Вивиан спускалась по лестнице с театральной неторопливостью, будто находилась в центре драматического спектакля. Добравшись до последней ступени, она направилась к Грейс, высоко подняв нож и готовясь нанести смертельный удар. Нестройные ноты безумной песни все чаще срывались на писк.

Грейс чувствовала, как уменьшается влияние музыки. Теперь она могла свободно двигаться.

Запрыгнув на ближайшее сиденье, она перешагнула через спинку на следующий ряд и бросилась к проходу. Бежать между близко расположенными рядами оказалось сложным делом. Она больно ударилась бедром о подлокотник какого-то кресла.

Голос Вивиан превратился в хриплые крики, силы ее были на исходе. Она приподняла свои окровавленные юбки и побежала к дальнему концу переднего ряда, полная решимости перехватить Грейс в проходе и ударить ее ножом.

Внезапно остановившись, Грейс взобралась на другое сиденье и прыгнула на третий ряд, а затем и на четвертый, пытаясь увеличить расстояния между собой и Вивиан. Она быстро продвигалась вперед, а полы халата разлетались у ее ног.

Вивиан перешла на хриплый визг.

Ослепительный свет пролился из фойе. Показался силуэт мужчины.

— Грейс! — крикнул Лютер.

— Я в порядке, — откликнулась Грейс. — Будь осторожен, у нее нож, но ее пение больше выеденного яйца не стоит.

Вивиан остановилась в проходе. Ее учащенное дыхание казалось очень громким во внезапно наступившей в зале тишине. Свет из фойе осветил запачканное платье и взъерошенные волосы. В ее ауре, как в радуге, переливались все цвета кошмара.

— Я Сирена, — прошептала она.

Затем бросила нож, повернулась и побежала обратно по проходу к сцене.

Лютер бросился за ней, держа в одной руке трость, а в другой пистолет. Его аура была окрашена горячим спектром насильственных оттенков.

— Нет, — тихо сказала Грейс. — Не надо. Пусть идет.

Несколько секунд она боялась, что он ее не послушает. Но Лютер опустил пистолет, и его аура нормализовалась.

Вивиан быстро поднялась по ступеням и скрылась за кроваво-красным занавесом.

«Джонс и Джонс» отправили несколько человек из лос-анджелесских офисов Общества за Ньюлином Гатри. Как только они прибыли на место происшествия, Лютер ввел их в курс дела, а затем посадил Грейс в машину.

— Ты уверен, что необходимо ехать обратно в Лос-Анджелес сегодня вечером? — зевая, спросила она.

— Пока Сирена на свободе, в Акация-Бей мы не останемся.

Это был приказ. Грейс слишком устала, чтобы спорить. Она прислонилась головой к спинке сиденья и посмотрела на темные воды Тихого океана.

— Я так рада, что на платье Лючии была не настоящая кровь, — проговорила она. — Это был костюм из гардероба театра.

— Фэллон Джонс согласен с твоей теорией о ее погружении в безумие. Она была нестабильна с самого начала. Использование голоса, чтобы убивать людей без всякой причины, просто сводило ее с ума. А с безумием пришла потеря контроля и в нормальном, и в паранормальном плане.

— Как ты меня нашел? — спросила Грейс.

— Я всегда смогу найти тебя, — ответил Лютер.

Она улыбнулась.

— Ты такой романтик. Я серьезно.

— Я тоже.

Она повернулась и взглянула на него.

— Ну же, расскажи мне, как ты узнал, что Гатри увез меня в «Гатри-Холл».

— Методом исключения. Место встречи сирене долго выбирать не пришлось. Городок маленький. В доме Гатри устраивали большой прием, так что этот вариант отпадает. Затащить тебя в гостиничный номер было бы рискованно. Куда еще она могла пойти? Ты сама мне говорила, что она любит быть в центре внимания. А у Ньюлина Гатри был доступ к самой лучшей сцене в городе.

— Гениально.

— Да, я работал детективом, если ты помнишь.

Грейс положила руку на его раненую ногу.

— Детектив всегда остается детективом.

Сирена смотрела на волны, которые разбивались о берег далеко внизу. Все вокруг купалось в луче холодного лунного света — идеальное освещение для последнего выступления. Конечно, скалы не были крепостными стенами замка Святого Ангела [71] , с которых сбросилась Тоска [72] , узнав, что ее возлюбленный был расстрелян, но сойдет и так.

Все кончено. Ренквист оказалась намного сильнее голоса. Сила сирены сошла на нет, и она знала, что никогда не оправится. Сирена была обречена. Лучше уйти со сцены прямо сегодня. Завтра критики еще раз ее прославят, восхваляя Царицу ночи и одновременно оплакивая потерю ее невероятного таланта. Ее смерть будет новостью номер один.

Широко разведя руки, Вивиан запела песню собственной смерти и бросилась вниз со стены воображаемого замка.

Она всегда была намного лучше Каллас. Она была Сиреной.