Мартин поплелся следом по ступеням, застланным ковром в стюартовскую парадную клетку. Он отвел взгляд, избегая несчастных глаз большого, побитого молью оленя, чья отрубленная голова висела над лестницей. Его бы не удивило, если б олень вдруг открыл рот и заговорил с ним. Интересно, почему лошадиные или там собачьи головы на стены не вешают, а оленьи — запросто?

Несмотря на то что номер был на одного, кровать в нем стояла двуспальная. Пол Брэдли бросил сумку на оранжево-коричневое покрывало.

— Я сплю с левой стороны, ты — с правой, — сказал он как ни в чем не бывало, и Мартин подумал, что тот наверняка привык спать где угодно, в том числе рядом с незнакомыми мужчинами, — без сексуальной подоплеки. Он знавал множество таких Полов Брэдли. В армии.

— Вы служили в армии? — спросил Мартин. И понял, что это первый личный вопрос, который он ему задал.

Пол Брэдли уставился на него в недоумении, задержав взгляд чуть дольше принятого. Мартин стушевался:

— Извините, я не хотел соваться в ваши дела.

Пол Брэдли пожал плечами:

— Расслабься. Мне нечего скрывать. Вообще-то, я служил в морском спецназе. Мы не выделываемся на публику, как вэвээсники. Теперь я обычная офисная крыса, бумажки перебираю. Скукота. А ты сам служил?

— Не совсем, — ответил Мартин. — Мой отец был старшиной, он нас вырастил почти как в казарме.

— Нас?

— Меня и брата. Кристофера.

— Вы с ним близки?

— Нет. Не особенно. — Он раскусил Пола Брэдли. Тот забрасывал Мартина вопросами, чтобы не пришлось рассказывать о себе. — Я просто посижу на стуле. Мне ведь нужно смотреть за вами, а не спать.

— Как хочешь.

Пол Брэдли взял портплед с собой в крошечную ванную и закрыл дверь. Мартин попытался заткнуть уши, чтобы не слышать, как другой мужчина моется, чистит зубы, писает. Чтобы приглушить звуки, он включил телевизор, но по всем каналам шел снег. Он вяло пролистал единственное в номере чтиво — брошюру с рекламой шотландских достопримечательностей (винокурни, ткацкие фабрики, исторические маршруты — все вперемешку).

— Ванная свободна, — сказал Пол Брэдли.

Он распространял запах дешевого мыла и зубной пасты. Мартин чувствовал себя невестой-девственницей, жених которой не обращает внимания на ее пылающие щеки и скованность в первую брачную ночь.

Пол Брэдли открыл мини-бар:

— Выпей что-нибудь.

— Если только минеральной воды, — отозвался Мартин, но, изучив содержимое мини-бара, понял, что слишком многого хочет.

Ассортимент был скуден: ни воды, ни содовой, ни «Тоблерона», ни противных японских крекеров, ни четвертушек шампанского, ни даже соленого арахиса — только баночный лагер, бутылочки с крепким алкоголем и «Айрн-брю». Бутылочки пробудили в Мартине внезапное желание выпить, чтобы смыть дневную суету.

— Давай налью тебе чего-нибудь, — предложил Пол Брэдли, доставая виски и банку «Айрн-брю». — Подожди, принесу стакан из ванной.

Мартин с ужасом посмотрел на стакан оранжевой жидкости в руках у Пола Брэдли, но вежливо сказал «спасибо» и взял напиток. Он был уверен, что некоторые особенно нервные клетки его печени в этот момент кончают с собой, лишь бы не встречаться с мерзким коктейлем из двух шотландских национальных напитков. Медные тона интерьера, флуоресцентный оранж «Айрн-брю» мармеладный отсвет натриевого фонаря за окном — все усугубляло в нем чувство отчужденности, будто он ступил в жутковатый фантастический мир, переживающий экологическую катастрофу.

— Ну как? — спросил Пол Брэдли.

— Нормально.

Мартин сделал еще глоток оранжевой жидкости. Гадость страшная, но что-то в этом есть. Быстро, без намека на стеснительность Пол Брэдли разделся до серой футболки и серых же трусов. Дорогой хлопковый трикотаж, заметил Мартин и тут же перевел взгляд на удивительно четкую репродукцию картины, изображавшей битву при Куллодене: [51] тела, пронзенные штыками и мечами, разинутые в вопле рты, падающие с плеч головы. Когда Мартин снова посмотрел на Пола Брэдли, тот уже лежал на кровати, поверх оранжево-коричневого покрывала. Интересно, когда его в последний раз стирали? Черты Пола Брэдли смягчились — он уснул.

Мартин вошел в ванную и запер за собой дверь. Помочился, стараясь не шуметь. Вымыл руки и вытер их тонким полотенцем, еще влажным после омовения Пола Брэдли. В стакане на раковине стояла его зубная щетка, старая и растрепанная, — доказательство жизни, предшествовавшей их странному знакомству. В одинокой зубной щетке Мартину всегда виделось что-то пронзительно-грустное. Ни разу не было так, чтобы он зашел в собственную ванную и увидел две зубные щетки.

Портплед стоял на полу, широко раскрыв рот. Черная коробка была на месте. Пол Брэдли, конечно, не оставил бы ее на виду, если бы в ней было что-то личное или незаконное. Адамова жена шептала Мартину в одно ухо, жена Синей Бороды — в другое, подзуживая: «Только одним глазком». И разумеется, Пандора, как же без нее, стояла за спиной: «Мартин, открой коробку. Ну что в ней может быть страшного?» Он смутно помнил, как в детстве смотрел передачу «Сделай выбор» и зрители кричали участнику: «Открой ящик!» Рассудительные брали деньги, азартные — открывали коробку. Мартин открыл коробку.