Услышав про мужа-депутата, Вероника напряглась, но потом подумала, что их там сотни, и вероятность того, что она нарвется на того самого Валерку, который оказал такое большое влияние на судьбу Володиной семьи и на ее собственную, ничтожна мала. Марина никогда не называла имени мужа, а Вероника постеснялась спросить.

Но теперь, войдя в квартиру, она вдруг ощутила тревожный сигнал, и прежние сомнения возникли вновь. Не тот ли самый? А обычно чувство тревоги ее не подводило. Что-то, по-видимому, проявилось у нее на лице, потому что Марина сказала приветливо:

– Присаживайся! Чувствуй себя как дома!

Чувствовать себя как дома не получалось. Да и ее дом был далеко отсюда. С трудом, но удалось найти квартиру в Нью-Йорке для себя, ребенка и няни, которых она вывезла из Москвы после эпопеи с продажей Володиной фирмы. Хозяева нью-йоркской недвижимости не любят приезжих из-за границы без рекомендаций. Еще большей сложностью был процесс удочерения, который предстояло завершить в Америке и который не закончился до настоящего момента. Расходы на юристов просто зашкаливали. Плюс специальная частная школа для адаптации детей эмигрантов, в которой Ане должны были дать базисный английский язык и знание Америки. Но деньги, выплаченные Володей за девочку, позволяли ей подобные расходы.

А вот главной проблемой стала няня Елена Архиповна. С момента прилета в Америку ее губы образовали горизонтальную ниточку, и она вцепилась в Аню мертвой хваткой, считая, что на них в любой момент нападут, похитят или убьют. Никакие аргументы на нее не воздействовали. Она просиживала у входа в школу все время, пока Аня находилась внутри, подозрительно оглядывая каждого входящего и выходящего. На ночь входная дверь превращалась в непроходимую баррикаду. Еще в Москве Елена Архиповна не отличалась разговорчивостью, а в Америке окончательно замолкла, позволяя себе разговаривать только с Аней.

Все это можно было бы пережить, если бы не сама Аня. То, что Вероника говорила, всегда требовало одобрения Елены Архиповны.

– Я сейчас спрошу бабушку Лену, – был ответ девочки, и она бежала за консультацией.

Подобная ситуация раздражала, потому что та не была бабушкой, а назначила себя ею. Ее собственный сын трагически погиб, и она вбила себе в голову, что девочка – ее внучка. И вот эта бабушка Лена с ее деревенской психологией многого не понимала в Америке, и все, для нее неясное, встречала в штыки. А для Ани она была высшей инстанцией.

Через месяц это переросло в проблему, что привело к вспышкам ссор и напряженной обстановке в квартире. Вероника предложила снять для Елены Архиповны квартиру поблизости, что было гневно отвергнуто и ею, и Аней. Сложилась ситуация, когда их было двое против нее одной.

Так продолжалось еще около месяца, пока однажды она не позвонила Юле в Москву. Та сначала опешила, но когда узнала, что Вероника звонит из Нью-Йорка, как ей показалось, вздохнула с облегчением и превратилась в прежнюю Юльку, которую распирало от желания поделиться текущей информацией о жизни в городе. Приятельница в разговоре не спросила ни слова о ее работе у Володи, как будто этого эпизода никогда не было, за что Вероника была ей только благодарна. Именно во время того телефонного разговора ей и пришла в голову мысль о том, что она так устала от ежеминутного напряжения в квартире и что вспоминала о Москве с чувством ностальгии.

Когда она объявила, что уезжает, на пару дней в квартире установилась пауза, когда все обдумывали последствия. Наконец открыла рот Елена Архиповна с вопросом: «А как?», и Вероника поняла, что та умеет разговаривать. Она разъяснила, что няня уже понимает, где и как покупать продукты, где находится школа и где врач, а большего ей и не требуется знать. Вероника будет регулярно звонить, чтобы быть в курсе событий.

Следующей была Аня:

– Ты больше не хочешь быть моей мамой?

Очевидно, Елена Архиповна провела соответствующую работу.

– Я всегда буду твоей мамой, но я не хочу, чтобы мне в этом мешали посторонние люди.

Девочке понадобилось время, чтобы обдумать услышанное.

– Но бабушка Лена не посторонняя. Она обо мне заботится. Она всегда была со мной.

– Она заботилась о тебе, потому что папа за это платил ей деньги. А сейчас я продолжаю платить. Но я, как твоя мама, несу за тебя ответственность, а не Елена Архиповна.

– А что такое «нести ответственность»?

Вероника была только рада, что девочка сама начала этот разговор, и воспользовалась возможностью, чтобы разъяснить ей некоторые важные вещи. Она не была уверена, понял ли ребенок все из того, о чем она говорила, но обрадовалась, что Аня начала осмысливать ситуацию. По-своему, по-детски.

Отъезд прошел в молчании. Елена Архиповна так и не вышла из кухни, где она в третий раз драила плиту, а Аня расплакалась и осталась сидеть на полу среди игрушек. Но терапия должна быть проведена! Вероника сама подошла, молча поцеловала девочку в опущенную голову и пошла к двери.

– Вот, нашла!

Вероника оторвалась от своих мыслей. Это Марина включила для просмотра диск с сериями из популярного в Америке сериала «Сумасшедших». Она попыталась переводить, но вскоре все поняли, что удовольствия не получается, так как она запаздывала с переводом и упускала сцены, которые в это время происходили на экране. И, вообще, перипетии тридцатых годов прошлого века как-то не вязались с московской действительностью XXI века.