Неожиданно оратор осекся и резко свернул в тихий переулок. Я последовал за ним, помогая проталкиваться сквозь все прибывавшую по мере приближения к городской площади толпу.

Когда Карлос заговорил снова, его голос звучал как тихий загадочный шепот.

– Испания имеет великую историю – на протяжении тысячи лет мы являлись бастионом западного мира на пути неверных мавров, которые стремились завоевать Европу и загасить пламя христианства. Англичане хвалятся тем, что у них есть Великая Хартия Вольностей. Британцы и французы не без основания гордятся своими империями, но солнце никогда не заходит именно над испанскими колониями, и мы по-прежнему величайшая империя в мире, охватывающая все полушария Земли, включающая больше территорий, чем было завоевано даже Чингисханом. Именно в Испании возродились к жизни литература и искусство, именно у нас был написан первый роман.

Но посмотри на нас сейчас, – продолжил Карлос, и в шепоте его послышался гнев. – Долгие столетия в Испании правили жестокие короли, напыщенные аристократы душили экономику, а церковники кастрировали мысль, на троне восседали то слабоумные, то тираны, а теперь мы получили принца, который, по слухам, и то и другое в одном лице. Мы обречены шептаться по углам, оглядываясь на инквизиторских ищеек, которые подавляют всякую мысль, выходящую за строжайшие пределы церковной догмы.

Остановившись, Карлос схватил меня за руку.

– Но народ пробудился. Люди разбили цепи, сковывавшие их умы и сердца, и, как во Франции, толпами вышли на улицы, высекая искры, которые могут воспламенить мир. Знаешь ли ты, насколько трудно потушить огонь истины? Ну что, Хуан, теперь ты понял, насколько важны события в Аранхуэсе?

– S'i, сеньор, очень важны, – не стал я спорить. – Но сейчас для нас гораздо важнее протиснуться сквозь толпу, иначе вы доберетесь до дома своего друга не к обеду, а только к завтрашнему утру.

Вернувшись на главную улицу, мы двинулись к городской площади, и, когда проходили мимо гостиницы, там остановилась запряженная шестью прекрасными мулами карета. Я почувствовал, что, увидев ее, Карлос остолбенел.

На боку дверцы кареты был изображен герб. Я не был уверен, что это тот самый герб, который я заметил в ту ночь, когда выследил Карлоса, передававшего бумаги женщине с золотистыми локонами, но сомнения мои быстро разрешились. Из кареты вышла настоящая богиня: облаченная в изысканное платье из черного китайского шелка, с длинными, золотистыми с медовым отливом волосами и нежной кожей цвета слоновой кости, да еще вдобавок вся украшенная сверкающими драгоценностями.

Бедный Карлос! Спотыкаясь, словно неотесанный деревенский парень, он налетел на случайного прохожего, и я, схватив молодого испанца за руку, потащил его от греха подальше. Когда мы приблизились к женщине, взгляд ее равнодушно скользнул по нам, без малейшего проблеска узнавания. Но это абсолютно точно была она.

И не золотистые локоны, не кожа цвета слоновой кости выдали таинственную незнакомку, не карета, не шестерная упряжка, не герб на дверце и даже не то оцепенение, в которое при виде ее впал Карлос. Когда я проходил мимо, мои ноздри вновь наполнил волшебный аромат: те самые духи, «Ландыш»! От этого запаха у меня закружилась голова и кое-что зашевелилось в штанах.

Доставив Карлоса в casa его amigo, я вернулся на главную площадь, подошел к стоявшему у входа в гостиницу охраннику и показал ему серебряную монету достоинством в полреала.

– Мой хозяин видел, как из кареты вышла красивая женщина с золотистыми волосами и направилась в эту гостиницу. Он хочет узнать ее имя.

– А у твоего хозяина губа не дура, – заметил охранник, взвешивая на ладони монету. – Это Камилла, графиня де Валлс. Она француженка, но вышла замуж за испанского графа. Я слышал, что ее супруг умер и оставил вдове mucho dinero.

Слово «француженка» привлекло внимание случайного прохожего, не преминувшего с пафосом заявить, что «эти подлые французишки хотят самым бессовестным образом захватить нашу страну». Потом он двинулся дальше, а я продолжил разговор:

– Мой хозяин желает, чтобы графине передали маленький презент в знак его восхищения. В каком номере она остановилась?

– Можно передавать все, что угодно, но только через меня.

Я повертел в пальцах еще одну серебряную монету, на сей раз целый реал, и понизил голос:

– Мой хозяин – весьма значительное лицо, и у него ревнивая жена. Он хочет сам нанести красавице визит, но проделать это осторожно.

– Вверх по задней лестнице. Она занимает угловой номер: комната с балконом, вон там, – показал охранник. – Но сегодня вечером графини не будет. Карета вернется за ней, когда стемнеет, чтобы отвезти графиню на бал, который устраивает сам вице-король.

Я вручил парню реал, пообещав:

– Если мой хозяин, придя сюда ночью, найдет заднюю дверь незапертой, еще одна серебряная монета присоединится к своей сестрице в твоем кармане.

Размышляя о французской графине, я, медленно проталкиваясь сквозь толпу, двинулся к главной площади. Не будучи сведущ в такого рода делах, я все же наслушался довольно разговоров о политике – и за столом у дядюшки Бруто, и особенно среди участников экспедиции, – чтобы понять: Карлос затеял опасную игру.