Следующее утро было посвящено отдыху. Николай совершил прогулку по Риджентс-парку и лондонским улицам. Заглянув в ювелирный магазин Мортимера и Ханта, император изволил приобрести драгоценности на сумму пять тысяч фунтов. Герцог Девонширский, который в 1826 году присутствовал на коронации Николая в качестве чрезвычайного британского посла, удостоился приглашения на обед в российское посольство. Во второй половине дня император нанес протокольный визит премьер-министру, а затем в сопровождении барона Бруннова на поезде отправился в Виндзор, куда ранее отбыли королева, принц Альберт и король Саксонии. В Слафе императора и его свиту встретил принц Альберт, все пересели в кареты и вскоре прибыли в Виндзорский замок. Здесь императору предстояло провести четыре дня, и за это время его величество по достоинству оценил красоту и удобство загородной королевской резиденции. «Это место достойно вас», — сказал он Виктории.

Во вторник после полудня принц Альберт пригласил императора и саксонского короля в Эскот на традиционные июньские скачки. Королева осталась в замке. День был ясным, теплым и безветренным — идеальная погода для торжественного открытия скачек. К сожалению, количество зрителей на ипподроме было несколько меньшим, чем в предыдущие годы, однако трибуны отнюдь не пустовали. В час дня с небольшим императорский кортеж, возглавляемый лордом Росслином, который в те годы занимал пост лорда-егермейстера и в этом качестве представлял ее величество на Эскотских скачках, прибыл на место.

В первой карете разместились русский император, король Саксонии и — напротив монархов — принц Альберт. На простом синем сюртуке Николая не было никаких наград и отличий. Саксонский король был также в гражданском платье, но с лентой ордена Подвязки. В других экипажах прибыли герцог Веллингтон, сэр Роберт Пиль, лорд Абердин, а также другие вельможи трех монарших дворов Европы. Все они были встречены приветственными возгласами и аплодисментами.

Стоило в королевской ложе появиться императору и королю Саксонии, приветствия зазвучали громче и достигли апогея, когда к монархам присоединился герцог Веллингтон. Затем начались скачки. В продолжение состязаний царь был вовлечен в оживленную беседу с принцем Альбертом, который давал Николаю пояснения по поводу особенностей этого вида спорта. Когда наступило заключительное — и главное — событие дня, состязание на Кубок королевы, победительницей которого стала молодая кобыла по кличке Элис Готорн, царственные гости спустились на беговую дорожку, чтобы оценить достоинства лошади. Полиция с трудом смогла удержать толпу поклонников российского императора, которая бурно изъявляла свой восторг по поводу появления августейшей особы в столь непосредственной близости. Заметив на мундире одного из полицейских медаль участника битвы при Ватерлоо, Николай тут же осведомился, в каком полку служил ветеран, на каком участке знаменитого сражения он дрался в 1815 году, а также задал ему другие вопросы, связанные с великой победой англичан под командованием герцога Веллингтона.

Затем, к немалому удивлению окружающих, император оставил свою свиту, вошел в толпу и принялся пожимать руки обрадованных этой возможностью зрителей. Тщетно старались последовать за ним граф Орлов и барон Бруннов. Николай, похоже, получал истинное удовольствие от происходящего и, вернувшись наконец к сопровождающим его персонам и разглядев тревогу на их лицах, спросил: «Что это с вами? Здесь никто не желает мне зла». Стоявшие рядом англичане молчали, стараясь не выказывать явно свои опасения: ведь в Англии нашли убежище сотни поляков, покинувших родину после того, как российский император подавил их восстание. Большинство этих несчастных беженцев были фанатичными националистами, и при этих обстоятельствах никто не мог поручиться за безопасность государя.

Тем же вечером в Виндзорском замке, в галерее Ватерлоо, состоялся большой прием. Длинный стол был украшен экзотическими цветами, разбросанными среди предметов драгоценного сервиза. В центре возвышался огромный золотой подсвечник в виде фигуры святого Георгия, поражающего копьем дракона. Бесчисленные золотые канделябры освещали зал. Оркестр шотландских гвардейцев из полка принца Альберта играл популярные в ту эпоху мелодии — вальсы, польки и отрывки из опер Андреаса Ромберга и Винченцо Беллини. Однако танцев не было, поскольку двор находился в состоянии официального траура по отцу принца Альберта герцогу Саксен-Кобург-Готскому.

После торжественного ужина, а также на следующий день русский император вел весьма серьезные переговоры с премьер-министром и членами кабинета. Николай оставил больную дочь и проделал путешествие длиною в две тысячи семьсот пятьдесят километров отнюдь не ради удовольствия побывать на скачках и принять участие в торжественных приемах. Император давно мечтал склонить Британию к соглашению касательно Турции. Его желание добиться одобрения российской политики по отношению к Оттоманской империи было весьма велико.

За пятнадцать лет до описываемых событий император учредил комиссию из семи человек, на которую возложил обязанность выработать рекомендации по государственной политике России в отношении Турции. Со времен Екатерины II Россия мечтала осуществить свою «историческую миссию» — ускорить распад Оттоманской империи и получить наконец контроль над Константинополем и Проливами (Босфором и Дарданеллами), «воротами в собственный дом». Вот что в 1854 году писал о значении Проливов герцог Аргайл: