— Еще кофе, — голос немного дрогнул, но приличия были соблюдены.

— А что еще?

— Я… знаешь… Хочу отправиться в Космос. Но не на ракете. Я просто давно искала спутника, чтобы совершить это невероятное путешествие. Может, это ты?

— Я готов пройти предполетную подготовку. И если ты выберешь меня, значит, мы отправимся к звездам вместе.

Мы расстались почти на рассвете. Он посадил меня в машину и пошел ловить такси для себя. Я пыталась понять, почему я так хочу лететь в Космос с этим мужчиной? Наверное, потому что мы оба сумасшедшие? Это диагноз и это причина.

Когда я доехала до дома, коммуникатор подал голос — в эсэмэс-почте лежало письмо… «Я чувствую, что с момента внезапного появления всей тебя в моей жизни, такой, как я тебя узрил сегодня, трогал, ощущал… моя жизнь начинает кардинально и серьезно меняться, береги себя, котенок, ты мне очень нужна».

«Доброе утро, котенок. Надеюсь, тебе снились сладкие сны? Сегодня хочу тебя увидеть. Это возможно?».

«На Тверской, в девять. Я буду в серебристом скафандре и шлеме. Ты узнаешь меня из тысячи».

«Мы отправляемся сегодня?».

«Нет, мы только проходим предполетную подготовку».

Я приехала на несколько минут раньше, припарковала машину и направилась к выходу из метро. Прямо навстречу вышел Дамир. Он схватил меня в охапку и закружил.

— Отпусти, чижолая я, Григорий! — Я пыталась вырваться, но это было нелегко. Он очень, очень сильный.

— Стой здесь, я буду через секунду!

И он через всю Тверскую наперерез бросился к цветочной палатке. Я с ужасом смотрела, как тормозят машины, тщетно пытаясь силой взгляда остановить стадо железных коней и оставить его в живых.

Он вернулся с огромным букетом роз.

— Еще вчерашние не завяли, а ты уже новые покупаешь!

— Я буду каждый день покупать тебе цветы. Он поцеловал меня в щеку, но уже чуточку ближе, чем в прошлый раз, к уголку губ. Мы словно случайно соприкоснулись телами, на мгновение дольше, чем положено при случайном столкновении.

— Как прошел день?

Я уже привыкла, что Дамир интересуется всем происходящим со мной.

— Отлично, сегодня подали документы на тендер для одного министерства. Судя по всему, у нас лучшее предложение. У меня огромные шансы выиграть конкурс и заключить контракт на миллион!

— Нет ничего проще, ведь ты со мной! Хочешь, я сделаю так, чтобы ты выигрывала все конкурсы?

— А я и так в этом году выиграла все конкурсы, ну кроме тех, где результат был известен заранее.

— А зачем тогда участвовать? — удивился Дамир.

— Так, на удачу. Всегда верю в случайный фарт.

— Удачи не бывает. Все предопределено. И не всегда — конкурсной комиссией.

— А воля? Разве человеческая воля не может влиять на судьбу?

— Воля конкретного человека — нет. А вот воля тех, кто за ним стоит, конечно.

Кто может стоять за человеком, то есть за мной? Мой нынешний босс, лучший политтехнолог всех времен и народов Феликс Громов? Или его высокие покровители в Совете Федерации или даже выше! В нашей политпиаровской тусовке говорят, когда Громов и Градова работают вместе, они высекают молнии… Вероятно, он знает о моем бизнесе больше, чем мне бы хотелось. Брусникин, видимо, треплется почем зря и на каждом углу.

Вообще я не люблю разговаривать с мужчинами о работе, о конкурсах и миллионах. У нас, как правило, есть более приятные темы для общения. Например, обо мне, о моих бедрах, губах, зеленых кошачьих глазах. Об этом я готова слушать вечно… Здесь моя откровенность была скорее исключением. Просто его ДЕЙСТВИТЕЛЬНО интересовала я и всё, что со мной связано. Так бывает, думала я. В одной из миллиона случайностей.

— Для тебя важно побеждать в этих конкурсах?

— Конечно.

— Это приносит тебе деньги?

— Нет, лично мне не приносит. А моей конторе — да. Для меня это как компьютерная игра — переход с одного уровня на другой, я должна собрать все золото, нефть и самый главный приз — это черная зависть коллег, которые не могут понять, как блондинка с моими ногами способна быть великолепным топ-менеджером.

— Ой, и любишь ты себя, Градова!

— Да кто ж нас еще полюбит-то, кроме нас самих? — Я опять напропалую кокетничала и хвасталась.

— Я могу помогать тебе в бизнесе, — это прозвучало как заманчивое предложение. — Может, для этого мы и встретились, чтобы ты помогала мне, а я — тебе.

Мы сели за столик и заказали суши. Впервые за несколько лет, уже обретя обоняние и вкус к принимаемым яствам, я поняла, что суши — это невероятная гадость. Как я могла их есть по пять раз на неделе?

— Дамир, я даже не представляла, какая гадость — эта ваша сырая рыба!

— Хочешь, пойдем в другой ресторан?

Но я немедленно смягчилась, приняв один из любимых образов в моем арсенале — категорической покорности: