Левенгук храбро направил инструмент на самого себя. «Мои зубы, – писал он, – не так уж чисты. И я хочу знать, что за вещество прилипло и осталось между некоторыми из них… белая субстанция, жирная на ощупь, как жидкое тесто». Он смешал немного «теста» со свежей дождевой водой и положил мазок под микроскоп. Нашлись ли там «микроскопические животные»? Смело бейтесь об заклад, что да. «Во всех Нидерландах, – заключил исследователь, – не отыщется столько людей, сколько живых существ – у меня во рту». Слова Левенгука о бактериях в зубном налете могут служить примером его любви к биологии: «Они милые и живые».

Продолжая изучать фауну рта и одновременно испытывая на прочность супружеское терпение, Левенгук сунулся во рты своих жены Корнелии и дочери Марии. «Я взял на пробу немного вещества, собранного с помощью иглы у них между зубами, и исследовал его». Затем исследователь взялся за мужчину, который «никогда в жизни не полоскал рот», и обследовал его. Как оказалось, в слюне этого человека присутствовало обычное число «микроскопических животных», или анимакул, тогда как в веществе, собранном между его зубами, их было «небывало много». День шел за днем, и постепенно – благодаря линзам Левенгука – возникала современная наука о гигиене рта. Ученый отметил связь между «вонью изо рта» и «анимакулами, живущими в зубном налете». За три столетия до открытия «Листерина» (жидкости для ополаскивания рта. – Прим. переводчика) Левенгук сделал вывод о том, что винный уксус способен убивать «микроскопических животных» при контакте со слюной, однако «не проникает сквозь весь слой вещества, которое плотно заполняет собой промежутки между передними зубами и резцами, но убивает анимакул только на выступающих частях белого цвета».

Проявляя полную вежливость по отношению к путешествию Левенгука в ротовую полость, члены Королевского научного общества, однако, призывали его не оставлять без внимания и другие влажные выделения, связанные с жизнедеятельностью человека. В особенности его побуждали к изучению семенной жидкости. Кто знает, а вдруг там откроется субстанция человеческого духа? Сначала исследователь отказывался. «Он хотел проверить верность написанного о семени и половом акте», – замечает Е. Г. Рустов (E. G. Ruestov) в статье, опубликованной в журнале «Journal of the History of Biology». Через несколько лет студент-медик презентовал Левенгуку пузырек с семенной жидкостью мужчины, больного гонореей. (Вот спасибо!) Он также сообщил, что наблюдал в ней маленьких живых существ с хвостом, которые, как он полагает, имеют какое-то отношение к гонорее. Левенгук предположил нечто иное и решил исследовать собственное семя. В письме 1677 года он описывает свои изыскания в этой области, в котором, в частности, отмечает, что лабораторный материал «остался после коитуса, совершенного в брачном союзе» и не является продуктом «собственных греховных и постыдных действий».

В этом же письме ученый дал первое научное описание спермы: анимакулы столь маленькие по размеру, что «миллион их не достигнет величины крупной песчинки…» Он описывает очевидные трудности при плавании в семенной жидкости, отмечая, что «крохотные животные должны взмахнуть хвостом 8 – 10 раз, прежде чем смогут продвинуться на ширину человеческого волоса». Левенгук сделал восемь рисунков «маленьких животных в семени»: некоторые существа имеют вытянутый хвост и похожи на булавку с головкой, хвосты других напоминают синусоиду, и ощущается, как им сложно плыть в плотной жидкости против течения.

Затем исследователь ступил на путь, который должен был привести его к самой грубой ошибке в карьере. Он предположил, что может увидеть сеть сосудов в тех телах, из которых состояла сперма, и вообразил, что из последней развиваются все органы, которыми обладает человек. Это направление мысли получило название преформационизм [11] и завоевало немало сторонников. До сего дня издатели трудов по эмбриологии наполняют учебные издания неотразимыми иллюстрациями, связанными с историей этой области науки. На старинных гравюрах на дереве и металле можно увидеть изображение спермы, в «пузырьках» которой можно разглядеть крошечных человечков: головы опущены, колени подтянуты к груди, а сами они как будто скручены судорогой или погружены в глубокий сон. Возможно, одна из подобных гравюр повлияла и на Левенгука. Известно, что однажды он получил от французского аристократа Франсуа де Плантада письмо, в которое были вложены две гравюры с изображением миниатюрных человечков в сперме. В данном случае, правда, они находились вне оболочек и стояли, застенчиво прикрывая свои интимные места скрещенными руками. На головах у них было что-то похожее на шляпы или круглые захваты, делавшее этих маленьких существ похожими на очаровательные брелоки.

Как-то Левенгук пробовал «снять шелуху» со спермы. Хотя в целом он не стремился обнаружить «сформированных заранее» людей, но постепенно начал верить, что они могут там быть. Ученый пришел к мысли, что в каждой частице спермы может оказаться скрыт тот дух, который способен развиться в человеческое существо. Женщине в процессе репродукции отводилась роль принятия и питания совершенно сформированного будущего человека. (Левенгук был не первым, кто придерживался подобного направления мыслей. Гиппократ тоже полагал – вероятно, под влиянием съеденных завтраков, – что яйцо может служить человеческому развитию исключительно в виде пищи. Он рассуждал так: как только яйцо будет съедено, оно может привести к зарождению будущего ребенка – похоже на то, как мы приобретаем что-то в бакалейно-гастрономической лавке.)

Левенгук был одним из тех, кого называли спермистами. Ярлык указывает на существование овистов и спермистов, [12] у которых было обыкновение вести за обедом ученые споры друг с другом. Я узнала о спорах между ними из очаровательной книги «The Ovary of Eve», [13] написанной Кларой Пинто-Коррейей (Clara Pinto-Correia). Автор – уважаемый биолог и человек, добившийся литературного успеха своего труда. Не знаю, из чего сделана она, но материал был, очевидно, лучше того, из которого слепили меня.

Овисты указывали на тот факт, что сферическая форма яйца свидетельствует о его высоком предназначении. Форму сферы имеют, например, планеты и звезды – это Господь придал им совершенный вид. (А сперма похожа на червяков.) Левенгук смотрел на все иначе. Он видел в яйце не две совмещенные полусферы, а нечто шарообразное – глобулу. [14] «Разве мы не знаем, что все экскременты, производимые как человеческими существами, так и животными, состоят из глобул?» – вопрошал он. И пояснял: «И мы знаем, что жир, гной и отчасти конская моча также состоят из глобул». И это говорил тот, кто не желал писать о семени.