– Идёт!
– как ребёнок, которому разрешили мороженое, обрадовался он.

И я принялся не спешено вникать в суть конструкции летательного аппарата, проверяя чертежи и расчёты. Ломакин же, яки пчела вокруг нектара, буквально летал вокруг меня, с азартом поясняя каждую циферку и штришок. Постепенно было улетучившаяся надежда, вновь возвращалась в мою успокаивающуюся душу, ибо, чем тщательнее я разбирался в документах, тем более осознавал всю простоту и гениальность конструкции вертолёта, надежность и удивительные лётные характеристики которого уже не вызывали у меня никаких сомнений.

«Клянусь бесконечностью», - всё более восхищался я таланту кузнеца – «если такие самородки, фактически без фундаментального образования – самоучки, исключительно по природной смекалке, из подручных средств созидают такое, то, что ж будет, когда таким уникальным людям создадут соответствующие условия – это же уму непостижимо – эдак земляне за век, другой и нас технически догонят».

– Бог в помощь! – вдруг, словно синхронный залп двух местных 70-ти дюймовых гаубиц грянул за спиной, в дребезги подорвав мои размышления о влиянии гения на положительное развитие цивилизации.

Я инстинктивно обернулся и увидел, еле умещавшихся в просвете ворот ангара двух молодцев, совершенно одинаковых с лица.

– Спасибо, братцы, и вам того же, – улыбнувшись ответил им Пётр.
– Вот, Фёдор Фомич, полюбуйтесь - близнецы, о которых мы говорили – Алексей и Тимофей Удальцовы!

– Ишь ты, прям богатыри былинные! – искренне восхитился я красоте, силе и стати, которыми природа щедро наградила розовощёких, кровь с молоком, парней, чей уверенный, спокойный взгляд и степенное не многословие заранее внушали симпатии и уважение.

– А то! Не оскудела земля Русская, ещё рожает, милая, себе на славу деточек, - едва втиснулся меж близнецами Кузьмич, безуспешно пытаясь по-отцовски обхватить их огромные плечи.

Братья, видимо, привыкшие к подобным на свой счёт оценкам, нисколько не смутились лишь слегка, как два орловских жеребца, в предчувствие скачки потоптались на месте, всем видом показывая, что мол, пора бы и делом заняться.

– Я, Фёдр Фомич, пока шли, в общих чертах уже обрисовал ребятам цель и задачи предстоящей операции - так что осталось уточнить детали и можно хоть сегодня за дело, - продолжал егерь, снизу вверх, поочередно с не скрываемой гордостью заглядывая в открытые и невозмутимые лица братьев, покровительственно и дружелюбно подмигивая им.

– Вот и отлично, - придал я голосу соответствующие обстановке твёрдость и таинственность, обратившись непосредственно к братьям, - ваша главная задача, молодцы, подготовить необходимый шанцевый инструмент и находится на постоянной связи со мной через Ивана Кузьмича или Петра Петровича ни отлучаясь куда-либо с этого момента из деревни как минимум в течение трёх суток. За это время, я надеюсь, мы подготовим средство доставки секретного объекта и все необходимые для этого вспомогательные материалы, - вопросительно посмотрел я в сторону Ломакина.

– К гадалке не ходи – в три, а то и за два дня уложимся, - подтвердил кузнец, вновь загораясь изнутри деятельным пламенем творчества.

– Ну, соколы, всё понятно или вопросы есть? – вновь обратился я к близнецам.

– Ясно!
– убедительным дуплетом пальнули близнецы, и чуть поклонившись на прощание, чинно двинулись восвояси.

– С такими хоть на Бургукук, - невольно прошептал я, будучи совершенно очарованным коротким знакомством с братьями-близнецами.

– Куда, куда? – прищурив седые брови, полюбопытствовал неслыханному ранее слову, как всегда, чуткий Кузьмич.

– А? – спохватился я, - так… абракадабра: да хоть к чёрту на рога – хотел я сказать - с эдакими-то парнями можно…

– Факт, – подтвердил Кузьмич, к счастью не зная, что Бургукук – это самое страшное и загадочное место видимой части трети Вселенной, откуда, не вернулась ни одна, из почти сотни экспедиций тщательно организованных ВВС.

– Ладно, теперь за дело, друзья, – постарался я максимально быстрее переменить неожиданно выскочившую по моей врождённой беспечности тему.

И мы с накопившимся энтузиазмом и усердием принялись за работу. Я и Петр продолжали налаживать и походу совершенствовать конструкцию вертолёта, а Кузьмич, глядя на невесть откуда появившийся чертеж, начал из стального троса плести нечто вроде сети, в которую, как в авоську, в дальнейшем предполагалось поместить и транспортировать по воздуху отрытую с помощью братьев Удальцовых «малютку». Часа через два непрерывного, без перекуров труда, первым не выдержал напряжение закатывающегося за горизонт истории мироздания дня егерь:

– Всё, хорош, мужики, у меня уже в глазах рябит от ячеек, по домам пора…смеркается.

– А, может ещё часик? – не оборачиваясь, продолжая отчаянно зачищать контакты, спросил кузнец.

– Петь, итить колотить, - возмутился уставший Кузьмиы, - мы с Фёдром Фомичём, не такие железные, как ты, - с пяти утра на ногах: роздых нужен и по уму и по совести; а ты, коль такой упругий, продолжай, но только помни, что быстро не значит хорошо – всему своё время.

– Да я так... к слову…за компанию завсегда веселей, - отвечал, как ни в чём не бывало, продолжая работать Ломакин.