Обещания, обещания…

Аннотация

Троюродный брат помогает Янси Докинс устроиться в компанию «Эддисон Керк» водителем. Работа вполне устраивала Янси, она не была загружена с утра до вечера, посещала выставки, помогала товарищам по работе. Но однажды во время одной из «левых» поездок ее судьба круто изменилась…

ГЛАВА ПЕРВАЯ Это была ее первая работа, и она пришлась ей по душе. Янси вывела «мерседес» на автостраду и выехала на полосу быстрого движения, спеша к очередному клиенту. У работы был единственный недостаток — приходилось подолгу ждать, и поначалу это было утомительно, но не прошло и недели, как она решила эту проблему с большой для себя выгодой: доставив какого-нибудь высокопоставленного чиновника или сотрудника из корпорации «Эддисон Керк» в указанное место и получив задание явиться часа через два или три, Янси занималась своими делами. Она посещала музеи, художественные галереи, бывала в кино, останавливалась, чтобы заглянуть на минутку к друзьям, если случалось оказаться в радиусе двадцати миль, и даже однажды навестила мать, предусмотрительно сняв именной значок с фотографией и именем — Янси Докинс, — который полагалось постоянно носить на пиджаке форменной одежды. У Янси не было и тени сомнения, что мать будет далеко не в восторге, узнав, что она не только ушла из дома отчима, но и подыскала работу. Она неоднократно пыталась завести разговор, что хотела бы заняться чем-нибудь, но это лишь приводило мать в ярость. И все же Янси сделала по-своему, но решила помалкивать и улыбнулась при мысли, что среди ее знакомых едва ли найдутся смельчаки, готовые вызвать на себя гнев ее матери, открыв ей правду. Янси бросила быстрый взгляд на соседнее сиденье, где лежало ее служебное удостоверение. Не забыть бы прикрепить его, прежде чем заехать за сегодняшним высокопоставленным сотрудником, мистером Клементсом. Она мчалась на большой скорости, радуясь тому, что работа сама нашла ее. Хотя, если уж быть точной, ее нашел для нее кузен Гревиль, ее троюродный брат. Янси просто обожала его, так же как и другие двоюродные братья и сестры. Он быстро вошел в ее положение, зная, что Янси и впрямь хороший водитель, прекрасно ориентируется в обстановке, предвосхищая неожиданности, которые могли возникнуть на дороге. И когда она все-таки решилась уйти из уютного дома, где жила с отчимом и его дочерью, то перебралась к тете Делии, матери Гревиля. Янси, конечно, признавала, что ей не надо было одалживать Сюзанне Ллойд свою машину. Она и не дала бы, знай, что та перевернется и превратит ее в груду железа. Слава богу, что никто не пострадал. Но когда она рассказала все отчиму, Ральф Проктор, вопреки ожиданию Янси, что он будет обеспокоен поведением Сюзи, совершенно разошелся и начал читать ей, Янси, нотацию. Он негодовал по поводу того, что падчерица дает машину каждому встречному. Вот тебе и прекрасный отчим! Янси восприняла бы выговор как должное, но, к несчастью, при этом присутствовала дочь Ральфа, Эстелла, которая заявила, что отец вряд ли купит Янси новую машину. Огорошена была не одна Янси — отчим тоже был поражен реакцией дочери. Янси, не дожидаясь, пока он придет в себя и заговорит, гордо заявила: — У меня и в мыслях этого нет! Мое содержание позволяет мне… — Содержание, которое выплачивает мой отец! — язвительно напомнила ей Эстелла, — и Янси лишь молча уставилась на нее в изумлении. — Я никогда не просила, чтобы мне выплачивали содержание, — попыталась парировать Янси выпад сводной сестры. — Но ведь ты не прочь получать его? — продолжала нападать Эстелла, и Янси вдруг ясно поняла, что им будет тесно под одной крышей. Ей и в голову не приходило, что Эстелла так ее ненавидит! — Впредь этого не будет, — тихо сказала девушка и направилась к выходу, не желая выслушивать, как отчим перенесет свой гнев на дочь. — Право же, Эстелла! — донеслось до нее, когда она выходила из гостиной и закрывала за собой дверь. — Ты же прекрасно знаешь, что Янси более чем заслужила содержание, ведя все дела в доме. — Подай объявление, что требуется экономка… Янси не стала дожидаться продолжения. Оставаться здесь после этого? Никогда! И она направилась туда, куда она и ее кузины Фения и Астра шли в минуты радости и огорчений, — к тете Делии. — Мне, по правде говоря, Эстелла Проктор никогда не нравилась, — призналась Делия Элфорд, выслушав рассказ Янси. — Но ведь это правда. — Девушка старалась быть объективной. — Я и вправду брала у Ральфа деньги на свои нужды. — Ты их заработала! — воскликнула Делия, безусловно знавшая о том, что четыре года назад после окончания школы-пансионата две кузины Янси пошли изучать бизнес в колледж, а ее Ральф Проктор буквально умолял остаться дома и взять на себя заботу о его чрезмерно большом доме; естественно, с согласия ее матери. — Ты знаешь, — продолжала она, — что с такой дочкой, как у него, так и выискивающей, к чему бы придраться, экономка и пяти минут в его доме не выдержит, а сама Эстелла вряд ли будет заниматься домом, ей на себя не хватает времени. — Что же мне делать? — А чего бы тебе хотелось? Янси задумалась. Она обожала своего отчима, но… — Мне не хочется возвращаться, — отчетливо произнесла она. — С Эстеллой всегда было непросто ладить, а уж после того, что произошло… — Тебя никто и не неволит, — решительно успокоила ее Делия Элфорд и продолжила, словно для нее все ясно раз и навсегда: — Всей душой буду рада, если ты поживешь со мной. Хотя Астре захочется, чтобы ты перебралась к ней. В ее квартире места хватит на всех, а Фения будет просто в восторге, если ты поселишься с ними. Квартира, где проживали ее кузины, принадлежала на самом деле отцу Астры, но он предпочел жить на Барбадосе, а не в обставленной со вкусом квартире в небольшом районе Лондона. Астра пригласила к себе после Рождества — всего лишь пару недель назад — Фению, после того как мать застала своего последнего дружка в обнимку с Фенией и обвинила во всем дочь, а затем, не церемонясь, выставила ее. Янси уже подумывала рассчитаться с Астрой кольцом и искать работу, решив больше не брать у отчима денег, как вдруг неожиданно к ним пришел Гревиль. — Малышка Янси Докинс! — Он расплылся в улыбке и распростер объятия. Янси радостно кинулась к троюродному брату. Гревилю было уже под сорок, и он всегда был надежной опорой для девушки, жизнь которой была далеко не безоблачной. Он обнял ее и поцеловал, а затем поинтересовался, правда ли, что она ищет работу. За чашкой кофе Янси и его мама поведали ему о том, что произошло утром. — Мне надо было подумать о работе раньше, не ожидая такого финала, — пришла к выводу Янси. — Ты же знаешь, твоей матери это не понравится, — заметил Гревиль. — Она задаст жару и тебе, и Ральфу. — Черт, я и забыла о маме, — удрученно ответила Янси. Неспроста тетя Делия не предложила пожить у нее. Новизна ощущений, вызванных появлением белокурой малышки-дочки, быстро развеялась. Янси и двух ее кузин, также ставших обузой своим мамам, отправили в пансион, когда им было по семь лет… Янси механически вела машину, вспоминая о том, как погиб, катаясь на лыжах, ее отец и как мать, хотя он и оставил ее достаточно обеспеченной, мгновенно промотала его состояние. Урсуле Докинс и в голову не приходило подыскать себе работу. Вместо этого, после ряда любовных интрижек с возможными претендентами, она предпочла выйти за денежный мешок в лице Ральфа Проктора. Янси, приезжая на каникулы домой, очень привязалась к Ральфу, а он в свою очередь просто обожал ее. Настолько обожал, что и слушать не стал о том, чтобы она жила не у него в доме после того, как случилось неизбежное и его брак распался. Это было вполне на руку Урсуле, обговорившей прекрасные условия развода и не обремененной очаровательной дочуркой с пепельно-белокурыми волосами, которая мешала бы ей вести привычный образ жизни. Но, уйдя из дома отчима, Янси и понятия не имела, чем заняться. — Дело в том, что у меня нет достаточных навыков для какой-нибудь работы, — объяснила она тете и брату. — Я бы могла вести домашнее хозяйство, но… — Это не для тебя! — твердо заявила Делия Элфорд. — Это все, что я умею, — призналась Янси. — Чушь! — настаивала тетя. — Ты водишь машину и… — В «Эддисон Керк» есть вакансия водителя, — вмешался Гревиль и смолк, когда мать и кузина разом посмотрели на него. — Но тебе же это не подойдет… — Еще как подойдет! — Янси подскочила от радости. — В общем-то я сказал не всерьез! — возразил Гревиль. — А я серьезно, — ответила Янси. — Не уверен, что им подойдет водитель-женщина… — начал он изворачиваться. Но когда обе родственницы косо посмотрели на него, ему хватило такта широко улыбнуться, признав поражение. — Но может, в наш век равных возможностей им бы пора изменить свои принципы… — Тогда решено, — заявила Делия. — Ты входишь в правление, и твоя прямая обязанность — оказать поддержку своей маленькой кузине. Его «маленькая кузина» была ростом в пять футов восемь дюймов, но, когда она посмотрела на него нерешительно, он улыбнулся. — Что ж, попробую, — согласился он. Итак, покончив с формальностями собеседования и зная заранее, что результат положительный, Янси получила работу. Что же касается дальнейшего, то Гревиль дал указание руководителю отдела кадров не упоминать письменно о его заинтересованности, а самой Янси порекомендовал не говорить, что содействовал в трудоустройстве. — Было бы неплохо, если бы ты вообще не упоминала о наших родственных отношениях, — улыбнулся он. Она так и сделала и спустя несколько недель уже получила в свое распоряжение «мерседес», «ягуар» и сколько угодно других машин для того, чтобы навещать своих друзей. Что же касается ее матери, то, прознав, что Сюзи Ллойд разбила вдребезги машину Янси, она, к удивлению той, посчитала само собой разумеющимся, что «ягуар», на котором Янси приехала навестить ее, был получен взамен. Непосредственный начальник Янси тщательно проверил, как она водит автомобиль, и удостоверился, что ее вождение отвечает его высоким требованиям. Ей сшили форменную одежду: два пиджака, две юбки коричневого цвета и две блузки бежевого цвета с вышитым коричневыми нитками логотипом «Эддисон Керк» в виде моста, перекрывающего земной шар. Логотип придавал ее элегантному костюму нечто служебное, но его можно было спрятать под брошью, навещая друзей, — ей не хотелось, чтобы кто-нибудь из знакомых обмолвился матери, столкнувшись с ней случайно, что ее дочь зарабатывает себе на жизнь. Янси аккуратно поменяла полосу движения и вновь предалась размышлениям о том, как, по словам тети, ее кузины обрадовались, что она будет жить с ними. — Даже и не думай о том, чтобы жить где-то в другом месте, — заявила рыжеволосая Астра. — Полностью одобряю, — широко улыбнулась черноволосая Фения. Три двоюродные сестрицы родились с разницей в месяц и были близки как родные, ближе, чем их матери, давшие им жизнь. Однако при всей любви к матери, тете Порции и тете Имоджин Янси не очень-то хотелось думать о них. Эти три дамы развили у девочек столько комплексов! Вдруг Янси заметила, что стрелка указателя уровня топлива на нуле. О боже, так и до Лондона не доедешь! Едва ли хватит бензина, чтобы вернуться и забрать мистера Клементса. Янси сразу вспомнила, что вот-вот будет бензозаправочная станция. Бог знает когда попадется другая! Размышлять было некогда — нужно действовать безотлагательно. Она быстро повернула руль и уже начала перемещаться на другую полосу движения, когда разрывающийся от дикого рева автомобильный сигнал известил, что она чуть не протаранила «эстон-мартин». О боже! Она заметила его раньше, но, поскольку водитель никак не хотел идти на обгон, оставалась на полосе скоростного движения и больше не обращала на него внимания. Но теперь уже не до извинений, только бы избежать беды, да поскорей! К счастью, водитель «эстон-мартина» среагировал мгновенно и ушел от столкновения, и Янси благополучно подъехала к заправочной станции. Она была, конечно, невнимательна на дороге, но не только из-за неожиданно пустого бака — ее, как всегда, расстроили размышления о матери и тетях. Янси вышла из «мерседеса», но не успела захлопнуть дверцу, как сзади подъехал «эстон-мартин», из которого вышел высокий темноволосый мужчина и направился к ней. