При этой мысли он содрогнулся. Да, но у него есть ум, изобретательный, как считает король. Он бы сумел выкарабкаться.

Гаррон заметил, что Бернелл тоже наблюдает за ней.

Мерри окликнула его, махая небольшим пергаментным свитком.

— Это список, милорд! Я опросила всех женщин и сравнила список со списком тех подарков, что послала его величество. Говорят, Уинторп — оживленный торговый город, он гораздо больше, чем те, что расположены поближе, хотя, думаю, гораздо выгоднее приобрести все, что возможно, в ваших городах, если вы хотите, чтобы они процветали. Вы сможете нанять там людей, а я…

Гаррон поднял руку, и она немедленно замолчала и гордо вручила ему клочок пергамента, который он дал ей вчера вечером. Гаррон развернул пергамент и увидел строчки, выведенные каллиграфическом почерком. И никаких клякс! Не может же она не сделать ни одной ошибки! Его почерк в сравнении с этим выглядел ужасно!

Он прочел список и вытащил свой.

И разразился смехом, увидев, что первым пунктом в обоих списках стоит мыло.

— Это, возможно, наименее необходимый пункт в наших списках, — заметил он и, понюхав воздух, добавил: — А-а… ты пахнешь мылом, которое я тебе дал. Что-то еще осталось?

— Почти ничего. Я предложила Миггинс поделиться, но подумала, что она лишится чувств от омерзения. Она сказала, что ее мать мылась раз в год и после этого неделю лежала в постели, чтобы оправиться.

— Значит, великодушная леди Анна научила тебя наслаждаться купанием?

Мерри бессовестно ухмыльнулась. Слава вываренным костям святого Катберта, теперь он обрел способность шутить. А ее отец… чем хуже ему становилось, тем скорее он эту способность терял.

— Именно, — кивнула она.

— А… вижу, ты перечислила кучу трав, о которых я даже не слыхал.

— Здесь нет лекаря. Королева послала кое-какие травы: розмарин, ромашку, буковицу, ежевику, шандру, но мне понадобится…

— Для чего тебе шандра?

Бернелл сказал:

— Шандру применяют при болях в животе, простуде и как противодействие некоторым ядам.

Гаррон не удивился тому, что Бернелл знает о шандре. Он уже давно усвоил, что этот человек знает понемногу обо всем на свете.

— Значит, ты считаешь, что я должен найти лекаря? — осведомился он у Мерри.

— Может, и нет. Я когда-то брала уроки у нашего лекаря, хотя он не слишком рвался учить всему, что знал сам. Но он был уверен, что скоро умрет, так что волей-неволей стал давать мне уроки. Я усвоила достаточно, чтобы уметь лечить несложные болезни.

Мерри вспомнила об изнурительных болях в желудке, терзавших отца, о постоянной рвоте, о медленном умирании духа и тела, о том, что ее малые знания не помогли его вылечить.

Она послала гонца к матери, так как слышала, что та много знает о травах и их свойствах, но та даже не ответила на послание.

— Плащ, который сейчас на тебе, принадлежал когда-то леди Анне?

Мерри кивнула и одернула плащ — он, как и платье, был ей короток, а чересчур длинные рукава мешали работать. Но Мерри было все равно. Прекрасный плащ!

Через час из Уорема выехали одиннадцать всадников: десять мужчин и одна женщина. Бернелл, стоя на стенах, провожал их взглядом. Справа от Гаррона скакала Мерри, слева — сэр Лайл Клав. Гаррон хотел получше узнать этого человека, но втайне понимал, что еще больше хочет узнать Мерри. И сейчас ему совсем не важно, кто она на самом деле.

Он не слишком часто бывал в женском обществе, хотя успел насладиться придворными дамами, охотно отвечая на призыв, когда те бросали в его сторону красноречивые взгляды. Но никогда не понимал этих созданий с мягкой кожей и ухоженными телами, бесстыдно его ласкавших.

Он вспомнил свою первую любовницу, Констанс. Ему было двенадцать, она была уже пятнадцатилетней девицей, женой жирного обойщика, на двадцать пять лет ее старше. В следующем году она умерла во время родов, а обойщик через три месяца женился.

Такая молодая…

В ушах вдруг зазвенел ее смех, когда она показывала, что ей больше всего нравится в постели.

Гаррон искоса взглянул на Мерри. Лицо поднято к солнцу, глаза закрыты. Знает ли она, как умеют ласкать мужские губы? Вряд ли… Когда она сказала, что он хорошо сложен, ни в голосе, ни в выражении лица никак не проявилась опытность.

Она скакала на одной из лошадей, которых они забрали у мертвых грабителей. Гаррон беспокоился, что угольно-черный зверь будет слишком велик и слишком злобен для нее, но она прекрасно с ним управлялась.