Шрифт:
Вот только я не люблю мелодрамы.
А Юля?
Юля смущается, вынимает свою ладонь из крепких мужских рук, улыбается и говорит не без кокетства:
– Смотри, а то я еще влюблюсь в тебя, красавчик.
Паша торжествующе улыбается в ответ. Кажется, он поверил в то, что его обаяние возымело действие.
Угу!..
– Слушай, я правда не могу взять тебя к себе… подруга выкинет меня с дочерью на улицу, – шепчу я тоном заговорщицы. – Но ты… ты далеко из этого района не уходи. Встретимся здесь же, часов в…
«Сколько мне нужно, чтобы выспаться?»
– Шесть вечера. Да. В этом же кафе. Не опаздывай, хорошо? Вот тебе… – я роюсь в карманах и достаю мятую бумажку в пять евро. – Это так, съешь что-нибудь. И не подходи к полицейским.
Паша смотрит на меня, по его лицу вдруг пробегает тень сомнения.
– Ты точно придешь? – он опять начинает трястись и хватать меня за руки. – Ты меня не обманешь?
– Да не обману я тебя, клянусь! Я буду здесь, в шесть вечера. А до этого времени постараюсь узнать какую-то информацию у Поля… ну, это мой полицейский. У них каждые сутки – новые сводки преступлений по городу. Наверняка что-то будет ясно, что там с твоим этим… Вадимом, и с этой блондинкой. Может, нападавших давно уже арестовали. И, кстати, если Вадика действительно убили, в городском морге лежит его тело, для опознания. Все, мне пора!
Я оставляю Пашу за столом, с совершенно безумным взглядом (вероятно, он представил тело Вадика, накрытое белой простыней), и выхожу на улицу. Уже совсем светло, и где-то на деревьях переругиваются невидимые парижские воробьи.
На другой стороне улицы в маленьком морковном авто сидит Леха. Я незаметно машу ему рукой, и, оглянувшись на вход в кафе, в котором остался сидеть Паша, иду вдоль улицы. Когда я сворачиваю за угол, за моей спиной слышен шум мотора. Леха обгоняет меня и притормаживает.
– А кто следит за банкиром? – спрашиваю я, забираясь внутрь.
– Андрюха. Там, на лавочке, книжку читает. Под студента, блин, косит. В шесть утра…
– А ты… ты доедешь до Кристины сам? – спрашиваю я.
– А GPS-навигатор на что? – ухмыляется Леха, кивая на закрепленный на подставке прибор. – Вчера купил, перед вылетом. Да здравствует технический прогресс!
Мы добираемся до нашей штаб-квартиры примерно через полчаса, и я, сдернув с головы надоевший парик и разбросав в коридоре сапоги, прямо в одежде заваливаюсь на широченную Кристинину кровать, накрытую каким-то плюшем «под тигра».
И блаженно вырубаюсь.
9
Буквально через мгновение меня тормошит чья-то рука.
– Пять часов, время пить чай, Алиса!
Хорошее имя, Алиса. Надо было отдать дань Льюису Кэрроллу и назваться не Юлей, а Алисой.
– Уже пять, правда? – спрашиваю я. Пока спала, кто-то накрыл меня пледом. – Кажется, прошла всего пара минут. То есть в душ я уже не успею?
– Неа! – Андрюха садится на край кровати. – Хорошо вот так, проснуться в Париже, правда? – протягивает он мне чашку кофе. – Как ты любишь, со сливками. Пока разобрался с кофеваркой, думал, сломаю ее к чертовой бабушке.
– В Париже нужно просыпаться в обнимку с любимым человеком, – говорю я. – А это что? – замечаю я стоящее на столике рядом блюдо с какими-то кексами.
– В соседнем доме кондитерская, я, как проснулся, туда сходил. Ешь! Кстати, ты заметила – в этой квартире такой бедлам! Под столиком на кухне я обнаружил женские трусики… Ага! Как ты думаешь, я должен был бы их постирать?
Я хохочу.
– А где все? И что с банкиром?
– Машка с утра ушлепала по бутикам. Она нам все равно сейчас не нужна. Леха поспал пару часов – и сменил меня. Он вообще киборг какой-то, ни в одном глазу.
– У программистов особые отношения со сном. А что Вадик? И Паша?
– Вадик сейчас вместе с Лехой. То есть Леха на улице, а Вадик в «Ситроене». А банкир спит!
– В смысле?
– В смысле, он еще около часа проторчал в том кафе, а потом опять спустился на набережную и дрыхнет на скамье. Как дома на диване. Думаю, снотворное на него еще действует.
С ума сойти! А если его кто-то ограбит? Хотя… там Вадик и Леха. И брать у Паши нечего. Если только снять с него его новенькие джинсы.
– Знаешь, тебе не идет белый цвет, – говорит Андрей, указывая глазами на лежащий на столике возле кровати парик.
– Слушай, он меня тоже бесит. Но Вадик настоял на маскировке…
Андрей берет парик и пытается натянуть на голову. Надев его задом наперед, так, что надо лбом топорщатся платиновые патлы, он прогуливается по комнате.
– Салю, жемапель Жюли! – говорит Андрей своему отражению в зеркале. Одну руку он упирает в бок, другой поправляет несуществующий бюст.
– Надо было тебе поручить роль проститутки! – смеюсь я. – То есть трансвестита! Постой-ка. Постой… дай руку.