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего. Она приготовилась извиняться, и так бы и поступила, но тут же похолодела: на карту было поставлено ее благополучие, не говоря уже о такой замечательной работе! Она и представления не имела, как это делается, но если этот безукоризненно одетый мужчина, стремительно приближающийся к ней, запишет номер ее машины и сообщит об этом, она может в конечном счете потерять работу! Как бы она ни была виновата, она не может, просто не может признать это, принеся свои извинения. — Вы отдаете себе отчет, к чему это могло привести? — набросился он на Янси, быстро окидывая суровым, холодным взглядом серых глаз ее стройную фигурку, не упустив из виду брошь. Слава богу, она прикрыла ею логотип фирмы: мало ли кому он может попасться на глаза! Но Янси не привыкла к такому обращению. — Я? — парировала она. — Ах ты, старый брюзга! — В ее глазах этот мужчина лет тридцати пяти, метавший громы и молнии, был стариком. — Не надо считать себя, в своем «эстон-мартине», пупом земли! В следующий раз соблюдайте дистанцию! «Старый брюзга» и ее отповедь окончательно вывели мужчину из себя. — Я спокойно двигался по своей полосе, — прорычал он. — Вы не только не включили поворотник… — У меня нет времени стоять здесь весь день, препираясь с вами! — заносчиво прервала она и заметила, что ее тон заставил его прищуриться. Мистер Высокопоставленный «эстон-мартин», ясное дело, не привык, чтобы с ним так разговаривали. Она заметила, что он судорожно вздохнул, пытаясь сдержаться. Затем все так же агрессивно он проскрежетал: — Я займусь вами позже. Стремительно повернулся и большими шагами направился к роскошному «эстон-мартину». Он ничего не сможет сделать, твердила себе Янси десять минут спустя. Его «я займусь вами позже» — пустая угроза. Ну что он может сделать? День был холодным, но из-за мощного обогревателя в кабине она скинула форменный пиджак и сняла именной значок, как только высадила из машины мистера Клементса, а на блузку, где красовался логотип «Эддисон Керк», прикрепила довольно симпатичную брошь. Он мог разыскать ее, если бы догадался записать номер машины; но эта едва не случившаяся страшная катастрофа существовала только на словах — так что пусть держит при себе свое «я займусь вами позже» и нечего вешать лапшу на уши. Вот только отчего же ей никак не унять дрожь? Янси продолжала путь с предельной осторожностью. Происшедшее взволновало ее больше, чем ей бы того хотелось. И тем не менее, когда Янси подъехала к тому месту, где должен был сесть в машину мистер Клементс, на ней была униформа и именной значок и она уже вполне успокоилась. Иногда, когда приходилось работать допоздна, разрешалось, доставив пассажира, брать машину домой. Янси заверила своего непосредственного начальника, Кевина Визи, что ей есть куда поставить машину, но при этом подразумевалось, что она не станет использовать ее в личных целях. Она работала допоздна этим вечером и поэтому взяла «мерседес» домой. Однако ее кузина Астра все еще была на работе. — Астра слишком много работает, — заметила она другой своей кузине, Фении. — Она любит свою работу, — ответила та. — Как провела день? — Не считая того, что я чуть не превратила в груду железа «эстон-мартин», жаловаться не на что, — улыбнулась она и за вкусно приготовленной запеканкой поведала кузине о происшедшем. — Мужчины! — откликнулась Фения. — Виновата была я, — отметила Янси. — Знаю, но… ох уж эти мужчины! Они рассмеялись. Они жили вместе в пансионе. Делились секретами, плакались друг другу в жилетку, когда их мамаши меняли одного любовника за другим. Какие уж там устойчивые семейные отношения! У них было столько «дядей», что только младенческая память могла уместить их всех. Они вовсю старались не высказывать недовольства, но их просто приводило в смятение, какой «дядя» приедет с мамой, чтобы забрать их домой в конце каждого семестра. Тетя Делия служила им оплотом. Ей было десять лет, когда ее овдовевшая мать вновь вышла замуж и за три года родила трех дочерей. Тетя Делия винит отца, у которого было слишком мало души, за крайне строгое воспитание младших сестер, что и заставило их в той или иной форме бунтовать. Мать Янси определенно «сбилась с пути» еще до того, как погиб ее муж. Мать Фении дважды побывала замужем и теперь подыскивала очередного мужа. А мать Астры дважды развелась и сейчас жила с кем-то. Выросшие в таком окружении три кузины, когда им исполнилось шестнадцать, испугавшись, что унаследуют гены непостоянства от своих мам, поклялись сделать все, чтобы не стать такими же. Им совсем ни к чему были бурные, а порой и отвратительные любовные связи, которые заводили их матери и которые — как правило — приносили только несчастье. Кузины ничего не имели против мужчин вообще. И пока, слава богу, ни у одной не проявилась склонность к непостоянству. Хотя надо признать, что если они и отправлялись на свидание, пускаясь в незнакомое плавание ради неизведанных приключений, то непременно с кем-нибудь абсолютно надежным, кого они знали давно, — обыкновенно с братом или родственником своих подруг по пансиону. Янси приехала на работу на следующее утро, все более радуясь своей судьбе. Они с отчимом — у него теперь была экономка — все еще часто перезванивались, но ей по-прежнему не хотелось находиться под одной крышей с Эстеллой. Янси нравилось вновь жить с кузинами. Фения, хотя и прослушала курс бизнеса в колледже, была вполне довольна местом, присматривая за малышами в яслях, а Астра, самая образованная из трех, работала финансовым экспертом и обожала свою работу. Янси въехала в просторный гараж «Эддисон Керк» и переоделась в высокие сапоги и непомерно большой комбинезон. Работавшим с ней мужчинам она успела уже изрядно примелькаться. И все же, хотя она и понимала, разматывая шланг, чтобы заняться колесными арками «мерседеса», что смотрится карикатурно в своем сегодняшнем одеянии, это не помешало одному смельчаку коллеге заметить: — Ты потрясающе смотришься даже в этом платье на вырост. Ей не хотелось, чтобы ее считали высокомерной. — Ты находишь? — ответила она. — Чувство стиля ничем не заменишь, а у тебя его с избытком, — заявил коллега с таким серьезным видом, что Янси не выдержала и рассмеялась, а он тут же предложил ей встретиться. Смех угас на ее губах. — Я никогда не смешиваю дела с развлечениями, — ответила девушка и включила воду. Она с головой ушла в работу, когда к ней подошел Уилф Фишер, один из механиков, степенный семейный человек, поблагодарить за то, что Янси проделала вчера крюк и завезла его матери чайник. — Рада была помочь, — ответила девушка, хотя проделала лишние пятьдесят миль, отправившись сразу, как только доставила мистера Клементса по назначению. — Я смог бы отвезти его не раньше завтрашнего дня, — снова пустился Уилф в объяснения. — И, честно говоря, жена уж больно раздражается, что я слишком часто, на ее взгляд, общаюсь со старушкой. Янси посочувствовала: ей ли не знать о матушках и требованиях явиться по первому зову. — Не стоит благодарности, — улыбнулась она. — Всегда рада помочь. Уилф отправился по своим делам с явным облегчением, а Янси принялась раздумывать все о том же: о происшествии с Мистером «эстон-мартин». Дома она еще раз перебрала в памяти подробности произошедшего. Эта чуть не случившаяся авария и впрямь заставила ее поволноваться, и мысли об этом не дали ей уснуть. Из-за нее чуть не произошла трагедия. И в довершение всего, когда водитель другой машины подошел к ней, чтобы выказать свое недовольство, неужели ей ничего лучше в голову не пришло, как обозвать его старым брюзгой и обвинить в том, что тот якобы не соблюдал дистанцию? Янси понимала, что была не права. К тому же «старый брюзга» вовсе не был стар, его лицо не выходило у нее из головы! Она чувствовала, что им непременно предстоит еще встретиться и, возможно, даже не раз. Девушка, должно быть, здорово сдрейфила вчера, когда решила, что он выяснит все о ней по номерному знаку машины. Правда, подобные данные не так-то легко получить. Но в любом случае все в нем выдает, что он — какой-то руководящий работник. Утром она уже сомневалась, что у него найдется время, чтобы утруждать себя звонком в полицию по поводу аварии, которой не было. У Янси по пятницам бывало немного выездов. Но сегодня, хотя она не раз ловила на себе взгляды Кевина, для нее работы не нашлось. Тогда она занялась мойкой машин, потом сходила за сэндвичами и выполнила кое-какие поручения. Но в три часа, к ее восторгу, она получила очень завидную работу — пришло распоряжение от главы компании быть у него в четыре часа. Ей не только не доводилось прежде возить Томсона Уэйкфилда, но она даже мельком не видела его. После трех недель работы в «Эддисон» у нее закралось подозрение, что старый мистер Уэйкфилд не соблюдает законы о правах женщин и скорей умрет, чем позволит девице возить его. Янси была уверена, что Томсон Уэйкфилд был старым. Но почему именно сегодня ему захотелось, чтобы его машину вела она? Втайне радуясь, Янси решила освежиться под душем, прежде чем появиться перед начальством. У нее всегда имелась свежая блузка, а обновить макияж и причесать длинные пепельные волосы не составляло труда. Однако, когда в половине четвертого Янси подошла и спросила Кевина, какую машину она поведет, тот ответил, что еще не получил указаний. Ему велели, чтобы она явилась в четыре. — Разберусь с машиной, когда вернусь, — решила она. Будь у нее выбор, она бы предпочла «ягуар», но у мистера Уэйкфилда, конечно же, могут быть свои пристрастия. Янси отправилась к начальству, размышляя о том, в какие дальние края пожелает ехать самый главный человек компании. Она ничего не имела против сверхурочной работы, так что, если ему заблагорассудится ехать в Шотландию, это не причинит ей хлопот, надо только позвонить Астре или Фении и предупредить, чтобы не ждали ее. Пофантазировав и улыбнувшись, она негромко постучала и вошла. — Янси Докинс? — спросила женщина лет сорока пяти, которая была, по словам Кевина, личным помощником Томсона Уэйкфилда. — Да, — непринужденно ответила Янси. Благодаря воспитанию и образованию она чувствовала себя уверенно в любом обществе. — Мистер Уэйкфилд ждет меня. — Не желаете ли присесть? — вежливо предложила Вероника Тэйлор. Янси села на стул и стала ждать. Минут через пятнадцать она не вытерпела. — Мистер Уэйкфилд знает, что я здесь? — спросила она помощника. — Конечно, — ответила женщина тем же любезным тоном. Пожалев, что не прихватила с собой книгу, Янси подумывала, не задержал ли важного человека разговор по телефону. Прошло еще десять минут, и в душу Янси, прежде чувствовавшей себя легко и непринужденно, закралась некоторая тревога. Понятно, что он очень занятой человек, но… Наберись терпения, он платит тебе, и эта работа нужна тебе . И эта работа нравилась ей! Она не требовала максимального напряжения умственных способностей — да и кому это нужно? А свобода действий, которую она предоставляла, была безграничной. Но и убедив себя в том, что нужно набраться терпения, промаявшись еще десять минут, Янси уже подумывала, не попросить ли Веронику позвонить ей в гараж и сообщить, когда начальник появится. Вдруг за дверью, соединяющей, как Янси полагала, два кабинета, раздался шум, и это уверило девушку, что старик не испустил дух за то время, что она ждала. Лицо ее изобразило учтивое «да, сэр» — что не составило никакого труда, — и дверь открылась. И… о боже! У нее отвисла челюсть. Не может быть! Она не верила своим глазам! Мистер Томсон Уэйкфилд, а это определенно был он, вовсе и не был стар. Высокий, темноволосый, с жестким выражением серых глаз и не более тридцати пяти лет! Она-то думала, что никогда прежде его не видела, но это не так! Она узнала его даже без «эстон-мартина». Янси, не отрывая глаз, готовая провалиться сквозь землю, смотрела на мрачное, неулыбающееся лицо стоящего перед ней человека, с суровым видом осматривающего ее с ног до головы, — человека, явно не намеренного проявлять снисхождение. Она изо всех сил пыталась привести в порядок свои мысли, придумать что-то в свое оправдание. Но о каком оправдании могла идти речь? Что же до того, что она прикрыла тогда логотип компании на блузке, то ей вдруг стало совершенно ясно, что это не ускользнуло от его взгляда. Янси вдруг поняла: этот человек, взошедший на самую вершину карьеры, ничего не упустит из виду, а если чего-то и не знает, то