После боя его нашли под грудой убитых и раненых. Несколько дней не могли определить, кто это такой: Ивана Федоровича вынесли с поля сражения раздетым, а когда он начал приходить в себя, то не мог говорить, так как был ранен в горло. Наконец один из офицеров узнал Воейкова и велел перенести его из солдатского госпиталя в офицерский.

Александр I во время посещения госпиталя обратил внимание на тяжело раненного и спросил, чем он может ему помочь. Ивана Федоровича волновала тяжба о принадлежавшем ему подмосковном имении Аннино-Знаменское, которое влиятельные титулованные соседи ухитрились отсудить в свою пользу. Даже во время тяжелой болезни Воейков не мог забыть об этом. С большим трудом он нацарапал несколько строк на листке бумаги. Присутствующие едва разобрали, что он просит царя о пересмотре судебного дела. Царь сделал распоряжение, и суд, вновь пересмотрев дело, возвратил Ивану Федоровичу Аннино-Знаменское. Много лет спустя деньги, вырученные от продажи этого поместья, дали возможность его сыну, Александру Ивановичу, совершить дальние путешествия [1] .

После заключения мира Иван Федорович возвратился на родину, вышел в отставку и стал вести образ жизни, типичный для отставного военного, принадлежавшего к высшему кругу общества. Зимой он проживал в обеих столицах и в подмосковной усадьбе Аннино-Знаменское, находившейся недалеко от города Руза, а на лето приезжал в родовое гнездо — село Самайкино.

Это было имение площадью около одиннадцати тысяч десятин, расположенное в пятидесяти верстах от Сызрани, с обширными лесными угодьями, пашнями и лугами. Ценность имению придавала плодородная черноземная почва, лиственный лес, обилие воды. Через имение протекала тогда еще многоводная река Томашовка, левый приток реки Сызрани.

Иван Федорович Воейков был бережливым и предприимчивым хозяином. Он основал в селе Самайкино и в подмосковной усадьбе суконные фабрики. Связи с правительственными кругами обеспечивали ему казенные заказы, а труд крепостных — хорошие барыши.

Уже в пожилом возрасте Иван Федорович Воейков женился на Варваре Дмитриевне Мертваго — младшей дочери влиятельного и богатого подмосковного помещика Дмитрия Борисовича Мертваго. Дмитрий Борисович занимал при Александре I должность генерал-провиантмейстера, служил в Петербурге, затем в Крыму, а в 1817 году был назначен сенатором, с постоянным пребыванием в Москве.

Писатель Сергей Тимофеевич Аксаков хорошо знал Мертваго и в своей статье, опубликованной после смерти Дмитрия Борисовича, характеризовал его как выдающегося государственного деятеля, боровшегося со злоупотреблениями чиновников, честного и обаятельного человека. Мертваго оставил после себя «Записки».

В 1842 году у Ивана Федоровича и Варвары Дмитриевны Воейковых родился сын Александр — будущий климатолог и географ, а двумя годами позже второй сын, Дмитрий, впоследствии инженер-технолог, крупный чиновник, предприниматель и журналист.

Вскоре после рождения сыновей Ивану Федоровичу было суждено перенести тяжелую потерю. Варвара Дмитриевна умерла, дожив только до тридцати пяти лет. Недолго прожил и Иван Федорович. Пятилетний Саша и трехлетний Митя остались круглыми сиротами.

Дядя Дмитрий Дмитриевич Мертваго взял к себе обоих мальчиков. Для занятий с детьми были приглашены знающие учителя.

Семья жила в деревне, в богатом поместье, окруженном полями. Невдалеке была расположена почти не тронутая порубками роща. Возле дома разбит сад, за которым с любовью присматривали сами хозяева. Жизнь в деревенских условиях возбудила у Саши Воейкова еще в раннем детстве интерес к природе и к сельскому хозяйству. Его внимание привлекали различные диковинные приборы, стоявшие на площадке возле господского дома: в имении Мертваго применялись агротехнические новшества, велись наблюдения за погодой.

Как-то, расхрабрившись, Саша спросил дядю, зачем нужны ему эти «ящики».

Обрадованный интересом юного племянника к делу, которое считал серьезным и важным, дядя подробно объяснил Саше назначение каждого прибора и в заключение спросил:

— А не хочешь ли ты мне помогать и записывать в тетрадку вместо меня? Но имей в виду, это надо делать аккуратно, не пропуская ни одного дня.

Саша с радостью согласился и, пока семья жила в имении, точно выполнял свои обязанности.

В то время дворянским детям давали преимущественно классическое или военное образование. Естественные и математические науки считались «недворянским» занятием. Специальные науки практического характера (агрономические, медицинские и другие) были уделом преимущественно так называемых разночинцев.

Саша Воейков воспитывался в семье, отвергавшей эти отсталые взгляды.

К услугам Саши была отлично подобранная библиотека Мертваго. Он с увлечением читал книги по сельскому хозяйству, метеорологии, ботанике, зоологии. Это в известной степени повлияло на его интересы.

Воспитанием молодых Воейковых руководила их тетка, Софья Дмитриевна. Она считала очень важным обучить племянников иностранным языкам. Саша обладал лингвистическими способностями и уже в детстве овладел английским, французским и немецким языками.

Софья Дмитриевна была очень религиозной и мечтала побывать в «святой земле» — Палестине. Под ее влиянием был составлен маршрут заграничного путешествия семьи Мертваго, предпринятого вскоре после окончания Крымской войны, в 1856 году. Вместе со всей семьей поехали и оба племянника — Саша и Митя. Саше было тогда четырнадцать лет.

Одесса, оживленный портовый город с красивыми бульварами, зданиями, живописно раскинувшийся у моря, очаровал молодых Воейковых. За несколько дней в ожидании парохода они успели познакомиться с достопримечательностями этого важнейшего тогда центра русской морской торговли. Нетерпение увидеть другие страны с каждым днем усиливалось.