– Во-первых, американцы ничего не смыслят в любви, и потом, разве, по-твоему, я не люблю свою Джульетту?

– Это разные вещи!

– Признайся уж сразу, что ты переметнулся на сторону чужаков! Мое дитя несчастно! Я это знаю, чувствую! Девочка, которую я научил читать, которую я лелеял, как ни один отец на свете! И ты посмеешь утверждать, будто она может обойтись без меня?

– У Джульетты есть муж.

– Это еще не повод убивать родного отца!

– Девочка строит собственную жизнь!

– И ломает при этом мою? О нет, моя Джульетта на такое не способна! Я уверен, ее держат в заточении! При тамошних-то нравах можно ожидать чего угодно! Я хочу забрать Джульетту домой!

– И каким же образом?

– Я поеду туда. Повидаюсь с этим Лекоком. И скажу ему: «Синьор, вы отняли у меня сокровище, злоупотребив оказанным вам доверием. Я забираю его обратно».

– А если он откажется?

– Ну, тогда я готов на все, Челестино! Даже отправиться в ООН!

– А вдруг Джульетта не захочет вернуться с тобой?

– Тогда я убью ее, как развратницу и неблагодарную! Потом прикончу ее мужа, а следом – себя!

– А твоя жена останется одна с детишками?

Ромео немного поколебался.

– По зрелом размышлении, пожалуй, из чувства долга я не стану накладывать на себя руки!

– Послушай, Ромео, я должен напомнить тебе, что ты полицейский, а следовательно, обязан внушать всем уважение к закону. Вздумай кто-нибудь другой делать мне подобные заявления, я бы отстранил его от работы или вообще отправил в отставку раньше срока! И тебе не стыдно? А теперь скажи, зачем ты ко мне пришел?

– Просить о двухнедельном отпуске в счет годового.

– Зачем?

– Чтобы поехать в Бостон за Джульеттой.

– А ты, часом, не спятил?

– Нет, я не сумасшедший и, хоть ты и мой начальник, прошу быть повежливее.

– Ну, раз тебе нравится разговаривать в таком тоне…

– Ты отказываешь мне в отпуске, тиран?

– Нет, я тебе его даю, и немедленно! Наведи порядок в бумагах, предупреди того, кто будет тебя замещать, и отправляйся складывать чемоданы! Сегодня к вечеру ты успеешь добраться до Милана. Поцелуй от меня дочку и передай ей, как мне жаль, что у нее такой папаша. А на сем – до свидания, Ромео, и постарайся вернуться обратно.

– И что же, по-твоему, мне может помешать?

– Понятия не имею. Зная тебя насквозь, я не удивлюсь, если ты вдруг заделаешься ковбоем или гангстером… а кроме того, твой самолет вполне может рухнуть в воду… Океан, видишь ли, очень большой… Ну, да коль скоро приключится такая беда, я сам произнесу заупокойную речь. Ты останешься доволен.

Тарчинини даже захрипел от ужаса и возмущения.

– Доволен?! Святая Мадонна! Да ты что ж, совсем чудовище, Челестино?

– Ни в коей мере. Просто я стараюсь предусмотреть все возможные варианты. Таков мой долг. И потом, когда собираешься в Америку, надо знать, чем рискуешь.

И полунасмешливо-полусерьезно начальник полиции добавил:

– Говорят, американцы питаются в основном травой, а за столом вместо вина подают кока-колу.

Увидев, как побледнело лицо его собеседника, Мальпага сообразил, что шутка зашла слишком далеко, и счел необходимым налить другу стаканчик граппы. Тарчинини выпил только потому, что от граппы не отказываются, но, едва осушив рюмку, встал.

– Челестино, до сих пор я считал тебя лучшим другом, – с достоинством произнес он, – но ты нарочно посылаешь меня в Америку в надежде, что я оттуда не вернусь. Пусть же моя кровь падет на твою голову, если я погибну! Как ты думаешь, на самолетах есть спасательные круги?

Входя в кабинет Мальпага, Ромео не сомневался, что шеф откажется дать ему отпуск. И просить он пошел исключительно потому, что считал нужным показать другим, как глубока его скорбь. А может, Тарчинини был совершенно искренен? Во всяком случае, в тот момент… Но теперь он ввязался в опасную авантюру и не мог отступить – иначе над ним стали бы смеяться. Подавленный и убитый, Ромео вернулся к себе в кабинет и долго сидел, закрыв лицо руками и терзаясь самыми мрачными предчувствиями. Он уже представлял, как болтается посреди Атлантического океана, хватаясь за какой-то жалкий обломок, а вокруг так и кишат хищные акулы. Тарчинини не был трусом, но обладал богатым воображением.

Решив поставить жену перед свершившимся фактом, по дороге домой он заглянул в контору авиакомпании. Комиссару сообщили, что, отправившись в Милан сразу после полудня, он может уже завтра утром быть в Нью-Йорке, а к вечеру – в Бостоне. Тарчинини хорошо знал служащего авиакомпании – тот, как и сам Ромео, жил на виа Пьетра.

– Вас ждет путешествие, синьор комиссар, а? Вот счастливчик!

– Счастливчик?…

– К дочке собрались?

– Да… Джузеппе, вы хоть раз летали на самолете?