Они прошлись по комнате. Карлос несколько тяжеловато опирался на ее руку. Сегодня вечером он держал в руках элегантную эбонитовую трость. Ладно, пусть потешит свое тщеславие, с улыбкой подумала Келли. Карлос выглядел так же элегантно, как и его сын. Дорогой смокинг, верно, скроен великолепным портным. И даже в семьдесят с лишним он по-прежнему красив.

Группа, к которой они присоединились, включала Леонидиса и его жену, но центральной фигурой являлся высокий, изысканно одетый мужчина. Его вид говорил о самодовольстве и сознании собственной важности. В этом, пожалуй, он превосходил даже Леонидиса. Женщина, стоявшая рядом с ним, вне всяких сомнений мать Пенелопы, была в молодости, бесспорно, красива. Но, видимо, привычка раздражаться по пустякам наложила отпечаток на ее лицо. Уродливые морщинки залегли возле рта и глаз, будто она жевала лимон.

— А, Димитриус, как поживаете? — с непривычной теплотой приветствовал Карлос гостя. — Фиона! Потрясающе выглядишь.

Черные глаза блеснули словно льдинки и напомнили Келли древний миф о Медузе Горгоне, взглядом превращавшей человека в камень.

Карлос, казалось, ничего не заметил.

— А теперь, дорогая, позвольте вас представить, — продолжил он и похлопал Келли по руке. — Это мама и папа Пенелопы. А это медсестра, которая посвятила себя заботам обо мне.

Келли брезгливо оглядели с головы до ног, словно она была кошкой и наследила на ковре. А затем парочка продолжила разговор с Леонидисом, полностью игнорируя ее присутствие.

Девушка рассердилась. Да как они смеют вести себя подобным образом? Они же ничего о ней не знают, снобы проклятые. Ну, ничего, она сейчас им устроит — мало не покажется. Келли повернулась к Карлосу и смахнула невидимую пылинку с безупречно чистого смокинга.

— Карлос, душка, можно мне стаканчик вина? — кокетливо промурлыкала Келли. — Обещаю, я не напьюсь.

— Все, что захочешь, дорогая! — громко заявил старик. — Два бокала вина, — кивнул он официанту, который осторожно обходил гостей с серебряным подносом.

Марко по-прежнему о чем-то тихо беседовал с Пенелопой, но его взгляд с холодной враждебностью буравил Келли. Значит, он не оценил ее невинный розыгрыш? Келли едва не расхохоталась. Неужели Марко купился? Да пусть он, черт возьми, думает, что хочет!

Что-то подсказало Келли, что приближается самый важный момент сегодняшнего вечера. Отец Пенелопы сделал шаг вперед, прокашлялся и начал свое выступление по-гречески. Улыбки и кивки одобрения служили ему ответом. Келли как раз собралась спросить Карлоса, о чем идет речь, но неожиданно все стало и так абсолютно ясно.

Гости повернулись к Марко и Пенелопе и подняли бокалы. И тут Келли заметила, как мерцает огромный бриллиант в золотой оправе на безымянном пальце левой руки Пенелопы.

— Прошу к столу, дорогая.

Келли вздрогнула, когда Карлос обратился к ней. Оцепенение, охватившее ее после объявления о помолвке Марко, мешало ей сосредоточиться. По меньшей мере, дюжина противоречивых эмоций разрывала мозг. И самая сильная из них — злость. Что за игру он затеял? Целовать другую женщину за несколько часов до того, как прилюдно объявить о помолвке. Это же абсурд…

— Спасибо, — поблагодарила Келли. Ее улыбка, казалось, намертво приклеилась к лицу. Сделав глубокий вдох, она взяла Карлоса под руку.

Они прошли через широкие двойные двери в столовую.

Для столь торжественного события Хлоя проявила незаурядный талант оформителя. Большой стол сверкал дорогим хрусталем и серебряными приборами. Полдюжины канделябров с зажженными свечами были расставлены по всей длине стола.

— Как уютно! — заметил Карлос. — Пойдемте, дорогая, — обратился он к Келли. — Вы непременно сядете рядом со мной.

Однако стоило им сделать шаг к столу, как Хлоя преградила дорогу. Ее глаза, сверлящие Келли, метали громы и молнии. Пожалуй, она смогла бы остановить взглядом стадо разъяренных носорогов.

— Нет-нет, — возразила Хлоя и указала тонким морщинистым пальцем на место в конце стола. — Вы сядете там.

— Прочь! — рявкнул Карлос и рукой отодвинул родственницу в сторону. — Келли сядет там, где я захочу. Уходи, глупая женщина, и перестань мне надоедать.

В какой-то момент Келли показалось, что Хлоя затеет спор. Но глубоко въевшийся в сознание консерватизм не позволил ей ослушаться главы семьи. Хлоя смиренно склонила голову и молча отошла. Но взгляд, которым она наградила Келли, был красноречивей всяких слов.

Каприз Карлоса внес некоторое замешательство в заранее предопределенный порядок рассаживания, и прошло немало времени, прежде чем все расселись по своим местам. Келли осмотрела стол. Ее место оказалось прямо напротив Марко и его невесты.

Марко поднял бокал. Синие глаза насмешливо блеснули. Он молча пригубил вино. Келли почувствовала, что краска предательски заливает щеки. Черт его побери! Горько осознавать, но ей не хватает хладнокровия. Если бы она могла, то просто улыбнулась бы и поздравила его и Пенелопу с помолвкой. Но, как назло, язык не поворачивался.