не поленится разузнать. Уэйкфилд знал еще вчера, что скрывалось под ее брошью. Возможно, ему и не надо было видеть логотип «Эддисон Керк», вероятно, он узнал машину, которой она управляла. — Мистер Уэйкфилд? — спросила она, надеясь, что это какая-то невероятная ошибка и этот человек — человек, благодаря мгновенным и умелым действиям которого удалось избежать жуткой аварии и в награду выслушавший от нее только дерзости, — каким-то чудом окажется вовсе и не главой «Эддисон Керк». Он не стал утруждать себя ответом и, полностью проигнорировав ее, дал указание своему помощнику: — Прошу вас, не соединяйте меня ни с кем в течение пяти минут. Он оставил дверь открытой, чтобы Янси смогла пройти. Девушка поднялась и, поколебавшись, вошла. «Я займусь вами позже», — пригрозил он вчера. Должно быть, он уже тогда знал, что она работает в компании. И это «позже», как поняла Янси, наступило. ГЛАВА ВТОРАЯ Янси вошла в кабинет Томсона Уэйкфилда, достаточно большой, с обычной кабинетной мебелью, но диван и пара мягких кресел с журнальным столиком, явно не из кабинетного гарнитура, придавали ему уют. Она полагала, что ее увольнение из компании, которой он руководит, произойдет в считанные секунды, и предпочла, чтобы так и было. Но Уэйкфилд был не самый разговорчивый мужчина из тех, кого ей доводилось знать. Он указал ей на стул по другую сторону большого стола. Янси села и под его пристальным взглядом попыталась собраться с мыслями. Нагоняй ей обеспечен — это ясно. Обозвать главу компании старым брюзгой, не говоря уже обо всем остальном… Вряд ли это сойдет ей с рук. Но почему он медлит? Другой давно бы дал указание Кевину Визи уволить ее. Его медлительность оставляла слабую надежду, и она вцепилась в нее. Такую работу ей не скоро найти! — Думаю, вы не станете выслушивать извинения, — вежливо начала она, пока Томсон Уэйкфилд все так же молча рассматривал ее, словно какую-то диковинку на острие булавки. — Вы сожалеете о происшедшем? — твердо спросил он. Вчера ей и в голову это не приходило. Сегодня же она полна смирения. Чтобы сохранить работу, она готова пасть ниц от раскаяния. Возможно, это уж чересчур, но Янси готова была поступиться даже своей гордостью. — Обычно я так не поступаю… — начала она. — Вы хотите сказать, что обычно по вашей вине не случается авария? Значит, вы отказываетесь признать свою вину? Янси тотчас же поняла, что этот неулыбчивый, мрачный, лишенный чувства юмора, хотя и довольно привлекательный, человек не знает пощады. — Я дурно поступила — в обоих случаях. — Вы отвратительно управляли машиной! — холодно подчеркнул Томсон Уэйкфилд. — Это случайно! — осмелилась она возразить, но, поняв, что взяла неверный тон, торопливо добавила: — Я не заметила, что у меня пустой бак, пришлось ринуться к заправке. Скромничать она будет завтра, а сегодня на карту поставлена ее работа, вернее — висит на волоске. Он кивнул, словно соглашаясь с ней. — Я следовал за вами несколько миль. Янси поразилась этому. Почему никто не сказал ей, что у босса «эстон-мартин»? Томсон Уэйкфилд несколько секунд молча рассматривал ее пепельные волосы, небесно-голубые глаза, тонкие черты лица и безупречную кожу. — Должен признать, вы не такая, как другие водители, — произнес он резко, предоставив ей гадать, имел ли он в виду случай на дороге или ее женственность. Она выбрала второе. — Я единственная женщина-водитель в нашем коллективе, — объяснила Янси. — Ах да, вам ведь и так известно. — Моему помощнику не составило труда разузнать, кто из водителей-женщин в нашей форменной одежде был на этом участке дороги вчера, — холодно признал он. Уф-уф. Если ему известно это, то уж наверняка и то, что вчера ее и близко не должно было быть на том участке трассы! Янси почувствовала еще большую тревогу. И все же он, сидя со сцепленными пальцами, пока еще не вынес приговора, которого она так боялась: «Вы уволены». Хотя может случиться и так, что он предоставит сделать это Кевину Визи. Ведь кто-то же велел Кевину не давать ей машину сегодня! Пожалуй, помалкивать мудрее. — Итак, — продолжал Томсон Уэйкфилд, — может быть, мисс Докинс, вы соблаговолите изложить мне свою версию вчерашних событий? Событий, которые привели к тому, что вы едва не разбили не один, а сразу два автомобиля, не говоря уже о том, что чуть не отправили нас обоих к праотцам? — С вашей стороны любезно выслушать меня… э-э… при таких обстоятельствах, — она улыбнулась. Пропадать — так с музыкой! Она знала силу своей улыбки, которая делала ее очаровательной. Но как он, однако, неприступен! Эти серые глаза внимательно следили за ней, но Янси поняла, что его не пленить взмахом ресниц. — Итак? — поторопил он. — Как я уже говорила, я неожиданно заметила, что бак почти пуст. Последовало молчание — он по-прежнему ждал, и ей пришлось продолжить: — И мне сразу же стало ясно еще кое-что. Молчание. Знай она наверняка, что по окончании всего этого ее выгонят с работы, она бы ушла не мешкая. Но мы всегда готовы обольщаться надеждой, и поэтому она продолжала: — Как только я заметила, что еду с пустым баком, стало ясно, что мне не хватит бензина до Лондона, не говоря уже о том, чтобы забрать мистера… — Янси резко осеклась. О боже, ведь ей не надо было ехать, чтобы забрать мистера Клементса, она должна была оставаться на месте и ждать. — П-поэтому… Черт бы побрал эти объяснения, этот человек заставляет ее нервничать, чего не бывало прежде! — Э-э… а потом я случайно увидела вывеску «Бензозаправочная станция», и размышлять… не было времени! — И, не думая о дороге, действовать! — бесцеремонно вставил Томсон Уэйкфилд. Янси с удивлением обнаружила, что в ней закипает злость. Это чувство ей было почти незнакомо. Хотя, прождав три четверти часа, пока этот человек соблаговолит встретиться с ней, она посчитала злость вполне оправданной реакцией. Но остановись, Янси! Разве тебе не нужна работа? — Вы, безусловно, правы, — решилась она опять пустить в ход чарующую улыбку, хотя на него, как видно, ее обаяние не действовало. — Я виновата, что пересекла вашу полосу, — поспешила добавить она. — На какой-то миг я ослабила внимание. Но, уверяю вас, это впервые. И впредь этого не случится, — девушка действительно получила хороший урок и надеялась, что он не видит в этом попытку подольститься. Несколько долгих секунд, которым, казалось, не будет конца, Томсон Уэйкфилд молчал, а Янси, опасаясь показаться заискивающей, не прибавила к сказанному ни слова. — Значит, вы признаете, — сказал он наконец, — что во вчерашнем были виноваты вы, а не я, «пуп земли», сидящий в «эстон-мартине»? Сколько можно ее клевать? В ней поднялось раздражение, вызванное и долгим ожиданием, и его непробиваемостью, и нежеланием понять, и своими попытками оправдаться. В конце концов, у нее есть гордость! — Я уже признала, что поступила дурно, — ответила она без улыбки. К черту все ухищрения очаровать его, ему милы только лимоны с уксусом! Но ее хмурый вид подействовал на него не больше, чем ее улыбка. — Сегодня на вас именной значок. Да, без всякого сомнения, от него не ускользнуло, что она прикрыла логотип фирмы брошью. — Значок был на пиджаке, — пояснила она. — А пиджак остался на сиденье. Янси ожидала, что он продолжит разговор на эту тему, отчитает ее за то, что она приколола перламутровую брошь на логотип «Эддисон Керк» на блузке. Но, к ее удивлению, он не стал больше говорить об этом и неожиданно произнес: — Вы ведь проработали у нас совсем немного? — И, посмотрев прямо ей в глаза холодным, строгим взглядом, уточнил: — Так вам нравится ваша работа? Она почувствовала облегчение, что сейчас не надо врать и изворачиваться. — Очень, — улыбнулась Янси. Она заметила, что он скользнул взглядом по ее лицу и остановился на изогнувшихся в улыбке губах, но не проявил ни малейшего чувства. — Вероятно, вам бы хотелось остаться на этой работе? Янси вновь почувствовала проблеск надежды. — Да, — искренне ответила она. — И почему же? — последовал краткий вопрос. — Мои прежние занятия ограничивались ведением домашних дел, — начала Янси, не сомневаясь: этот дотошный человек знает, что она в своем заявлении о приеме на работу указала, что была экономкой. — Мне захотелось заняться чем-нибудь другим. И мне действительно пришлась по душе работа, — улыбнулась девушка. Ей нравилась свобода, возможность пользоваться автомобилем. — Я, между прочим, хороший водитель, — не преминула похвастаться она, но под твердым взглядом его серых глаз вынуждена была добавить: — Во всяком случае, стараюсь. — Понимаете ли вы, что, нося форменную одежду компании и управляя принадлежащим ей автомобилем, вы представляете «Эддисон Керк»? — О, да, — признала она, готовая соглашаться с чем угодно, лишь только забрезжила надежда, что ей, похоже, каким-то чудом удастся удержаться на работе. — Понимаете ли вы и то, что любой промах в вождении и наглое поведение в отношении другого водителя крайне плохо сказываются на репутации компании? Янси вновь почувствовала раздражение: неужели он не понимает, что она уже все осознала? Она быстро опустила глаза, чтобы не показывать свое недовольство: не стоит сомневаться, мистер Т. Уэйкфилд достаточно проницателен, чтобы догадаться по ее глазам о тех чувствах, которые она испытывает. Ну, нет, ему не удастся вывести ее из себя! — Да, понимаю, — ответила девушка как можно более ровным тоном и подняла глаза, заметив, к своему удивлению, что правый уголок его губ слегка подрагивает, словно она рассмешила его. Но уже в следующее мгновение выражение его лица было твердым и бескомпромиссным, как и прежде. — Прекрасно, — произнес он, и Янси уже начала чувствовать в душе облегчение. Это «прекрасно», безусловно, означает: «Что ж, получила взбучку — теперь убирайся, и чтоб впредь этого не было!» Но тут ее ждал удар, ибо он, слегка смягчив выражение лица, уставился совершенно непроницаемым взглядом в ее прелестные голубые глаза и спросил: — Так что же вы делали вчера на этом участке трассы? Да, рано она обрадовалась! Янси почувствовала, что слабая надежда сохранить работу стремительно тает, и стала лихорадочно соображать: действительно, что она там делала? — Я… э-э… заплатила за бензин, который израсходовала на свои нужды, — услышала Янси свой сбивчивый лепет. — Я имею право записать плату за бензин и машинное масло на счет компании, но в тот раз я сама оплатила… — Ее голос замер, когда она поняла, что проговорилась: она оказалась там не по работе! Томсон Уэйкфилд смотрел на нее, ожидая, видимо, более подробных объяснений… но Янси молчала. Он ничего не услышит. Ее язык, как и смекалка, подвел ее. — Честный поступок с вашей стороны, мисс Докинс, — оплатить бензин, — вкрадчиво заметил он. Его тон заставил ее насторожиться. И через мгновение она убедилась в своих подозрениях, когда Уэйкфилд довершил: — А как же одометр? Как тут уладить дело? Неужели он думает, что она выложит ему все о «недостатках», творимых в отделе транспорта? Как, например, Янси, сделав пятидесятимильный крюк по личным делам Уилфа Фишера, указывает точный пробег или просит сказать, что пассажир посылал ее с поручением или заехал к другу или родственнику? Поскольку их пассажирами были исключительно члены правления компании или те, кто занимал очень высокое положение в руководящей иерархии, никто, по мнению Уилфа, и помыслить бы не мог расспрашивать их, почему руководящей верхушке понадобилось проехать лишние мили. — Я жду! О боже! Янси беззвучно уставилась на него. Если бы он только улыбнулся, у него же красивый рот. Надо взять себя в руки, неужели этот человек лишил ее способности думать? — Я… э-э… не могу сказать, — запинаясь, выдавила она. — О чем? О мошенничестве с пробегом или о том, что вы делали там, где не должны были быть? Попал в точку — и о том, и о другом! — Не такой уж и обман, — решилась она, — какие-то там пятьдесят миль. — И какие там у вас были дела — в рабочее время? Да что же это такое! Да, он глава компании, но это не значит, что ее можно нанизать на кончик булавки и забавляться, видя, как она извивается! Если бы она ехала по своим делам, то рассказала бы ему все, не лукавя. Но речь шла не только о ней, но и о Уилфе, его жене и четверых маленьких детях. Что ж, видимо, ей придется подыскивать другую работу, но совесть не позволяла выдать Уилфа. — Не хотите говорить? — Я… Это не моя тайна, если