Все три дня после ужина занимался наблюдениями второго эмиссионного слоя. Наблюдал его устойчиво на всех вечерних витках. Для поиска использовал Млечный Путь. Сначала находил его. Затем несколько выше, примерно на полторы высоты атмосферы, начинал наблюдать нижний край слоя, а затем и всю толщину его. Толщина или, точнее, высота слоя, как правило, около одной трети толщины атмосферы. По яркости это свечение напоминает Млечный Путь, но иногда бывает более ярким, и тогда видно, что оно имеет красноватый оттенок. Пожалуй, оно не сплошное, а состоит из отдельных пятен. Края не ровные, а рваные.

Теперь о его протяженности. Станция находится в гравитационной ориентации, то есть ее продольная ось направлена к центру Земли, и из переходного отсека горизонт Земли виден из всех иллюминаторов. Так вот, второй эмиссионный слой занимает по периметру угол от 90 градусов примерно до 270. Это, конечно, неточно, но совершенно очевидно, что полностью на все 360 градусов слоя я не видел. На разных витках по азимуту он различен по величине. Причем перемещается по часовой стрелке, если смотреть на Землю сверху. По первому впечатлению слой появляется где-то градусов за 30 до экватора в Северном полушарии и приблизительно на столько же градусов распространяется в Южное полушарие.

Второй слой постепенно как бы растворился, а я продолжал смотреть в иллюминатор, направленный по ходу полета. И вот приблизительно на 35-м градусе южной широты на нисходящей ветви витка в иллюминаторе, направленном на юг, появилось свечение, которое, быстро расширяясь, образовало словно подкову. Из нее вверх шло свечение, как бы пучки света, неодинаковые по яркости и углам наклона к местному горизонту. Солнце должно было всходить сбоку под углом 90 градусов. Приблизительно за шесть минут до восхода из той части подковы, что ближе к восходу, стали бить пучки света, узкие и очень яркие. Причем пучки или столбы медленно перемещались, как бы сгоняемые Солнцем. Свечение продолжалось до самого выхода Солнца из-за горизонта. Правда, ближе к Солнцу часть подковы уже погасла (ее задавило Солнце), хотя дальняя часть подковы еще светилась. Но вскоре и она погасла. Солнце встает очень быстро. Оно выходит из-за горизонта сегодня за 12 секунд, и в его лучах сияния уже не видно.

1 мая 1979 года

Сегодня праздник на Земле. У нас тоже день отдыха, и Земле даже пришлось нас будить. Затем было шесть сеансов «ЦУПовидения». В первом сеансе нам показали демонстрацию. В следующем сеансе в ЦУП приехали прямо с Красной площади мои товарищи по отряду Елисеев, Кубасов, Севастьянов, Рукавишников, Макаров, Иванченков. Было очень приятно, что, несмотря на праздник, ребята нашли время и возможность приехать в ЦУП и поздравить нас. Потом на связи были домашние, и все оставшиеся сеансы связи мы весело проговорили.

Уже почти две недели я наблюдаю полярные сияния при подходе к пятидесяти градусам южной широты. Странно, что полярные сияния бывают не на всех витках. На утренних витках, хотя мы и проходим 51-й градус южной широты в тени и где-то перед восходом, полярных сияний нет. А ближе к концу дня, когда мы пересекаем 51-й градус южной широты, примерно на 140-м градусе восточной долготы (где-то над Австралией) полярные сияния начинаются и наблюдаются на всех последующих витках в течение 4—5 витков. С каждым витком мы смещаемся на запад на 22,5 градуса. Дальше мы ложимся спать, и я не могу пока зафиксировать, на каком витке сияния прекращаются.

18 мая 1979 года

Сегодня пятница — конец рабочей недели. А сработали мы на этой неделе неважно. Даже был момент, когда стоял вопрос о возможности продолжения полета. А случилось вот что. В воскресенье был запущен очередной «Прогресс». Во вторник он благополучно состыковался со станцией. Правда, удар во время касания был сильным.

Мы думали, что нам разрешат в тот же день открыть люк в пришедший «Прогресс», да не тут-то было. Хотя по документации на проверку герметичности стыка полагается 24 часа, мы знали, что это время можно и уменьшить. Мы на это надеялись, и Земля нам обещала решить этот вопрос. Мы ждали весь день, а когда к вечеру спросили, когда откроем люк, — нам ответили, что по герметичности есть замечания и люк сегодня открывать не придется. Это было уже часов в 6 вечера, а так как мы встали в тот день в 4 утра, то, сильно расстроившись, сказали, что уходим со связи и отправляемся спать.

Утром настроение не улучшилось. Люк открыть не разрешили, но сказали, что через два-три витка разрешат. В этот день на корабле «Союз-32» надо было провести тест системы управления движением с включением большого двигателя. Этот тест проводит бортинженер. Я посмотрел еще раз документацию, хотя этот раздел и так знал наизусть. Там есть довольно жесткие ограничения по временам и последовательности выдачи команд. Отметил даже в инструкции одно тонкое место, для памяти, и даже написал карандашом слово «крышка». Настроение не улучшилось, но тест нужно было проводить, и я поплыл в транспортный корабль, чтобы в зоне связи выполнить эту работу. Тест проводится в зоне связи, чтобы сразу получить телеметрическую информацию. Я вел подробный репортаж о каждой выдаваемой команде и о том, что собираюсь делать дальше. В том месте инструкции, где вписал слово «крышка», я, видимо, боясь, что не уложусь в заданное время, нарушил последовательность выдачи команд. И хотя я перед каждой командой говорил, что собираюсь делать, Земля, видимо, не сразу поняла, к чему это ведет, и не одернула меня. На раздумье было секунд 40, но меня не остановили, и я включил двигатель. А нарушаемая последовательность команд приводит к тому, что включение двигателя происходит при закрытой теплозащитной крышке, которая в этом случае просто прогорает.

Приблизительно через минуту Вадим Кравец, бывший тогда заместителем руководителя полета, попросил повторить, в какой последовательности я выдавал команды. Я тут же сообразил, в чем дело, и сказал Вадиму: «Я все понял». Он еще раз спросил: «Ты понял?» Я говорю: «Да, крышка». И в голове стали лихорадочно прокручиваться варианты последствий этой ошибки. Вадим сказал, что они будут думать. Эта крышка обеспечивает температурные условия сопла двигателя, и без нее двигатель может переохладиться, а нам еще предстояло летать долго. Я понимал, что на Земле сейчас в каждом сеансе связи будут внимательно смотреть температуры на агрегатах двигателя, на баках с компонентами.