Черный цвет удивительно шел к хрупкой красоте белокурой Кэрол. Ромео так разволновался, что чуть не рухнул на колени и, даже не понимая, что кощунствует, объявил:

– Теперь, синьора, я знаю, как выглядит Мадонна!

Кэрол Паркер, которую еще никто не сравнивал со Святой Девой, невольно расхохоталась, а гость тем временем приник к ее руке чрезмерно долгим поцелуем. Решительно, этот маленький кругленький человечек немало развлек невыносимо скучавшую молодую вдову.

– Вы хотели поговорить со мной, сэр?

– Точнее, просить вашей помощи, синьора.

– Помощи? У меня?

– Да, с единственной целью найти убийцу вашего мужа, синьора.

– Убийцу? Но разве его не арестовали?

Папа Джульетты, чувствуя все величие своей миссии, презрительно пожал плечами.

– Так пишут в газетах, так нравится думать полиции, но Ромео Тарчинини – выше этого.

– Я не понимаю, сэр, чем вас заинтересовало это грязное убийство. Мой бедный Джереми! Его лишили жизни из каких-то низменных побуждений…

– Синьора, любовь может быть чудовищной, преступной, но низменной – никогда!

– Любовь? Где вы углядели любовь в этой мрачной истории?

– Ma que, синьора, я не вижу, а чувствую! Угадываю! По-моему, все преступления совершаются на любовной почве! Такова теория вашего покорного слуги Ромео Тарчинини.

– Но где же тут любовь?

– Именно этого я и не знаю, синьора, но ищу. И в тот день, когда достигну цели, я сорву маску с убийцы вашего мужа.

– Так вы думаете, что Мерси…

– Я почти уверен в его невиновности.

– «Почти» слишком мало для судей.

– Я намерен превратить это «почти» в несомненный, легко доказуемый факт. Но мне нужна добровольная помощь тех, кто близко знал вашего супруга.

– Мой дорогой сэр, Джереми был самым неромантичным человеком, какого только можно себе представить.

– Кто знает, синьора? Кто знает? Наши внешние проявления очень часто не соответствуют внутренней сути.

– А могу я спросить, сэр, по какому праву вы интересуетесь смертью моего мужа?

– Во-первых, Паркер мне нравился, хотя мы и виделись всего раз и немного повздорили, во-вторых, я ненавижу несправедливость и не могу допустить, чтобы все преследовали Стива Мерси, пользуясь тем, что за него некому заступиться. Наконец, из чисто профессиональных соображений – я комиссар уголовной полиции и люблю трудные задачи.

– Карлсон знает о ваших намерениях?

– Разумеется.

– И… одобряет их?

– Не совсем.

– Неудивительно. Карлсон не из тех, кто любит, когда забираются на его территорию.

– Я постараюсь не слишком мозолить глаза, когда мне придется переступить запретную черту.

– Боюсь, сэр, как бы вы не навлекли на себя очень крупные неприятности. У Карлсона – длинная рука…

– У моего зятя, Сайруса Лекока, по меньшей мере такая же. Кэрол улыбнулась.

– Люблю упрямцев.

Ромео гордо выпрямился, полагая, что его природное обаяние оказало нужное действие, и с нежностью подумал о бедняжке Джульетте, имевшей несчастье связать судьбу с неотразимым Тарчинини.

– …Поэтому я постараюсь помочь вам изо всех сил, но они, увы, невелики.

– Вы не знаете, у вашего мужа были враги?

– Да вроде нет.

– А вы жили в полном согласии?

– Джереми меня обожал.

– А вы?

– Муж был намного старше меня… Я питала к нему огромную благодарность… и привязанность, в какой-то мере похожую на то, что дочь чувствует к отцу, который ее балует и выполняет все капризы.

– Понимаю… А может быть, вы испытывали более нежные чувства к кому-то другому?

– Сэр!

– Ma que, синьора! Когда речь идет об убийстве, никаких нескромных вопросов просто не существует, так ведь?

– Моя верность была своего рода вкладом в семейный бюджет. Иначе мы не жили бы так дружно.

– А Джанет?

– Что – Джанет?

– Насколько я понял, между вами не все гладко?

– Допустим, Джанет немного ревновала… И наверняка досадовала, что Джереми тратит на меня деньги, которые она уже считала своими.

– А кто наследует огромное состояние Паркеров?