можно так сказать, — пробормотала Янси. Томсон Уэйкфилд, казалось, и не ожидал другого ответа, тем не менее, откинувшись на спинку и сурово глядя ей в лицо, спросил: — Мне кажется, вам не хочется сохранить работу? Правильно? У Янси засосало под ложечкой: она на грани увольнения. — Нет, вы не угадали, очень хочется, — ответила девушка. — Мне нужна работа, — твердо произнесла она. Томсон Уэйкфилд внимательно посмотрел на нее. — Вы содержите семью или ребенка? — Я не замужем. Он снова откинулся на спинку, раздумывая. — Вам вообще знакома реальная жизнь? — спросил он. — В общих чертах, — ответила она, с трудом сохраняя хладнокровие, но когда он пристально посмотрел на нее, она почувствовала, что заливается румянцем. Да, она девственница, ну и что? Похоже, он поверил в ее искренность, но промолчал и, взглянув на часы, словно полагая, что и так потратил слишком много своего драгоценного времени на нее, поднялся, как бы завершая разговор. Янси тоже поднялась, ожидая его последнего слова. — Можете остаться на работе, мисс Докинс, — произнес он сухо. — О, спасибо… — Но… Ей бы надо было быть готовой к этому «но». — Но с одним условием: вы объясните, что делали на этом участке трассы. Можете дать письменное объяснение. Благодарю покорно! Янси еле сдержалась, чтобы не послать подальше и его и работу… Она сухо попрощалась и вышла. * * * Только в субботу утром ей удалось собраться с мыслями и переключиться на конкретные дела. Лучше бы он сразу уволил ее! Она не собирается вмешивать Уилфа в эту историю, ни в коем случае. Какой смысл обоим остаться без работы и метаться в поисках новой? А ей этим придется заняться в первую очередь. Она по-прежнему не желала брать и пенни из содержания, которое отчим перевел на ее банковский счет. Но реальность такова, что, хотя Астра и слышать не хочет о ренте, повседневные расходы возрастают. К понедельнику Янси дважды перечитала в газетных колонках объявления о спросе и найме, показавшиеся ей подходящими, и встала перед фактом, что для женщин, не имеющих опыта работы, их совсем мало. Но в глубине души, несмотря на то, что она проработала совсем недолго, ей и не хотелось нигде работать, кроме как в «Эддисон Керк». Слишком много было для нее здесь привлекательных моментов, и, конечно, ей нравились люди, с которыми она работала, а отнюдь не Томсон Уэйкфилд, до которого ей нет дела! Он, по-видимому, и не знает, какие замечательные сотрудники работают в его компании, уксус он этакий! Водители, Уилф, руководящие сотрудники, которых она возила повсюду, — все без исключения были славными людьми. Но мысли ее все время возвращались к Томсону Уэйкфилду. Какой он? Так ли он суров, как ей показалось? Но теперь это уже не узнать. Лучше продолжить поиски новой работы. Ей было неловко возвращаться в отдел транспорта после неприятного разговора с боссом. Не оставь она сумку в шкафчике — ушла бы сразу же, чтобы никто и не заметил. Но, поразмыслив, сочла, что обязана из вежливости сообщить Кевину Визи, что он лишается одного водителя, если он еще не в курсе. К счастью, она вернулась в отдел уже после пяти: почти все успели отправиться домой на выходные. — Все в порядке? — улыбнулся Кевин, и Янси поняла, что, хотя его и снедало любопытство, он и понятия не имел, почему ее вызвали на ковер. — Не совсем, — ответила она и, немного смутившись, вынуждена была признаться: — Меня отстранили от работы. — Тебя… — Кевин в полном удивлении уставился на нее. — Почему? — А разве ты не знаешь? Ему явно ничего не было известно — Томсон Уэйкфилд, похоже, не нажаловался на нее начальнику отдела. Да это оказалось и ни к чему: он и сам справился в своей грубой, властной манере. — Не имею представления, — ответил Кевин. — Мне велели не давать тебе сегодня машину, а явиться в четыре к мистеру Уэйкфилду, но… — Это долгий рассказ, — тихо сказала Янси. — Ты не хочешь рассказать мне? Янси покачала головой. — Мне лучше пойти домой. — Что ж, как знаешь. Она кивнула на прощание, думая, что вряд ли Томсон Уэйкфилд смягчится и изменит свое решение. Вторник с самого утра выдался холодным и унылым, и Янси, всегда веселая и жизнерадостная, почувствовала себя не в духе. Она приготовила утку в вишневом соусе, но постаралась не выдать своего удрученного настроения, болтая с сестрами. Вскоре Астра ушла в свой кабинет, сославшись на срочную работу. — И я ухожу, попытаюсь помириться с мамой, — вздохнула Фения. — Значит, посуду придется мыть мне, — заметила Янси. Все рассмеялись. Девушка была на кухне, когда раздался телефонный звонок. Она тотчас же подняла трубку. — Привет, Янси Докинс, — весело произнес Гревиль, тотчас же узнав ее голос. — Как дела на работе? Янси смешалась: говорить или нет своему замечательному троюродному брату, что ее отстранили? Ну что ж, одним враньем больше — ничего не изменится. — Прекрасно, — весело сообщила она. Ну как признаться, что она подвела его? — Как поживаешь? Крутишь романы? Гревиль несколько лет был в разводе и, болезненно пережив его, старался теперь, заводя дружбу с женщинами, избегать глубоких отношений. — Дерзишь, проказница? Она рассмеялась. — Хочешь поговорить с Астрой? Фении нет дома. — Все равно с кем из вас, — ответил он. — Я устраиваю в субботу вечеринку, так что, если пожелаете, все или по отдельности, милости просим. — С большой радостью! — ответила Янси за троих. Вечеринки у Гревиля удавались на славу. Они еще поболтали. Янси, сохраняя веселый тон во время беседы, почувствовала угрызения совести, как только опустила трубку. Это раздосадовало ее. Вернулась Фения, подавленная и грустная: мать не пожелала видеть ее. Янси, как могла, старалась развеселить кузину, поведав о звонке Гревиля и приглашении на вечеринку. — Ты рассказала ему? — Что меня отстранили от работы? Не смогла. Из кабинета вышла Астра, и все трое отправились на кухню. — Гревиль устраивает вечеринку в субботу, и мы приглашены, — сообщила ей Янси. — Это как раз то, что надо, — заявила Астра. — Спасибо, что подняла трубку: я ушла с головой в сложные расчеты. Ты ему рассказала? — Нет, не могу, — призналась девушка, мучаясь от угрызений совести. Гревиль всегда оказывал им поддержку. И после всех его стараний она просто обязана сделать все, чтобы не потерять эту работу. Попытка Фении из дочернего долга наладить отношения с матерью напомнила Янси — хотя в этом не было необходимости, — что и у нее есть определенные обязательства. И хотя отношения с отчимом вовсе не были «обязанностью», она отправилась навестить его. Поездка была утомительной, нужно было добираться на метро, поезде и автобусе. Отчим был рад-радешенек встрече с ней, просил ее вернуться, забыть о «неприятности» с машиной, обещал купить новую, но Янси чувствовала, что не может согласиться. — Ты замечательный, — улыбнулась она, крепко обняв Ральфа, — но не могу. — Не хочешь порадовать меня? — Не надо, прошу тебя, — взмолилась Янси. — Ну, извини, не буду спекулировать на твоих чувствах. Расскажи тогда, как у тебя дела на работе. Кстати, звонила мама и хотела поговорить с тобой. — Ты не сказал ей, что я работаю? — Хочешь моей смерти? — пошутил он. — Я трус и сказал, что ты живешь здесь. — Он призадумался на миг и добавил: — Ты давно не виделась с ней? — Неделю или около того. Ральф явно разволновался. — Что я скажу, если она приедет повидаться с тобой? Янси прекрасно знала, что мать, привыкшая считаться только с собой, может заявиться к бывшему мужу, когда ей заблагорассудится. — Я сама навещу ее, — решила Янси. — Раз уж у тебя свободный день, можно съездить и сегодня, — намекнул Ральф. — Можешь взять мою машину. Янси посмотрела на него и широко улыбнулась. — Испугался! — поддразнила она. — Боишься, что она заедет. — Одному богу известно, как я отважился просить ее выйти за меня. И как настоял после развода, чтобы ты жила со мной. — Ты все можешь, когда захочешь и когда надо, — мягко заметила Янси. Они вместе позавтракали, а затем, воспользовавшись предложением Ральфа, Янси взяла его машину и вскоре была у внушительного дома, в котором жила мать. — Ты не предупредила о своем приезде, — в голосе Урсулы Проктор чувствовалось некоторое недовольство. Матери Янси было пятьдесят два года, но выглядела она лет на десять моложе. Она была все еще красива, все шло так, как ей хотелось. Сегодня из-за неожиданного визита дочери она выразительно поджала губы. — Я смогу уделить тебе четверть часа, у меня встреча с Генри. Нужно было предупредить по телефону. Я не могу сидеть и ждать, когда тебе вдруг придет в голову навестить меня. И почему ты на машине Ральфа? Янси догадалась, что Генри, должно быть, мамин парикмахер. Но, побыв с ней десять минут, Янси ясно поняла, почему ни она, ни отчим и словом не обмолвились ее родительнице не только о том, что она переехала, но и о том, что уже несколько недель работает. И дело было не столько в трусости, сколько в нежелании осложнять жизнь. Ее мать имела привычку бесконечно придираться к тому, что другими воспринимается спокойно. Вернув машину отчиму, Янси отправилась к Астре, отчасти жалея о поездке. Что ж, мать, похоже, не обрадовалась ей, зато отчим был очень рад, хотел, чтобы она вернулась. Но она не могла, особенно после всего, что наговорила Эстелле. Гордость подсказывала ей, что нужно самой зарабатывать, но как найти работу? В объявлениях о вакансиях она не нашла ничего, что могла бы делать с душой, к тому же Янси чувствовала себя виноватой перед отчимом, отказавшись вернуться в свой прежний дом, и совсем пала духом из-за того, что подвела Гревиля… Она признавала, что взялась за эту работу потому, что ее предложил Гревиль, а теперь ей придется признаться, что ее отстранил от работы не кто иной, как сам Томсон Уэйкфилд! Но она полюбила свою работу, которая к тому же недурно оплачивалась. Что придумать в оправдание своей поездки на лишние пятьдесят миль? Да и ее несдержанность во время случайной встречи с главой компании не что иное, как самодурство. Виновата, и все! За обедом Фения и Астра поинтересовались, как прошел визит к отчиму. Янси заодно рассказала сестрам и о не очень радушном приеме у матери. Сестры обменялись своими впечатлениями и нехитрыми новостями и разошлись по комнатам. На следующее утро Янси попрощалась с уходящими на работу кузинами. Девушка старалась выкинуть из головы пришедшую на ум затею, которая все не давала ей покоя. Это немыслимо, твердила она себе. Но время, которое прежде пролетало незаметно, стало ей в тягость. Квартира у кузин была безупречно чистой, поэтому, выполнив небольшую домашнюю работу, Янси могла вволю предаться своим размышлениям. Будет ли это таким уж преступлением? Неужели это причинит кому-то вред? Ответ напрашивался сам: никому. Решение пришло так внезапно, что она и опомниться не успела, как подняла трубку и набрала номер «Эддисон Керк». — Веронику Тэйлор, пожалуйста, — потребовала она, и почти тотчас же к телефону подошел личный помощник Томсона Уэйкфилда. — Привет, — бодрым тоном начала Янси, понимая в то же время, что Вероника, безусловно, в курсе того, что ее отстранили. — Меня зовут Янси Докинс; возможно, вы помните, я встречалась с мистером Уэйкфилдом в прошлую пятницу. Нельзя ли мне поговорить с ним? — Боюсь, никак нельзя. Но Янси не намерена была отступать. Крайне важно поговорить с ним сегодня же. — Но, когда он освободится, попросите его перезвонить мне, — настаивала она. На другом конце наступило молчание, и Янси вдруг подумала, что вряд ли глава «Эддисон Керк» имеет обыкновение звонить служащим из транспортного отдела. Ей стало так тошно, что она уже без всякого стеснения добавила: — Если его это затруднит, то я после обеда смогу зайти сама. — Боюсь, время мистера Уэйкфилда на сегодня полностью расписано. Но на всякий случай подождите у телефона. Через минуту Вероника вновь взяла трубку. — Если вас не затруднит заглянуть завтра, скажем в полдень, мистер Уэйкфилд попытается втиснуть вас в свой график. — Не получится ли так, что придется долго ждать? Захватить сэндвичи? — съязвила Янси. — Мистер Уэйкфилд — человек чрезвычайно занятой, — вежливо ответила Вероника Тэйлор. Занятой! Не так уж много времени она у него собирается отнять. Но, напомнила себе Янси, ей и в самом деле хочется вернуться на работу. И раз это нужно для того, чтобы получить ее, так тому и быть. — Я приду завтра около