Вижу, вижу лунный лукСквозь листву густых ракит,Слышу, слышу ровный стукНеподкованных копыт.Что? И ты не хочешь спать,В год не мог меня забыть,Не привык свою кроватьТы пустою находить?Не с тобой ли говорюВ остром крике хищных птиц,Не в твои ль глаза смотрюС белых, матовых страниц?Что же кружишь, словно вор,У затихшего жилья?Или помнишь уговорИ живую ждешь меня?Засыпаю. В душный мракМесяц бросил лезвие.Снова стук. То бьется такСердце теплое мое.1915
«Бесшумно ходили по дому…»
Бесшумно ходили по дому,Не ждали уже ничего.Меня привезли к больному,И я не узнала его.Он сказал: «Теперь слава Богу, –И еще задумчивей стал. –Давно мне пора в дорогу,Я только тебя поджидал.Так меня ты в бреду тревожишь,Все слова твои берегу.Скажи: ты простить не можешь?»И я сказала: «Могу».Казалось, стены сиялиОт пола до потолка.На шелковом одеялеСухая лежала рука.А закинутый профиль хищныйСтал так страшно тяжел и груб,И было дыханья не слышноУ искусанных темных губ.Но вдруг последняя силаВ синих глазах ожила:«Хорошо, что ты отпустила,Не всегда ты доброй была».И стало лицо моложе,Я опять узнала егоИ сказала: «Господи Боже,Прими раба Твоего».1914
«Так раненого журавля…»
Так раненого журавляЗовут другие: курлы, курлы!Когда осенние поляИ рыхлы, и теплы…И я, больная, слышу зов,Шум крыльев золотыхИз плотных низких облаковИ зарослей густых:«Пора лететь, пора лететьНад полем и рекой,Ведь ты уже не можешь петьИ слезы со щеки стеретьОслабнувшей рукой».1915
«Буду тихо на погосте…»
Буду тихо на погостеПод доской дубовой спать,Будешь, милый, к маме в гостиВ вокресенье прибегать –Через речку и по горке,Так что взрослым не догнать,Издалека, мальчик зоркий,Будешь крест мой узнавать.Знаю, милый, можешь малоОбо мне припоминать:Не бранила, не ласкала,Не водила причащать.1915
«Приду туда, и отлетит томленье…»
Приду туда, и отлетит томленье.Мне ранние приятны холода.Таинственные, темные селенья –Хранилища молитвы и труда.Спокойной и уверенной любовиНе превозмочь мне к этой стороне:Ведь капелька новогородской кровиВо мне – как льдинка в пенистом вине.И этого никак нельзя поправить,Не растопил ее великий зной,И что бы я ни начинала славить –Ты, тихая, сияешь предо мной.1916
«Стал мне реже сниться, слава Богу…»
Стал мне реже сниться, слава Богу,Больше не мерещится везде.Лег туман на белую дорогу,Тени побежали по воде.И весь день не замолкали звоныНад простором вспаханной земли,Здесь всего сильнее от ИоныКолокольни лаврские вдали.Подстригаю на кустах сирениВетки те, что ныне отцвели;По валам старинных укрепленийДва монаха медленно прошли.Мир родной, понятный и телесныйДля меня, незрячей, оживи.Исцелил мне душу Царь НебесныйЛедяным покоем нелюбви.1912
«Будем вместе, милый, вместе…»
Будем вместе, милый, вместе,Знают все, что мы родные,А лукавые насмешки,Как бубенчик отдаленный,И обидеть нас не могут,И не могут огорчить.Где венчались мы – не помним,Но сверкала эта церковьТем неистовым сияньем,Что лишь ангелы умеютВ белых крыльях приносить.А теперь пора такая,Страшный год и страшный город.Как же можно разлучитьсяМне с тобой, тебе со мной?1915
ПАМЯТИ 19 ИЮЛЯ 1914
Мы на сто лет состарились, и этоТогда случилось в час один:Короткое уже кончалось лето,Дымилось тело вспаханных равнин.Вдруг запестрела тихая дорога,Плач полетел, серебряно звеня…Закрыв лицо, я умоляла БогаДо первой битвы умертвить меня.Из памяти, как груз отныне лишний,Исчезли тени песен и страстей.Ей – опустевшей – приказал ВсевышнийСтать страшной книгой грозовых вестей.1916
