Быстрый шум шагов позади него заставил посторониться. Молодой чернобородый священник в темной рясе прошел мимо и передал несколько свечей одинокой прихожанке. Она, покрытая белой косынкой, стала зажигать их от огарка на жертвеннике, ставить в ячейки, осеняясь крестным знамением. Батюшка стоял рядом, читая молитву.

Наконец, женщина в светлой одежде повернулась и в сопровождении настоятеля храма направилась к выходу. И Андрей Петрович ощутил на себе цепкий взгляд, его неприязненный блеск. В повязанной по-сельски косынке выглядела Наталья суровой. Но вдруг, меняясь в лице, она стала замедлять шаги и остановилась. В темных прослезившихся глазах была такая удивленность и теплота, что Андрей Петрович невольно шагнул навстречу…

— Я сразу не узнала, — дрогнувшим голосом проговорила Наташа. — Прости… Сама хотела тебя разыскать… И мама перед смертью просила, чтобы мы помирились…

И боль, и слезы, и смятение душили Андрея Петровича. Но он нашел в себе силы взять дочь за руку и убежденно сказать:

— Значит, это она и Женя свели нас…

Священник, перекрестив, проводил их к паперти и осторожно притворил дверь храма, озаренную последним закатным лучом.