полудня, как вы и предлагаете, — учтиво проговорила она и, вежливо попрощавшись, повесила трубку. Да, Томсон Уэйкфилд может вывести ее из себя, даже не говоря с ней по телефону. Теперь Янси разволновалась из-за предстоящего разговора. От него так много зависит! Она ведь и вправду хороший водитель. Допустила промах, но это стало для нее хорошим уроком, только бы Томсон Уэйкфилд дал ей еще один шанс… Что бы такое надеть? У нее был богатый гардероб. Хотя наряды не влияли на ее настроение и она была достаточно уверена в себе, но сейчас Янси захотелось предстать в лучшем виде перед Томсоном Уэйкфилдом. Но… поразмыслив, выбрала все же форменную одежду и палевую блузку. Но именной значок не надела: босс и так знает, кто она. На следующий день в двенадцать часов Янси была в кабинете Вероники Тэйлор. Она уже успела переступить порог, когда ей вдруг пришло в голову, что для человека, желающего во что бы то ни стало вернуться на работу, она ведет себя неосмотрительно, и значок занял свое место. Вероника Тэйлор позвонила в кабинет шефа и сообщила, что Янси Докинс дожидается его. Янси, уверенная, что ее втиснут в перегруженный график не раньше чем за две минуты до ланча, едва успела прочесть пять страниц из прихваченной с собой книги, как ее вызвали. Девушка поспешно сунула книгу в сумку и, испытывая непонятное волнение, направилась к двери, ведущей в его кабинет, смело постучала и вошла. Томсон Уэйкфилд ничуть не изменился. Сегодня на нем был темный костюм и полосатая рубашка. Он поднялся и предложил Янси тот же стул, на котором она сидела неделю назад. — Доброе утро, — нарушила Янси молчание. Прямо какой-то истукан. В ответ ни тени улыбки! И Янси — была не была — кинулась в атаку. — Спасибо, что согласились встретиться со мной, — услышала она собственный голос, звучавший слегка подобострастно. И опять она ничего не услышала в ответ. Сжав губы и сев на указанный стул, Янси собралась с силами и стала ждать. Она слишком нуждается в этой работе, и это удерживало ее от необдуманных действий. Они переглянулись. Если Уэйкфилд заметил, что значок на месте, — а из того немногого, что она знала о нем, у нее сложилось впечатление, что он ничего не упустит из виду, — то промолчал. Несколько мгновений он молча рассматривал с хмурым видом ее аккуратно причесанные пепельные волосы, спадающие на плечи, и лицо, показавшееся как-то одному парню великолепным. На Томсона Уэйкфилда все это не произвело впечатления. Наконец он открыл рот, но только для того, чтобы напомнить: — Вы хотели видеть меня? Итак, он дал понять, что слово за ней. — Я хочу вернуться на работу, — напрямик сказала Янси. Нет, не так она репетировала свою речь! В ответ все тот же холод и молчание. — Прошу вас, — добавила она, поразмыслив. В прошлую пятницу в этой же комнате ей показалось на миг, что у сидящего напротив человека на лице возникло слабое подобие улыбки. Его губы снова дернулись, но это произошло так быстро, что она вновь подумала, что ей померещилось. В любом случае ей и дела нет, если она кажется смешной. — Итак? — отрывисто спросил он. Янси уставилась на него озадаченными небесно-голубыми глазами. Но прежде чем она собралась с мыслями и принялась рассказывать, Томсон Уэйкфилд, вероятно подумав, что она непроходимо глупа, подсказал ей: — Так почему я должен вернуть вас на работу? Янси было плевать на то, что ее считают тупой. — Потому, что мне нужна работа, — ответила девушка и почувствовала, что он ждал не этого. Поэтому, прежде чем наврать ему с три короба, она с трудом изобразила улыбку, которая возымела на него не больше действия, чем предыдущие, точнее — никакого, и поспешила начать рассказ. — Вам, очевидно, хочется знать, что я делала там, где не положено, — любезно сказала она. Его взгляд на часы, словно предупреждавший, что если она не поторопится, то ее отстранят от работы навсегда, заставил ее занервничать. — Неплохо бы услышать, — предложил Уэйкфилд, и Янси уловила явную издевку в его голосе. Он вызывал в ней раздражение, но его сарказм и плохо скрытое нетерпение подстегнули ее. — Ума не приложу, почему не призналась сразу, — Янси вновь пустила в ход улыбку. — Но дело всего лишь в том, что я ездила навестить сестру. — Сестру? Она могла с таким же успехом сказать «кузину», потому что сестры у нее не было. Но Янси, памятуя о своем родстве с членом правления, троюродным братом Гревилем, боялась, что запутается, если заведет речь о кузинах, так что лучше выдумать сестру. По ее мнению, если уж плести небылицы, так делать это искусно. — Сестра гостила у меня несколько дней с малышкой дочкой… э… Мирандой, — пустилась в рассказ Янси и почувствовала вдруг крайнюю неловкость из-за своего вранья, но, понимая, что правду сказать нельзя, продолжила: — Девочка оставила у меня мягкую игрушку, льва, и плакала, пока не получила ее, пришлось завезти. Янси, понимая, что несет полную околесицу, смотрела прямо на Томсона Уэйкфилда. Она улыбалась. Он оставался непроницаем. — Вы же понимаете, что такое дети. Он обвел ее холодным взглядом. — У меня нет детей. — Ну, думаю, ваша жена знает… — Я не женат, мисс Докинс. — О! — Янси посмотрела на него новыми глазами. При всей его неулыбчивости, любому, не питавшему к нему такой неприязни, как Янси, он показался бы симпатичным и даже вполне привлекательным. — О? — переспросил он, не дождавшись продолжения. Янси быстро взяла себя в руки. Привлекательный? Уж не сошла ли она с ума? Взгляд его серых глаз оставался бесстрастным. Янси ждала, едва дыша, и вздохнула с облегчением, не успев изведать мук совести, когда он, похоже и вправду поверив ей, спросил: — Вы доставили льва сами? — Понимаю, что не должна была делать этого, и впредь такого не повторится, — пообещала она. — За что мы все должны и вправду благодарить вас, — сухо отозвался Томсон Уэйкфилд. Дьявол, полный сарказма! Янси выжидала, раздумывая, успела ли она его убедить, и боясь сказать лишнее. Лгать оказалось сложнее, чем она думала. Она ждала, не представляя, что еще можно добавить. Глава компании откинулся на спинку кресла. — Так вы считаете, будто на основании того, что вы мне рассказали, я должен вернуть вас на работу? — Если вы не возражаете, — тихо попросила Янси. И ей пришлось вынести долгий изучающий взгляд, прежде чем он произнес: — Хорошо. Надежда расправила крылья, но девушка и в пятницу решила, что сохранила за собой место, пока Уэйкфилд не добавил «но». — Вы хотите сказать, я восстановлена на работе? — осторожно осведомилась она. — С этого момента — да, — подтвердил он. — Но после встречи с Кевином Визи отправляйтесь домой. Янси уставилась на него, не скрывая замешательства. — Я восстановлена, но должна отправиться домой? Не понимаю. — Вам завтра вести машину, — пояснил Уэйкфилд. — Какие-то проблемы? Завтра суббота, но… — Никаких, — быстро уверила Янси. — Прекрасно. — Думаю, Кевин сообщит, кого я повезу и куда, — заметила она, почувствовав облегчение: она сохранила работу, да, сохранила! Разговор окончен, и она восстановлена! Но не успела она вежливо поблагодарить Томсона Уэйкфилда за то, что оставил ее в компании, как он выбил у нее почву из-под ног, проговорив ровным голосом: — Я могу сообщить вам. — И с неким подобием улыбки на лице объявил: — Вы повезете меня. Янси смотрела на босса, не отрываясь и залившись краской, совершенно не понимая причину смущения и приписав его эмоциональному состоянию. — Вас! — еле слышно пролепетала она. В прошлый раз она видела его за рулем «эстон-мартина»… — Как это ни покажется странным, — ответил Уэйкфилд, имея полное право добавить к своим достоинствам умение читать чужие мысли. — Я довольно часто прошу, чтобы меня отвезли на совещание или куда-нибудь еще. У него совещания по субботам! Поразмыслив, Янси решила: почему бы и нет? Дело не сдвинется с места, особенно в таком гиганте, как «Эддисон Керк», если те, кто стоит во главе, принимающие решения, будут уходить с работы по пятницам ровно в пять. — Да, конечно, — согласилась Янси. Не начинать же спорить с ним теперь, когда она вновь может вернуться к своей замечательной работе. — Не могли бы вы… э-э… сказать приблизительно, когда закончится совещание, — продолжила она учтивым тоном. — Понимаю, что совещания часто затягиваются, что, конечно же, не проблема: я в любом случае успею на вечеринку. Янси снова бросило в жар, потому что у нее чуть не сорвалось имя Гревиля, хотя ясно, что найдется немало мужчин по имени Гревиль. Но на лице Томсона Уэйкфилда вновь появилось некое подобие улыбки, и без намека на сожаление в голосе он сообщил, что она ошибается, думая, что совещание запланировано на утро. — Боюсь, вам придется пропустить вечеринку, — спокойно произнес он. У нее расширились от удивления глаза. — Разве вас не поставили в известность, принимая на работу, что у вас будет скользящий график, а иногда придется и заночевать где-то? Янси тупо смотрела на босса. Ей придется куда-то ехать с этим самым несимпатичным ей человеком и остаться там на ночь! — Да, — заикаясь, произнесла она, взяв себя в руки. — Вам все еще нужна работа? Янси начинала разбирать злость на него и его угрозы. — Конечно. — В ней проснулся дар лицедейки, и она улыбнулась. — Никаких проблем. Вы не скажете, куда мы поедем? Мне нужно посмотреть атлас дорог. Он поднялся, дав понять, что разговор закончен. — Подробности вам сообщит миссис Тэйлор. — Мне нужно… — начала она, но осеклась, поняв, что ему ни к чему был бы личный помощник, если бы он занимался такими вопросами сам. — Думаю, миссис Тэйлор позаботится о том, чтобы заказать мне номер в гостинице на ночь. Уэйкфилд проводил ее до двери. — Вы быстро схватываете, — сказал он. Даже слишком, могла бы добавить Янси. Она собиралась поблагодарить его за восстановление на работе, но внезапно почувствовала, что это ему не нужно. Янси стало ясно: вряд ли он проявил великодушие, восстановив ее на работе; завтра Томсон Уэйкфилд лично проверит, насколько хорошо она водит машину, и если его подчиненная окажется не на уровне, он, и глазом не моргнув, заявит ей, проехав всего несколько миль: «Восстановлена? И речи быть не может. Вы уволены». ГЛАВА ТРЕТЬЯ На следующее утро Янси поднялась ни свет ни заря: ровно в восемь нужно заехать за пассажиром. Об опоздании и речи быть не может. Томсон Уэйкфилд намерен проверить, как она работает, и она покажет себя во всех отношениях. Нужно прибыть вовремя, быть опрятной и обходительной и постараться, чтобы к вождению нельзя было придраться. К счастью, ее кузины обычно вставали рано, и Астра, у которой встреча с клиентом была назначена на более позднее время, предложила подвезти ее к «Эддисон Керк», чтобы Янси взяла «ягуар» и отправилась за боссом. — Жаль, что ты пропустишь вечеринку у Гревиля, — заметила Астри. Янси звонила кузену вчера и извинялась, что не сможет прийти, так как везет Томсона Уэйкфилда на север страны. — Тебе известно, как никому, что работа — прежде всего, — ответила Янси. — В данном случае — несомненно, — улыбнулась Астра, и вскоре они болтали о работе, деньгах и поездке Янси. — Разве не в том же краю живет Чарли Меррит? — Да, — припомнила Янси. — Ему так понравилось, что он остался там после окончания университета. Кузины и Чарли были знакомы с детского сада. Он был робкий, не такой, как другие мальчишки, и девочки опекали его. — Счастливо погулять, — улыбнулась Янси, выходя из машины у «Эддисон Керк». — Покажи ему, на что ты способна, — улыбнулась в ответ Астра, вспомнив слова кузины, что если она не покажет себя с лучшей стороны, то ей придется распрощаться с работой. «Ягуар» для вождения — лучше не придумать. Черный, с гладкими формами, заводится без усилий. Томсон Уэйкфилд жил в часе езды от офиса, и было уже половина восьмого, когда Янси в форменной одежде подъехала к его элегантному загородному дому в георгианском стиле. Она приехала раньше намеченного срока и решила подождать в машине до восьми. Но сидеть пришлось недолго, поскольку отворилась парадная дверь и вышел Томсон Уэйкфилд. Янси вылезла из машины, и с ее улыбающихся губ чуть не сорвалось обходительное «доброе утро», но это оказалось совершенно ни к чему. — Нечего сидеть здесь и мерзнуть полчаса. — Он не дал ей раскрыть рта. — Пройдите в дом. Видно, рыцари еще не перевелись! — Я… — Она хотела возразить, что машина замечательная и в ней тепло, но