Перевод М. Ивановой-Аннинской

Писатель привык работать за большим обеденным столом (на обширной плоскости которого свободно и удобно размещались орудия его труда). А причина была простая: письменного стола у него не было. Разведясь с ним, жена, кроме выводка, забрала из дома всю убогую обстановку, за исключением столовой мебели, то есть обеденного стола да буфета, где писатель хранил теперь старые рукописи и кое-какие книги. Условия для творчества, прямо скажем, не совсем подходящие: работать в окружении предметов домашнего обихода, предназначенных для принятия или хранения пищи, художнику слова не подобает. Но он не роптал.

Роптала жена: целый год прошел, а денег на покупку новой мебели она от мужа так и не дождалась. Хоть бы какой паршивенький стол, чтобы усадить за него милых крошек — сколько же можно ютиться на кухне!.. Вот так и настал для писателя черный день, когда пришлось отдать последнее.

Впрочем, у него остался маленький столик — за таким дамы обычно пишут приятельницам розовые, серые или нежно-зеленые записочки, в которых сообщают о погоде или ехидствуют по поводу нарядов соперниц на пышных светских приемах. Одним словом, столик был слишком мал... А может, не так уж и мал? Может, если подойти с умом, то и его хватит? Бросив все, несчастный, осиротевший писатель принялся за разрешение этой проблемы.

Задача оказалась не из легких. Сколько раз устраивал писатель смотр вещам, заполнявшим обычно большой стол, и неизменно приходил к выводу, что на маленьком столике (так, чтобы и порядок был, и место оставалось) уместится далеко не все. «К черту, — сказал он себе, — надо просто-напросто что-нибудь убрать. Начнем все сначала».

Чернильница. Эге, хотел бы я посмотреть на такого писателя, у которого бы не было на столе чернильницы! Тем не менее тут было над чем подумать. Дело в том, что писатель по каким-то своим внутренним мотивам привык писать авторучкой, макая ее всякий раз в чернила. А что, если ее заправить, как делает большинство нормальных людей? Но по зрелом размышлении писатель решил не менять своих привычек. Итак, чернильница (невзрачный пузырек) была оставлена как предмет первой необходимости. Посмотрим, чем еще занята правая часть стола.

Нож для разрезания бумаги. Тут и думать нечего! Даже если писатель за всю свою жизнь не раскрыл ни единой книги, а уж неразрезанной и подавно, то в душе его все же теплится надежда, что однажды с ним это случится и он прилежно засядет за изучение творений своих предшественников, а то и современников. Вот как раз тогда и может понадобиться нож. Нет, нож для разрезания бумаги должен быть всегда под рукой.

Скоросшиватель. Обсуждению не подлежит. Когда писатель, трудясь в поте лица, сочинит умную статью или невероятный рассказ, он потянется скрепить листы. Не идти же ему с воспаленной еще головой на поиски скоросшивателя.

Противоастматические таблетки. Писатель, известное дело, курит как заведенный и подвержен внезапным приступам. Таблетки непременно должны быть наготове, чтобы прийти на помощь натруженным легким.

Пилочка для ногтей. С этим тоже все ясно. Только подстрижешь ногти — и двух дней не пройдет, как они снова царапаются. Их приходится то и дело подпиливать (зубами не справиться).

Пачка мундштуков с фильтром. Комментарии излишни, без мундштуков никак нельзя.

Спички. Смотри предыдущий параграф.

Цилиндрическая сигаретница (в нее входит пятьдесят штук). Смотри выше; смешно обсуждать.

Пепельница (вполне возможно, довольно громоздкое сооружение). Нет, погодите: что это за писательский стол без пепельницы, набитой полузатушенными, зловонными, чадящими окурками? Это же просто чушь, надругательство над главенством и величием духа!

Кроме того, имеем: шариковую ручку, ластик, клейкую ленту, скрепки, зубочистки (непременно! В самый вдохновенный, напряженный момент у писателя обязательно застрянет что-нибудь в зубах) и прочую мелочь. А попробуйте передвинуть или убрать любое из этих незаменимых орудий писательства!

Взглянем теперь на левую часть стола. Или нет: лучше на центральную.

Записные книжки. Что тут думать да гадать, они должны быть у сердца, вечно послушные большому пальцу, перебирающему страницы. А вдруг вдохновение оставило писателя, или нужное слово никак не приходит на ум, или все его рассуждения вдруг оцепенели Скорее уж...

Куб-подставка. И впрямь надоедливый, вечно мешающий предмет, хотя без него тоже нельзя. Это массивный куб из необработанного дерева (творение услужливого плотника), являющийся подставкой под лампу. Всем известно, что, сколь бы высока ни была лампа, она всегда недостаточно высока; а от плохого освещения портятся глаза. И ничего не выиграешь, если куб заменить стопкой книг, как делают многие.

Теперь слева.

Кипа толстых тетрадей: последние рукописи. Огромная рыхлая куча. Разумеется, писать одновременно в нескольких тетрадях невозможно, но верно также и то, что рукопись нуждается во всевозможных дополнениях, поправках и уточнениях.

Носовой платок. А ну как писательский нос ни с того ни с сего потечет? Эту неприятность надо сразу же ликвидировать.

Толковый словарь «Дзингарелли» (или какой-нибудь другой известный словарь итальянского языка). Чего же вы хотите? С писателем, милостивые государи, а уж тем более с современным, может в пылу творчества приключиться что-то вроде потери сознания, и он вместо «не был» напишет «небыль». А «минеральная вода» может превратиться в «минераловую» или что-нибудь в этом роде. Нет, убрать со стола словарь было бы крайним безрассудством.