Селевк обратил внимание Птолемея на множество гигантских глыб, которые виднелись вдали перед зеленой стеной тростника. Грузные бегемоты, выставив над водой громадные головы, наблюдали за лодками, не выказывая страха перед людьми. Маленькие глазки упорно и тупо смотрели на людей.

На третий день пути все высадились на берег, где их встретили охотники, прибывшие сюда заранее, и радостно сообщили, что обнаружили и львов, и носорогов.

– Вот это интересно! – вскричал Селевк. – 0 носорогах ты мне ничего не говорил, Птолемей.

– Готовил тебе сюрприз.

Рабы уже успели разбить лагерь и все расположились вокруг костра, на котором жарилась туша молодой антилопы.

Птолемей и Селевк долго толковали у костра с лучшим охотником Аристионом, выясняя план завтрашних поисков. Аристион обрадовал Птолемея, сообщив, что охотникам удалось высмотреть носорогов.

Улеглись поздно, оставив у палаток охрану, так как вокруг было много гиен и крупных хищников.

Лежа с закрытыми глазами в своей палатке, Птолемей долго не мог уснуть, прислушиваясь к шорохам и звукам ночи: пронзительно мяукали дикие кошки, завывали гиены, перекликались ночные птицы.

Все двинулись в путь спозаранку, еще до восхода солнца. Привыкшие к трудностям боевых походов, и Птолемей, и Селевк любили быструю ходьбу, которая бодрила, будила давшие воспоминания, от которых на душе становилось то грустно, то легко.

Шли гуськом – впереди местные проводники, за ними охотники, Птолемей и Селевк, – все с копьями, луками и мечами, – замыкали шествие телохранители и чернокожие нубийцы, груженые кожаными мешками с водой, кинжалами, топорами и сетями. Двигались по звериной тропе вдоль ручья, и чем дальше, тем трава становилась выше.

Вскоре достигли реки.

Аристион обнаружил в иле свежий след носорога.

Охотники обшарили вокруг всю местность, а носорога нигде не было.

Солнце уже осветило всё вокруг, становилось жарко и душно от испарений, когда Аристион вдруг остановился и припал к мокрой земле. Опустив голову, он рукой указал вперед, Птолемей и Селевк подползли к нему и увидели двух носорогов, – большого и маленького, – они стояли по грудь в кустарнике, отделенные от людей небольшим болотом.

– Самка с детенышем, – прошептал Селевк.

– Убивать нельзя! – предостерег Птолемей.

– Видит она нас? – поинтересовался Селевк у охотника.

– Нет.

– Какая громадная! – восхитился Селевк.

– Интересно, куда девался самец? – спросил Птолемей у Аристиона.

– Где-нибудь поблизости, – ответил Аристион и предупредил. – Поразить самца копьем можно только если подойдет совсем близко.

И приказал рабам держать наготове сети и веревки.

Носороги мирно пощипывали траву.

– Мне кажется, что эти животные всё время стоят на месте, как сфинксы, – прошептал Птолемей.

Селевк кивнул.

– Если бы… – шепотом отозвался Аристион. – Они весьма резво бегают.

Осторожно, по знаку Аристиона все, низко пригнувшись, чтобы не спугнуть носорогов, двинулись дальше.

– Волнующая предстоит встреча. Мне это по душе! – воскликнул Селевк. – Я учуял какой-то совсем новый для меня запах.

– Я тоже, – вторил Птолемей. – Запах каких-то неизвестных животных.

Они вошли в заросли тростника выше человеческого роста. Шли с величайшей осторожностью, бесшумно вдоль берега реки, а след уводил в бескрайнее болото, поросшее еще более высоким тростником.

– Этот высокий тростник приводит меня в ужас. Не хотелось бы здесь охотиться, – обратился Птолемей к Аристиону.

По приказу Птолемея проводник повел всех по берегу, через открытое место, огибая болото с высоким сухим тростником.

Внезапно Аристион схватил Птолемея за плечо, указал рукой вперед и жестом приказал всем присесть, шепотом предостерег:

– На охоте по крупному зверю не может быть промаха. Это опасно.

На берегу совсем близко стоял неподвижно носорог с великолепным длинным рогом. Голова поворачивалась из стороны в сторону, уши настороженно шевелились.

– Он чувствует опасность, – прошептал Селевк. – Экая громадина!.. А какой рог!..

Острый конец рога, заостряющийся кверху, поблескивал на солнце. Позади него виднелся другой, более короткий и острый.

Исполинское чудовище состояло из сплошных мышц, одетых твердой, как панцирь, шкурой.

Селевк подавил возбуждение, чтобы прийти в то бесстрастное состояние, которое необходимо при броске копья. Он целился в глаз, чтобы ослепить чудовище, забыв об опасности, думая только о том, что перед ним верная добыча.