поняла, что спорить было бы неумно и невежливо. — Доброе утро, — на всякий случай сказала она. И не удостоившись ответа, поплелась за ним в его красивый дом. — Найдите экономку и попросите, чтобы приготовила вам кофе, — Уэйкфилд указал на просторный длинный вестибюль. Янси не хотелось кофе. Она открыла рот, чтобы отказаться, но решила, что это скорее приказ, а не приглашение. Она прошлась по вестибюлю. Поодаль оставалась открытой еще одна дверь, которая вела в гостиную. Девушка решила подождать там. Янси, не отрываясь, смотрела в одно из высоких окон и, каким бы пасмурным и дождливым ни было утро, не могла не восхититься окружающими дом тишиной и покоем. В это время в комнату вошел Томсон Уэйкфилд. Она повернулась, заслышав шорох, и вдруг, вернув себе прежнюю жизнерадостность, но приписав это умиротворяющей тишине, одарила его непосредственной улыбкой. — Здесь так замечательно, — произнесла Янси, и на какой-то миг ей показалось, что босс, уставившись на нее, слегка улыбнулся в ответ. Брось и думать! Он взглянул на маленький столик: кофе она так и не попросила. — Что ж, пойдем, — заявил Уэйкфилд без улыбки. От жизнерадостности Янси не осталось и следа. Она вышла с ним к машине, вежливо спросив: — Взять вашу сумку? Но он сам открыл багажник и поставил свою дорогую дорожную сумку. Самостоятельный! Стараясь делать все как надо, она распахнула для босса дверцу машины, когда, закрыв багажник, он подошел пассажирской дверце. Даже не взглянув на девушку, он бросил портфель на заднее сиденье и сел. Янси вежливо закрыла дверцу и подошла к водительскому месту. Ведя машину, она вынуждена была признать, что присутствие Уэйкфилда на заднем сиденье необычайно ее напрягает. Весь день придется быть начеку. Ей совсем не хочется, чтобы работа в выходные завершилась тем, что по возвращении этот «весельчак» даст ей от ворот поворот. Янси посмотрела в зеркало заднего обзора, но не на дорогу, а на него. Их глаза встретились! Внутри у нее все странным образом перевернулось. Она поспешно отвела глаза. — Э-э… включить обогреватель? — спросила она просто из потребности прервать молчание, чего прежде не бывало. — Нет, — коротко ответил он. Как знаете! Янси вскоре поняла, что Томсон Уэйкфилд не собирается хвататься руками за кожаное сиденье в страхе за свою драгоценную жизнь, как она ожидала, а, позабыв на время о водителе, занимается делами. То, как она ведет машину, явно не вызывало у него беспокойства! Янси, сосредоточенно следя за мокрой из-за дождя дорогой, позволила себе слегка расслабиться. Они ехали уже полчаса. Уэйкфилд читал доклады, делал пометки, звонил кому-то по телефону, диктовал что-то Веронике Тэйлор. — Остановимся у следующей заправочной станции, — вдруг услышала она голос босса. Когда они наконец подъехали к станции и Янси решила посидеть в машине и подождать его, Томсон Уэйкфилд подошел к ее дверце и распахнул ее, чтобы она вышла. — Мне не хочется… — начала девушка и изрядно удивилась, когда он произнес резко: — Вам нужен отдых. И Янси поняла, что остановка была сделана для нее, чтобы она не перенапрягла зрение и не переутомилась в дождливую погоду. — Вы, безусловно, правы, — пробормотала девушка и выбралась из машины, но и шагу не смогла делать, потому что он стоял у нее на дороге. — Снимите ваш именной значок, — приказал Уэйкфилд. Янси удивленно моргнула — ей велели носить его постоянно. — Мой значок? — растерянно переспросила она. И что такого в этом человеке? Обычно она схватывала все на лету. — Снимите его, — повторил он терпеливее, чем можно было бы ожидать. — Я понимаю, вы очень стараетесь, но думаю, вам не хочется, чтобы все без исключения знали, что вы Янси Докинс из «Эддисон Керк». — Нет, если нас официально не представят, — улыбнулась девушка. Трудно с ним, размышляла она, когда босс отправил ее за кофе, а сам занялся телефонными переговорами. И все же он заботлив. Ну а что скажешь по поводу кульбита, который проделало сердечко, когда их глаза встретились в зеркале? Происходит нечто из ряда вон выходящее! Отдохнув четверть часа, Янси вернулась к машине, не желая признаваться, что происходит что-то особенное. Ее душа затрепетала как птица только потому, что сегодня ей крайне важно хорошо справиться со своими обязанностями. По указанию босса она подъехала прямо к конференц-центру, и, когда он выбрался из машины, вышла следом. — Я пробуду здесь несколько часов, — заявил он. Скука — столько болтаться без дела! Но вышло, как оказалось, иначе, когда, глядя на нее сверху вниз, он сказал: — У вас есть название и адрес отеля; отправляйтесь туда и зарегистрируйте нас; может, вас не затруднит заодно поставить мою сумку в номер? Потом позавтракайте. Встретимся здесь в половине шестого. Ей не придется маяться в ожидании! Он отпускает ее! Уж не за примерное ли поведение? Янси искренне улыбнулась. — Желаю, чтобы все прошло хорошо, — произнесла она, не успев подумать, допускается ли простым водителям говорить подобное боссам. Отель оказался большим и дорогим. Янси была приятно удивлена, что для нее заказан такой же номер, как для Томсона. Она поднялась с посыльным на этаж выше и поставила сумку Уэйкфилда в его номер. Янси почувствовала, что проголодалась, и отправилась в ресторан, где с удовольствием, без всякой спешки позавтракала. Вернувшись в номер, она распаковала сумку, расправила складки платья, которое взяла с собой, и вытащила брюки и блузку. Ей не доводилось прежде выезжать на работу с ночевкой, но не хотелось все время быть в униформе. Девушка обновила макияж, причесала волосы и решила не менять блузку. Она захватила с собой пару, но одну придется надеть завтра в дорогу, а другая может понадобиться вечером, если придется везти Уэйкфилда на какую-нибудь встречу. Откуда ей знать? У руководителей компаний могут быть встречи каждый субботний вечер. Стараясь прибыть заблаговременно, Янси подъехала к конференц-центру с запасом в полчаса. Они могли закончить раньше, а возможно, задержатся. И она отправилась выяснять. Похоже, конференция в самом разгаре. Подойдя к двустворчатой двери, Янси приоткрыла ее и проскользнула в зал. Собравшиеся сосредоточенно слушали выступавшего на трибуне оратора. А выступающим был не кто иной, как Томсон Уэйкфилд. Не желая привлекать к себе внимание, Янси нашла свободное кресло и молча прошла к нему. Она прислушалась к тому, о чем говорит ее босс. У Томсона Уэйкфилда был великолепный голос. Она осторожно осмотрелась и не могла не отметить то, как он держит зал. И вдруг почувствовала гордость и трепет в сердце. Верх абсурда, конечно, и тем не менее… Она прислушалась: бог мой, уж он-то знает, о чем говорит! Он совершенно очарователен. Не удивительно, что он возглавляет «Эддисон Керк». Зал взорвался аплодисментами, и кто-то объявил о закрытии конференции. Янси поспешила к двери и, когда ее шеф вышел, уже скромно сидела за рулем. Он побеседовал с другими мужчинами и, обменявшись на прощание рукопожатием со всеми, направился к месту парковки. Было все так же холодно и пасмурно. Янси раздумывала, не распахнуть ли перед ним дверцу, как и полагается ей по должности, но, пока она решала, Уэйкфилд забрался в машину сам. Едва ли он заметил ее в конференц-зале, но если и да, то не стал говорить об этом. Янси спросила: — В отель? Он кивнул. Янси слегка обиделась: у этого потрясающего оратора для нее слов не находится. А впрочем, какие обиды? Ей надо всего лишь доказать ему, что она прекрасный, вежливый, предупредительный работник. Янси повеселела и, когда они выехали из района массовой застройки, посмотрела в зеркало — их взгляды встретились, и Янси не сдержалась: — Потрясающая речь! Его глаза удивленно раскрылись. — Вы имеете представление об эргономике? — сухо спросил он. — Очень смутное, — призналась Янси и рассмеялась. Но он не улыбнулся. — Наверно, поэтому на меня так легко произвести впечатление, — добавила она. Томсон нахмурился в ответ. — Следите за дорогой! — коротко приказал он. Янси подумала, удастся ли ей когда-нибудь освоиться с тем, что она на службе. Конечно же, в наше время найдется мало таких, кто готов во всем угождать, чертовски трудно все время держать в голове, что она водитель, но все-таки она на работе и у них неравное положение. Томсон Уэйкфилд — глава компании, а она — простой водитель, об этом следует помнить. Янси решила, что до самого отеля он не проронит ни слова, но ошиблась. Они въехали в прилегающую к отелю местность, где сельские пейзажи смешались с городскими окраинами, когда раздался телефонный звонок. Он поднял трубку. Янси чуть не подпрыгнула от удивления, когда услышала его короткое: — Это вас. Она полуобернулась. — Меня? — бестолково переспросила Янси, протянув руку за трубкой. — Съезжайте на обочину! — приказал босс. Янси остановилась и начала лихорадочно соображать: Кевин Визи? Уже шесть, но он часто работает допоздна. Разумеется, он. Поступил срочный заказ на завтра, и он ей хочет сообщить. Она взяла трубку. — Алло? — произнесла девушка и не поверила своим ушам — это не Кевин Визи. — Кто это был? — настойчиво поинтересовалась мать. — Что случилось? — поспешно спросила ошеломленная Янси, но сообразила, что этот номер могли бы дать матери только в случае крайней необходимости. И тотчас же поняла, что плохо знала свою маму. — Ничего не случилось, — резко ответила та. — Лучше не бывает! Кто поднял трубку? — повторила она. — Э-э… Я потом скажу, — выкрутилась Янси, немного собравшись с мыслями; от души радуясь, что сидит спиной к Томсону Уэйкфилду, она чувствовала, что покрылась густым румянцем. — Кто он? — настаивала Урсула Проктор. — Мама! — Не понимаю, что с тобой! Когда я была в твоем возрасте, парни проторили к моему порогу дорожку. Ты хорошенькая. На мой взгляд, иногда тебя можно назвать и красивой. Почему… — Я… э-э… сейчас занята. — Я чуть не весь день пыталась связаться с тобой, а у тебя нет времени поговорить! — Мать остановилась, чтобы набрать воздуха. — Лучше приезжай ко мне. Жду тебя сегодня в… — Я не смогу приехать. — Это почему? О господи, похоже, маму не заставить положить трубку, пока она не выговорится, и Янси была в панике, зная, что господин Уэйкфилд прислушивается к ее ответам. — Эти выходные я провожу не дома. — Ты никогда не уезжала с мужчиной! — Я позвоню тебе позже… — начала Янси. — Нет, постой. Ральф сказал, что ты уехала на день, но когда я позвонила Делии, чтобы сообщить ей свои новости, к телефону подошел Гревиль, поэтому я поговорила с ним и обмолвилась, что не могу найти тебя. Бедняжка Гревиль! Пока мать бранила ее за то, что она дала свой телефонный номер троюродному брату, а не ей, Янси прикрыла трубку рукой, думая о Гревиле. Наверняка Гревиль забежал к Делии, чтобы взять то, что она приготовила для вечеринки, но вынужден был выслушивать надоедливое зудение ее мамули. Янси догадалась, что он дал ее номер просто потому, что его довели до изнеможения. — Что ты хотела сообщить? — спросила Янси, воспользовавшись паузой, пока мать переводила дух. — Я выхожу замуж! — прямиком заявила мать. — Естественно, мне хотелось, чтобы ты первой узнала об этом. — Ах, извини! — Янси тотчас же сменила тон на извиняющийся. — Я ожидала поздравления, — съязвила мать. — Да, конечно, я рада за тебя… — Прекрасно, можешь прийти завтра, чтобы познакомиться с Генри, — громко фыркнула мать и положила трубку. У Янси было чувство, словно ее провернули через мясорубку. Рассеянно она вернула трубку Томсону. Девушка была в таком смятении, что даже не поняла, что Томсон неожиданно мягким тоном поинтересовался: — Семейные проблемы? Янси тотчас же пришла в себя и поняла, что сидит в машине, стоящей на обочине, вместо того чтобы везти человека, которого она надеялась поразить знанием своего дела. — Извините, моя мать… э-э… сообщила о своей помолвке. — Янси почувствовала, что ее всю обдает жаром. — Она очень любит меня, и ей хотелось… гм… чтобы я первая узнала об этом, — покривила она душой и завела машину, надеясь, что шеф посчитает эту причину достаточно серьезной. Они не проронили больше ни слова, и Янси, въезжая на площадку перед отелем, решила при первой же встрече признаться матери, что она не только не живет в доме Ральфа, но и нашла себе работу. Янси мельком взглянула на Томсона Уэйкфилда: не был ли звонок матери сигналом к ее увольнению? От него всего можно