по голове?
– поинтересовался он у Охотника.

Мужчина оторвался от невеселых дум, две-три минуты разглядывал картину на стене, перевел взгляд на жену, улыбнулся ей и ничего не ответил.

– У этих женщин все не как у всех, - сказал Камень насмешливо.
– Еще не было случая, чтоб мужчина так просто вошел в семью. Вот Охотник, например, принес мне дары и скромно попросил отдать ему дочь, а я его послал куда подальше, так он тут же схватил ее и, как дочка не брыкалась, уволок.

– А вы сидели и смотрели?
– спросил заинтересованный рассказом Крис.

– Конечно нет! Только догнать не смог, а иначе палкой бы поколотил...
– старик погрозил Охотнику кулаком, но глаза при этом смеялись.

– Сам-то, лучше что ли?
– проворчала старуха, не вставая с постели, коей служило охапка травы и сшитые шкуры.
– Меня прямо с праздника Урожая умыкнул, пять дней искали потом, еле нашли.

– Ты сама согласилась!
– возмутился старик.

– Как же, тебе откажешь, - проворчали она, но по лицу блуждала мечтательная улыбка.

– Традиция здесь такая, - наконец заговорил Охотник, - отцы всегда отказывают женихам. Если правда любит, найдет способ добиться от невесты согласия, и тогда такого мужчину принимают в семью.