Герман Вильгельмович приехал в Тифлис 24 февраля 1844 года, намереваясь описанием последствий извержения дополнить свою монографию о вулканах. Спустя несколько месяцев ректор Дерптского университета получил немногословное письмо от своего профессора геологии. Оно содержало отказ от кафедры, от профессуры; Абих не испрашивал ни совета, ни средств. Одному — что ему делать в дикой стране?

«Он пользовался всяким случаем, чтобы проникнуть в малодоступные местности, часто следовал за русскими войсками и все более и более покорял Кавказ для науки, пока не завоевал его окончательно». (Из отзыва о деятельности Абиха, подписанного академиком Ив. В. Мушкетовым и Ф.В. Шмидтом.)

25 марта 1845 года граф Михаил Семенович Воронцов двинул походом на аул Дарго, резиденцию Шамиля. Путь лежал через непроходимые Ичкерийские леса. В арьергарде, сопровождаемый вестовым, ехал Абих. Он собирал минералы, описывал обнажения под свист пуль — не в фигуральном, а в самом натуральном смысле. За поход, правда не достигший поставленной цели, граф был произведен в княжеское достоинство; Абих же не получил ничего.

Но что хотел он получить? Перед ним возвышались непонятные хребты. Ни один человек не знал даже направления их. Очаровательные долины стлались перед ним. Что в их недрах? Громадная тайная страна, раздираемая несчастной войной, начавшейся еще в екатерининские времена. Узел хищных устремлений России, Турции, Персии, Англии. Он хотел познать и понять все в этой стране; задача невыполнимая и священная. Он был один.

Абих изучает развалины древних поселений, зарисовывает храмы и надписи на стенах; ему принадлежит инструментальный план городища Ани на реке Арпачае. (Археологические статьи свои он отсылал в Петербург, где академик Броссе с восторгом их обнародовал.)

Из Имеретии (сохраняю принятые в то время наименования) через Ахалцых, Александрополь, Каре путешествует Абих в Арзрум; открывает залежи каменного угля и марганца (разрабатываются до сих пор). Наконец добирается до западного берега Каспийского моря. Потом он возвращался сюда не раз; нам особенно важны его исследования здесь; на них опирались Д.В. Голубятников, Н.И. Ушейкин, М.В. Абрамович и наш Губкин. В пыльном городе Баку Герман Вильгельмович нанял пролетку и попросил отвезти его в селение Сура-Ханэ. Дорога была камениста, извилиста; только к вечеру вдали заголубели трепетным дрожанием огоньки храма зороастринцев; место паломничества огнепоклонников всего света. К четырем куполам его были подведены по глиняным трубкам бьющие из-под земли струи горящего газа. Они зажжены были несколько веков назад. Небывалая, пугающая картина! Вокруг голубых колонн огня извивались в пляске обнаженные фигуры молящихся. Некоторые из них проводили на крыше храма всю жизнь, питаясь подаянием, никогда не умываясь.

Абих первый догадался о связи горючего газа с нефтяными залежами. О древности нефтяных разработок в Баку сообщалось, как, вероятно, помнит читатель, в главе второй. Но до Абиха ничего не знали о залегании нефти; ее просто черпали бурдюками в тех местах, где она выливалась на поверхности. Абих заметил наклонность нефти скапливаться в породах особой структурной формы — антиклиналях. Это было замечательное открытие. Абихом высказаны глубокие мысли о генезисе месторождений. Он не был палеонтологом, стратиграфом или нефтяником — в современном понимании терминов. Тем более поразительна многоохватность, или, как сейчас говорят, комплексность его анализа. Он был вулканологом; и однажды ему пришлось наблюдать вулканическую деятельность на Каспии; только вулкан был ни на что не похожий: так называемый грязевой. Абих установил его связь с нефтеносностью. Впоследствии Губкин блестяще доказал полезность этого вывода.

Триалетские горы, воды Карталинии, Колхидская низменность… Ольховые заросли меж Курою и Араксом… Постепенно проясняется сложная орогения (сочленения хребтов) Дагестана. 1849 год Абих проводит на Главном Кавказском хребте. Картирует сначала южные, едва доступные, населенные враждебными племенами склоны, затем переходит в Осетию.

Затевается новый военный поход — на этот раз под руководством князя Эристова. Абих в войсках. Пересекает Главный хребет западнее меридиана Эльбруса; достигает Цебельды, карабкается на Бештау. Пятигорск. Описания целебных пятигорских источников сохраняют до сих пор значение и свежесть. Эльбрус. Ледники в верховьях Риона, Малки, Кубани, Ингура, Баксана… А ведь Абих опять же не был ни гидрогеологом, ни гляциологом.

Петербургская академия время от времени получает увесистые пакеты от добровольного корреспондента. Его смелость и эрудиция восхищают, но каким ужасным языком написаны статьи! Видно, автор совсем не озабочен слогом, ему бы только поболе втиснуть в текст фактов и мыслей. В 1853 году академия избирает его своим почетным членом. Он вынужден явиться в столицу для чтения лекций.

И вот он впервые в столице. Ему устраивают торжественную встречу. Вот он каков… Ему уже за сорок пять. Худ, нервен, молчалив. Все куда-то торопится… Геологи толпились в квартире Германа Вильгельмовича, любовались коллекцией камней, рассматривали карты, диаграммы.

Лекции же, по-видимому, не удались. Герман Вильгельмович заскучал. Он вновь уезжает на Кавказ, в горы, ставшие родными. Вдогонку скачет почтальон. Он везет два письма Абиху. Содержание первого довольно приятно. Друзья добились «оформления» на работу: специально для Абиха выдумана должность чиновника особых поручений для геологических изысканий при кавказском наместнике. Друзьям казалось, что тем самым они оградили ученого от прихоти военачальников. Вышло по-другому. Наместник изощрялся в заданиях и командировках для «своего» чиновника. Так, он заставил его провести несколько месяцев у тифлисских минеральных ключей: мерять их температуру. Наместник обожал натуральные ванны. Правда, одно поручение пришлось кстати — для нашего повествования. В 1866 году Абих был отправлен на Кубань, к берегам реки Кудако, где впервые была пробурена нефтяная скважина. Бурили ее вслепую выписанные из-за границы техники (менаджером выступал некто Новосильцев — подробнее об этом в следующей главе), и если бы не Абих, научная ценность первой российской скважины была бы ничтожной.

…Содержание второго письма было ужасно. На петербургской квартире случился пожар, и от огня, воды и суматохи погибла бесценная коллекция. В книге «Письма кавказского путешественника» вдова Абих приводит отчаянные, порой неистовые и ругательные записи в дневнике ученого; ему виделся злой умысел, происки завистников. Пересказывать не к чему; состояние Германа Вильгельмовича понятно. В сущности, во многом приходилось начинать сначала. Геологу коллекция не память, а фундамент обобщений.

Сванетия…