ждать. Но он только посмотрел на нее и направился в отель. Она поспешила за ним, чувствуя нарастающее раздражение. Когда они подошли ко входу, Янси была несказанно удивлена: босс пропустил ее вперед, придержав Дверь. — Я обедаю с деловыми партнерами. Думаю, нет смысла ждать меня или заезжать за мной, если неизвестно, когда я освобожусь, — сказал он ей, когда они брали ключи у регистрационной стойки. — Вам нужны ключи от машины? — Я возьму такси. Не забудьте поесть. — Томсон кивнул ей. Янси вышла из лифта, ничего не сказав. И только оказавшись в комнате, она принялась размышлять: почему этому человеку удается так досаждать ей? Возможно, она просто не встречала таких мужчин прежде. Это какой-то робот. «Не забудьте поесть»! Конечно, не забудет. Но, позавтракав в одиночестве в отеле, ей не хотелось и обедать одной. Но с кем? Единственный человек, которого она здесь знает, — Томсон Уэйкфилд, но с ним не пообедаешь. Она задумалась, и вдруг у нее возникла мысль: не оттого ли она так раздосадована, что он не пригласил ее? Значит… он нравится ей? Да она терпеть его не может! Не может! Янси стала думать, с кем провести вечер, и вспомнила Чарли Меррита. Она потянулась за телефоном. — Фения, — сказала она, когда кузина подняла трубку, — у тебя есть номер Чарли Меррита? Фения не только дала его номер, но и передала, что звонил Гревиль, интересуясь, не звонила ли Янси и сможет ли она простить его, если мать разыщет ее. — Тетя Урсула прямо-таки с дьявольским упорством искала тебя, — добавила Фения. Янси поболтала с ней минут десять и попросила передать Гревилю, что все понимает и не держит на него зла. Потом девушка позвонила Чарли. — Янси! — воскликнул он. — Как дела? Как я рад услышать тебя! Ты все еще в Лондоне? — Сейчас я ближе к тебе, чем к Лондону. Скажи, ты можешь посвятить сегодняшний вечерок нашему совместному обеду? — Да я мечтал об этом! — с охотой ответил он. — Отменю кое-какие встречи — и я в твоем распоряжении. — Но мне бы не хотелось, чтобы ты отменял… — С этими парнями можно встретиться в любое время, — успокоил Чарли. — Где ты? Поскольку ее отель оказался далековато от Чарли, Янси сказала, что сама доберется до ресторана, который он назовет. Он пытался спорить, но она рассмеялась и только поинтересовалась, есть ли там парковка. Янси приняла душ, радуясь, что взяла с собой платье, поскольку ресторан, похоже, первоклассный. Девушка уложила белокурые волосы в узел на макушке, нанесла обычный легкий макияж и проскользнула в длинное черное кружевное платье с длинными рукавами и нижней юбкой из черного шелка. Она покинула номер, зная, что смотрится прекрасно, и, как ни странно, отчасти пожалела о том, что Томсон Уэйкфилд не видит ее. Раздумывая, почему ей приходят в голову такие нелепые мысли, она оправдывалась тем, что коричневая форменная одежда не больно ей к лицу — а он только в ней ее и видел. В Янси лишь на миг заговорила совесть, не взять ли ей такси. Но с какой стати? В ее распоряжении шикарная машина, простаивающая без дела, проблем с парковкой не предвидится, а с Томсоном Уэйкфилдом она вряд ли столкнется. Чарли Меррит совсем не изменился с их последней встречи около года назад. Высокий, симпатичный, примерно одних с ней лет, он, как и всегда, всей душой рвался угодить. — Ты потрясающе смотришься, Янси! — с восторгом произнес он, когда они вошли в ресторан. — Как и ты, — парировала она, и оба рассмеялись. К ним подошел распорядитель, и Янси осмотрелась… Ее едва не хватил удар! На другом конце зала, в компании мужчин, сидел Томсон Уэйкфилд и смотрел прямо на нее. Узнал ли он ее? Что ж, теперь поздно жалеть о том, что не взяла такси, — машина компании припаркована у входа и непременно попадется на глаза Томсону Уэйкфилду, если он выйдет из ресторана раньше. В голове мелькнула мысль выбежать и поставить машину в другом месте, но то была минутная паника. Разве он не сказал — даже приказал — не забыть пообедать? Именно это она и делает, выполняя приказание. Ведь он же не оговорил, где именно ей обедать? И все же Янси испытала немалое облегчение, когда официант провел их к столу в уединенном уголке, хотя перепуганной девушке стало казаться, что в любой миг на плечо может лечь рука босса, а бесстрастный голос попросит ключи от машины. Она выбросила из головы мысли о Томсоне Уэйкфилде и направила все свое внимание на Чарли Меррита. Раз уж она пригласила его пообедать, так, по крайней мере, должна поступать порядочно и не заставлять скучать старого друга. — Так чем ты занимаешься? — спросила она, и весь следующий час пролетел в разговорах о том, что произошло за год. Янси почувствовала, что, не имея сил солгать другу, избегает разговора о том, что ушла из дома и поступила на работу, хотя едва ли Чарли мог столкнуться невзначай с ее матерью и проговориться ей. — Ты так и не сказала, что привело тебя в наши края. Янси на секунду нахмурилась, раздумывая, как бы лучше ответить. — Один мой знакомый делал доклад в конференц-центре сегодня, — наконец улыбнулась она. — Это было нечто! — Я бы пришел в ужас, доведись мне делать что-нибудь в этом роде, скажем выступать с речью, — сказал он. — Как тебе пудинг? Было уже половина одиннадцатого, когда они допили кофе, и Янси сказала Чарли, что было очень здорово встретиться с ним, но ей рано вставать и пора возвращаться в отель. — Передай привет Фении и Астре. — Он улыбался, а Янси собиралась с духом, чтобы пройти через зал, где обедал Уэйкфилд. Улыбнуться или, следуя его примеру, посмотреть как сквозь стену? Ее брала досада, что этот человек вселял в нее неуверенность, вынуждая обдумывать каждый шаг. Однако ей не пришлось выбирать: Томсона Уэйкфилда в зале не было. Его компания разошлась. Они с Чарли по-дружески обнялись и поцеловались на прощание, прекрасно понимая, что может пройти еще столько же времени, прежде чем они вновь встретятся, и Янси отправилась в отель. Она чудесно провела время с Чарли, но по дороге ее занимали мысли не о Чарли, а о Томсоне Уэйкфилде. Вернулся ли он в отель или отправился куда-нибудь? Куда-нибудь отправился, решила она. Господи, ведь всего лишь чуть больше половины одиннадцатого. И к тому же субботний вечер! Конечно, это было что-то вроде делового обеда, но корпоративные развлечения — ей определенно встречалось это выражение — не завершаются, когда часы пробьют десять; не имея ни малейшего представления о «корпоративных развлечениях», она нисколько в этом не сомневалась. Во всяком случае, и в этом также можно не сомневаться, если бы Томсон Уэйкфилд решил вернуться в отель и заметил принадлежащий компании «ягуар», он вполне мог найти Янси и приказать отвезти его. И ей, мечтающей во что бы то ни стало сохранить работу, пришлось бы подчиниться. Было прохладно, и, закрыв машину, Янси стремглав кинулась в отель. Проходя через вестибюль, она увидела Томсона Уэйкфилда и остановилась как вкопанная. Их взгляды встретились. На лице его не было улыбки, да и когда это он улыбался? Делая вид, что не узнает его, Янси поспешила пройти мимо. Ее вдруг охватила внутренняя дрожь, но она точно знала, что холодная погода тут ни при чем. Было полной неожиданностью увидеть его сидящим с виски в руках. Что за невезение; еще каких-то пять минут — и он бы отправился спать. Янси попросила ключи, и ее вновь одолели сомнения, не оставившие и следа от былой уверенности в себе. Подойти к нему и сказать что-нибудь? Что? Пожелать спокойной ночи? А если он не удосужится ответить? Она выставит себя полнейшей идиоткой. С ключом в руке она повернулась — перед ней стоял Томсон Уэйкфилд. — Добрый вечер, — сказала Янси, когда они оказались у лифта. Томсон Уэйкфилд не ответил, но взглянул на покрытые черным кружевом плечи и грудь Янси. — Не боитесь умереть от простуды? — вместо ответа ровным тоном поинтересовался он, обводя взглядом ее стройную шею и собранные в пучок светлые волосы. И вдруг, когда он вновь перевел взор на ее элегантное платье, Янси поняла: ему ясно, что ей не купить такую вещицу на свою зарплату в «Эддисон Керк». — Э… — Она вновь не знала, как начать. — Я забыла взять пальто, — пробормотала она, и ее вдруг взяла досада. Черт возьми, она ведет себя как четырнадцатилетняя девочка, а не уверенная в себе девушка двадцати двух лет, какой она себе и представлялась до сей поры. — Форменный пиджак не совсем подходит? Воспринимать ли это как выговор? Или — у нее просто в голове не укладывалось — неужели он поддразнивает ее? Янси заглянула в его серые глаза, заметив в них что-то. Но что? Однако упоминание о форменной одежде напомнило, что она здесь по работе, а ей очень хочется остаться на этой работе. — Я и в рот ничего не брала! — воскликнула она поспешно и совершенно некстати. — Разве я подозревал вас в этом? — неожиданно мягко ответил он; пришел лифт, и Янси поспешила войти. Янси наблюдала за тем, как Уэйкфилд, явно зная, на каком этаже она остановилась, нажал две кнопки и лифт пошел вверх. — Вы же настаивали, чтобы я пообедала. — Ей хотелось оправдаться за то, что воспользовалась служебной машиной. — Верно, — согласился босс. — Быстро же вы подцепили кого-то, — добавил он сухо. Подцепила кого-то? Ну и нахал! Он явно имел в виду ее спутника! Янси, прилагавшая все силы, чтобы вести себя прилично, почувствовала, что ей больше невмоготу. Пропади все пропадом, она весь день вела себя лучше некуда — почти весь, — но тщетно она старалась пропустить его замечание мимо ушей. Слова вырвались непроизвольно. — А мне показалось, он ничего, — ответила Янси и набралась духу взглянуть на босса. И поразилась, потому что отчетливо — да, совершенно отчетливо — увидела, что его губы подергиваются в улыбке. — И как давно вы знакомы? — поинтересовался он. — Мы ходили в один детский сад, — призналась она. — Я сама позвонила ему. И неожиданно для себя рассмеялась. Она услышала, что и он смеется, вперилась в него взглядом, как завороженная рассматривая, как взметнулись вверх уголки его губ, увидела ряд белых ровных зубов и… почувствовала ни с чем не сравнимое облегчение, когда лифт остановился на ее этаже. — Спокойной ночи, — быстро произнесла она и поспешила в свой номер. Никогда поездка в лифте не вызывала у нее подобных ощущений, но у нее вдруг — и это никак не связано с тем, что она впервые увидела улыбку Томсона Уэйкфилда, услышала его смех, — занялось дыхание и все затрепетало в душе. ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ Словно оправдываясь за вчерашнюю холодную и сырую погоду, воскресенье обещало быть солнечным и ясным. Янси встала рано, приняла душ и оделась. Она и представления не имела о том, когда они выедут, и подумала, что надо было спросить вчера Томсона… Томсона? И с каких это пор он стал для нее Томсоном? Несколько удивленная тем, что мысленно называет своего работодателя по имени, Янси поняла, что нужно следить за своим языком. Она представила неописуемый восторг своего непосредственного начальника, когда водитель подойдет к нему со словами: «Куда собрался сегодня, Томсон?» Отправляясь перекусить, Янси сняла свой именной значок. Войдя в зал, она тотчас увидела Томсона и, изобразив улыбку, подошла к столу. Он поднялся и вежливо ждал, пока она сядет. Но Янси замешкалась. — Не стоит, пожалуй, — внезапно сказала она, потянувшись за сумкой, которую повесила на спинку стула. — Вам здесь неудобно? — ровным тоном поинтересовался он. — Но мне здесь не место, — сказала она, поднимаясь. — Не место? — Разве водители сидят с вами за одним столом? — быстро спросила она. На его лице промелькнуло какое-то подобие чувства, но он не улыбнулся. — Присаживайтесь, мисс Докинс; вы как-то не вяжетесь с образом девушки, сидящей где-нибудь в скромном уголке. Она не знала, как реагировать на это, но не решалась присесть. — Мне неловко, — пробормотала она. — Мне будет еще более неловко, если вы сядете в другом месте, — уверил он. Янси села. Она заказала овсянку, яичницу с беконом и тост с мармеладом. Ожидая заказ и наблюдая исподтишка за своим визави, решила, что у Томсона есть шарм. После завтрака они отправились в Лондон, и Томсон Уэйкфилд с головой погрузился в бумаги; водитель был ему явно нужен, чтобы не терять драгоценное время на вождение машины. Она посмотрела на него в зеркало: его взгляд, казалось, остановился у нее на затылке. Он быстро поднял глаза и недовольно взглянул на