— Ну и что? Даже если они за пятьсот лет не стерлись — как ты узнаешь, что они принадлежали Микеланджело? Вряд ли он состоял на учете в полиции. А хоть бы и состоял… Может, в те времена полицейские еще не знали, что надо снимать у всех отпечатки.

— Смотри: можно найти отпечатки пальцев на другой скульптуре, которую наверняка сделал Микеланджело. А потом сравнить их с теми, что на «Ангеле». Вдруг они будут точь-в-точь такими же?

Эмма доедала тушеную фасоль, задумчиво разглядывая фотографию «Ангела» в газете.

— Джимми, а тебе не кажется, что она кое на кого похожа? — Она сложила руки на груди и устремила взгляд вдаль.

— Не знаю. У меня нет знакомых ангелов.

— А ты подумай, — Эмма прокашлялась, слегка вздернула подбородок и снова уставилась в пространство. — На одежду, прическу и все такое не смотри. Только на лицо. Никого не напоминает? — Она сунула газету брату под нос и опять застыла в прежней позе.

— Никого, — сказал Джимми, посмотрев на снимок.

— Совсем-совсем?

— Совсем-совсем. — Он снова глянул в газету. — А кого, по-твоему, она должна напоминать?

— Н-не знаю, — Эмма покраснела.

— У тебя что, жар? — спросил Джимми.

— Нет, просто мне кажется, что эта статуэтка похожа на… одну нашу общую знакомую.

— Точно нет жара? А то, я гляжу, ты бредить начала!

Эмма опустила руки и перестала вперять взор в пространство.

— Интересно, кто для нее позировал? — пробормотала она.

— Небось какая-нибудь толстая старушенция. Но резец соскользнул, и получился такой худосочный ангел.

— Джимми, в тебе романтики — как в волке из «Красной Шапочки»!

— Романтика! Да на что мне твоя романтика? Вот разгадывать загадки мне нравится.

— Мне тоже! — заверила брата Эмма. — Но я хочу узнать про этого ангела все-все-все, понимаешь?

— Так что, будем искать отпечатки пальцев?

Эмма задумалась:

— Вряд ли это нам поможет. Но я согласна. С чего-то надо начинать. Вот с отпечатков и начнем. Завтра же!

И она снова принялась рассматривать фотографию.

На второй день очередь к «Ангелу» стала еще длиннее. Жители Нью-Йорка прочитали статью в газете, и их разобрало любопытство. К тому же день выдался пасмурным и дождливым, а в такие дни в музеи всегда стекается больше посетителей. В Метрополитен явились те, кто не заглядывал туда много лет, и даже те, кто вообще никогда не бывал в этом музее и не знал, как до него добираться: эти люди находили дорогу по картам и указателям в метро, расспрашивали кондукторов в автобусах и полицейских на улицах. (Даже такой человек как вы, Саксонберг, увидев мое имя в газете рядом с именем Микеланджело, должен был бросить все дела и тут же отправиться в музей. Поверьте, это пошло бы вам на пользу. Но этого не произошло. Неужели ваши интересы в искусстве ограничиваются одними только альбомами с фотографиями ваших внуков? Неужели вы совсем не слышите волшебной музыки, звучащей в имени Микеланджело? А вот я ее слышу — и верю в то, что она и поныне властвует над людскими душами. И пусть властвует, ибо это власть гения! Ту же волшебную музыку слышала и Эмма, стоя во второй раз в длинной очереди. Она, как и Джимми, любила тайны; но тайны всего лишь интриговали ее — а волшебная музыка зачаровывала.)

Им снова не удалось как следует разглядеть «Ангела» — охранники подгоняли, очередь напирала. Ну как, спрашивается, в такой спешке изучать отпечатки пальцев? И они решили заняться расследованием ночью, когда в их распоряжении будет не только статуэтка, но и весь музей. Эмме очень хотелось сделать для девочки-ангела что-нибудь очень важное. Лучше всего — раскрыть ее тайну. Тогда и с ней, Эммой, тоже произойдет что-то очень важное. Только она не знала, что именно.

Направляясь к знакомой лестнице, ведущей обратно на первый этаж, Эмма повернулась к брату:

— Итак, сэр Джеймс, с кем мы сегодня обедаем?

— Полагаю, леди Эмма, мы сумеем подыскать для себя достойную компанию.

— Ну что ж, приступим к поискам, сэр Джеймс!

Джимми галантно предложил ей руку, они величаво сошли по ступеням и с поистине аристократической привередливостью приступили к выбору достойной компании. Поначалу попадалось все не то: эти — переростки, эти совсем малышня, эти какие-то перепуганные, а тут вообще одни девчонки… Наконец в крыле американского искусства они нашли подходящую группу и прослушали замечательную экскурсию о ремеслах американских индейцев. Полтора часа пролетели незаметно. С той же группой они и пообедали, стараясь держаться рядом, но слегка особняком. Не выделяться из толпы, но при этом оставаться самим собой — этому Эмма и Джимми уже научились. (Некоторые люди, Саксонберг, за всю свою жизнь так и не овладевают этим искусством; другие же, наоборот, владеют им чересчур хорошо.)

Шел четвертый день с тех пор, как они сбежали из дома. Эмма ежедневно меняла нижнее белье и требовала того же от Джимми: так уж она была воспитана. Вполне понятно, что перед ними остро встала проблема стирки. Пора было идти в прачечную. Ночью они достали из футляров все грязное и распихали по карманам, а носки, которые не влезли, надели на себя. Поверх чистых, разумеется. Лишние носки зимой еще никому не помешали.