нее. Янси следила за дорогой и старалась не смотреть на пассажира до тех пор, пока не зазвонил телефон. Она в панике взметнула глаза к зеркалу и встретилась с его взглядом. Несомненно, он знал, из-за чего она так волнуется, потому что, поднимая трубку, спросил: — Вы здесь, если звонит ваша мама? Вот язва! Но, видимо, понял, что разговор с матерью ей… ну, несколько неприятен. К счастью, звонили ему. Но ей пришло в голову: не подумал ли Томсон, что это она дала номер телефона матери? Впрочем, Янси не собиралась разубеждать его. Если он узнает, что Гревиль Элфорд — ее троюродный брат и это он дал маме телефон, то справедливо решит, что ее приняли на работу в «Эддисон Керк» по блату. Янси полагала, что отведет «ягуар» прямо в гараж, как только высадит Уэйкфилда, где ему угодно. Интересно, поблагодарит ли он ее за «прекрасную работу»? Она очень старалась, но видит Бог, он — камень! Зная, что мать будет обзванивать всех, разыскивая ее, если она не явится по вчерашнему требованию, Янси решила заехать к ней. — Наконец-то выбрала время! — приветствовала ее мать, когда она явилась. — Познакомься с Генри. И что это за разговор по поводу твоего переезда? Я пыталась дозвониться тебе утром, почувствовав неладное, когда Ральф порекомендовал мне справиться у Делии. Он случайно проболтался, что ты переехала, но не сказал куда. Гревилю мне не удалось дозвониться. И слава богу! — Так почему ты уехала из дома? Я сказала Ральфу, что ему должно быть стыдно… — Ральф тут ни при чем! — перебила ее Янси. — Дело… гм… в Эстелле… — Строптивости ей всегда было не занимать. Тебе следовало… А вот и Генри! Мать внезапно расплылась в улыбке, и хотя Генри Оттеуэй, невысокий тучный человек, оказался довольно приятным, ему не хватало обходительности Ральфа Проктора. Однако же у него был «роллс» и, зная склонность матери к мотовству, Янси поняла: основной мотив предстоящего замужества — деньги, а что касается любви, то единственной любовью Урсулы Проктор была сама Урсула Проктор. Янси осталась на чашку чая. Затем Урсула и Генри вышли ее проводить, при этом мама посмотрела на номерной знак и пробормотала: — Ральф Проктор мог бы купить тебе и новую машину! А машине и года нет! Янси вернулась домой и поделилась с кузинами новостями, которыми не уставала удивлять ее мать. Она только кончила свой рассказ о встрече с Чарли, как позвонил Гревиль, полный раскаяния. — Не беспокойся, — улыбнулась Янси. — Уверена, иначе было нельзя. — Ты же знаешь, твоя мать подобна капле, подтачивающей камень. Я надеялся, что тебя либо не окажется в машине, либо она будет на стоянке. Но окончательно она довела меня слезами. — Слезами? — Мне показалось, тетя Урсула вот-вот расплачется, когда она жаловалась, что никак не может найти тебя. Бедняжка Гревиль! Он не выносит слез… На следующей неделе Янси не раз отправлялась в дальние и близкие поездки, пару раз возила мистера Клементса и других директоров, а однажды даже Гревиля. Но ни разу — Томсона Уэйкфилда, хотя она слышала от водителей, что он неоднократно разъезжал по делам. Похоже, удостоверившись, что она прилично водит машину, Томсон больше не нуждался в ее услугах. Это немного огорчало Янси, и она начинала рабочий день полная радостных предвкушений, но вечером возвращалась домой в плохом настроении. Она убеждала себя, что это не связано с Томсоном Уэйкфилдом. Однако настроение не улучшалось… Когда в понедельник утром Янси, доставив пассажира, вела «ягуар» по оживленной трассе, вдруг раздался телефонный звонок. Она съехала на обочину, чтобы ответить, и услышала голос матери. Вот уж не ожидала! — Раз уж ты в машине, не могла бы ты заехать и подвезти меня? Подвезти ее? Никак не получится! Я на работе! Янси начала было обдумывать, какую причину придумать для отказа, но поняла, что легче подвезти. Так, чтобы ни одна душа не знала. — Ладно, — согласилась Янси. — Ты сможешь добраться назад сама? — Я встречаюсь с тетей Порцией — она подвезет меня домой. Янси помчалась к дому матери и, только увидев ее, сообразила, что на ней значок: «Янси Докинс. Транспортный отдел. Корпорация „Эддисон Керк“». Пронесло! Они медленно двигались в потоке машин в самом центре Лондона, и вдруг Янси, краем уха прислушиваясь к болтовне матери и одновременно следя за идущей впереди машиной, замерла: из подъезда дома по ту сторону улицы вышел высокий, темноволосый мужчина. Оглядываясь по сторонам с явным намерением взять такси, он заметил «ягуар», в котором ехал не далее как пару недель назад! Янси хотела отвернуться, притвориться, что не видит; будь движение посвободней, она бы нажала на стартер и рванула прочь. Но не тут-то было: Томсон Уэйкфилд направился к «ягуару», открыл заднюю дверцу и сел. Ее мать, не привыкшая лезть в карман за словом, произнесла с подчеркнутой вежливостью: — Вы не ошиблись, сев в эту машину? Это не такси! Янси, залившись краской от стыда, быстро обрела дар речи: — Мама, позволь представить тебе Томсона Уэйкфилда. Томсон… — О боже! Теперь уже поздно… Янси представила: — Моя мама, Урсула Проктор. Янси была вполне готова к тому, что в любую минуту Томсон поставит все на свои места, сказав, что здесь именно он командует «ягуаром» и водителем, а миссис Проктор не числится в штате компании и это она ошиблась в выборе машины. Но, к великому облегчению и удивлению Янси, он лишь обменялся с ее мамой любезностями. — Мне казалось, я знаю всех твоих друзей, Янси, — мать приводила ее во все большее смущение. — Хотя ваш голос мне знаком. Это вы подняли трубку, когда я звонила в прошлую субботу? — Полагаю, да, — ровным голосом ответил он. — Похоже, вам частенько доводится общаться с моей с дочерью, — заметила Урсула Проктор, когда, к огромному облечению Янси, движение возобновилось. До места встречи матери ехать было недалеко. Возможно, удастся высадить ее, прежде чем она еще что-нибудь скажет. Хотя как объясняться с Томсоном Уэйкфилдом, когда мать ясно дала понять, что считает, будто «ягуар» принадлежит дочери? — Янси никогда не отказывается подвезти, — спокойно сообщил Томсон ее матери. — По крайней мере она извлекла урок и перестала давать свою машину кому ни попадя, — продолжила Урсула Проктор. — Вы, вероятно, в курсе, что одна из ее подружек превратила ее машину в груду металла, — добавила она, подумав. — Не знал об этом, — пробормотал Томсон, а Янси, для которой эта маленькая услуга превратилась в сущий кошмар, радовалась, что матери, похоже, не на что обрушить свой гнев. Однако для Янси передышка оказалась кратковременной, поскольку, прервавшись на время, чтобы подзарядиться, мать оценивающе взглянула на форменную одежду дочери. — Ну, в самом деле, Янси, ты отличалась куда большим вкусом. На тебе постоянно этот блеклый костюм! Ты была в нем, когда приезжала знакомиться с Генри в прошлое воскресенье! Ну спасибо, мама! Не надо быть гением, а Томсон Уэйкфилд далеко не дурак, чтобы понять, что, высадив его в прошлое воскресенье, она отправилась по личным делам на служебной машине. Но на этом не кончилось. — Жизнь с Делией Элфорд не пошла тебе на пользу! — заявила ее мать. Мама, прошу тебя, остановись! Но было уже поздно. Их нежданный гость, умевший мигом схватывать, что к чему, заинтересовался. — Делия Элфорд? — любезным тоном спросил он, проявив явно больший интерес к разговору о людях, чем о блеклой форменной одежде. — Вы знакомы с тетей Янси? — несколько резковато поинтересовалась Урсула. Только не это! Они незнакомы! И едва ли это вероятно в будущем. Ну, слава богу, тебе пора выходить. Янси подъехала, чтобы высадить мать, но не успела открыть ей дверцу и торопливо попрощаться, как Томсон Уэйкфилд произнес ровным тоном: — Мне кажется, я знаком с ее сыном. Янси поняла, что это конец, прежде чем мать уточнила: — Гревилем? — Мне нужно ехать, — прервала Янси. — Я припарковалась в неположенном месте. Но к чему беспокоиться? Томсон услышал все, что ему нужно. В подтверждение этому он вышел и открыл переднюю дверцу. — Благодарю вас, — мать восприняла это как должное, и, не представляя, в какое трудное положение она поставила Янси, попрощалась с ними и пошла по своим делам. Вот уж чего Янси не хотелось, так это того, чтобы Томсон Уэйкфилд сел на освободившееся место. — Не хотелось бы, чтобы ваша мама посчитала нас не самыми лучшими из друзей, — вкрадчиво пробормотал он, а Янси поняла, что попалась. Но ей нужна работа, а потому самое лучшее — постараться выпутаться. — Э-э… если я правильно поняла, я… похоже, снова отстраняюсь от работы? — вступила она в схватку. — Разве вы не считаете, что вас следует уволить? По правде говоря, нет. — Чем я провинилась? — с невинным видом спросила она. — Ну, за исключением того, что на служебной машине навестила маму? Уверена, вы понимаете, что с момента поступления на работу, которая мне нравится, — поспешно вставила она, — я… Томсон избавил ее от дальнейших путаных оправданий, прервав: — Вы забыли упомянуть в анкете о приеме на работу в графе, где стоит: «Работают ли в компании ваши родственники?», что вы связаны родством с одним из директоров. — Не знала, что вы проявляете такой интерес к анкетам водителей. — Пообщавшись с вами, Янси Докинс, я убедился, что нельзя все принимать на веру. Что он хотел сказать этим? — Все в вашей анкете ложь? Если бы она помнила! Он наверняка заглядывал в ее анкету чаще, чем она. — Э-э… адрес я указала правильно. — Адрес тети? — Я живу не с тетей, а с кузинами, Фенией и Астрой. Гревиль — мой троюродный брат. Он живет… — Мне известно, где он живет, — сухо прервал ее Томсон. — Ваша мама считает, что вы живете с тетей, — продолжил он стыдить ее. — Я не сказала ей… — оправдывалась она, — я просто не сказала ей, что больше не живу у Ральфа. Последовало молчание. Молчание, от которого веяло смертельным холодом. — Так вы солгали, когда сказали, что знакомы с жизнью, как она есть, только теоретически… — Это правда! — с жаром ответила она. Так не сохранить работу. Но она поняла, куда он клонит, и ответила поспокойнее: — Ральф — мой отчим. Последовало недолгое молчание, и Томсон не заставил себя ждать с новым вопросом, звучавшим скорее как утверждение: — Вы жили у него до недавних пор? — Он не стал ждать, пока она ответит. — Вы покинули дом отчима, когда кто-то из ваших друзей разбил вашу машину в лепешку? — Неудивительно, что вы руководитель компании, — колко заметила Янси. — Отчим рассердился и выбросил вас вон, — продолжал Томсон, словно и не замечая. — Ничего подобного! Ральф хотел, чтобы я осталась, а теперь уговаривает вернуться. — Так почему вы отказываетесь? — Все дело в гордости. — Вот зачем вам работа! Ну, вот мы и подошли к делу! Само собой разумеется, Томсон теперь не сомневается, что она получила работу только из-за родства с Гревилем. — Вождение — это почти все, что я умею делать, — призналась Янси. — А как насчет ведения домашнего хозяйства? — льстиво спросил он. Хитёр! Она же писала в анкете, что была прежде экономкой. — Так и было! — подтвердила она. — Я вела домашнее хозяйство у Ральфа. У него тоже большой дом, — добавила она, чтобы придать отчиму значительность. Что ж, она попала в беду, и понимала это. — Не сомневаюсь, — сказал Томсон Уэйкфилд. — Ведь ваша мама не знает, что вы работаете? — Можно сказать без преувеличения, что будет грандиозная истерика при одной только мысли о том, что ее дочь зарабатывает себе на жизнь, — ответила Янси, почувствовав облегчение, что после всей этой лжи можно наконец сказать правду. Но, вдруг почувствовав сердцебиение, она оторвалась от дороги и пристально посмотрела на него. — Я все еще работаю у вас? Томсон Уэйкфилд уставился на нее непроницаемым взглядом. Потом, словно музыка, до нее донеслось: — Если ношение форменной одежды вас не затруднит… Возликовав в душе, Янси быстро отвернулась. Она так обрадовалась, что готова была расцеловать Уэйкфилда! Вместо этого она вдруг стала замечать, что происходит вокруг, — разве они не проезжали уже дважды мимо этого магазина? — Куда мы едем? — поспешно спросила Янси и, взглянув на босса, отчетливо увидела мимолетную улыбку у него на губах, прежде чем он резко приказал отвезти его в офис. К встрече со своим прежним пассажиром она, естественно, опоздала. Чтобы не ставить Гревиля в неловкое положение, она позвонила ему, как только смогла, и сообщила: Томсону Уэйкфилду известно, что они троюродные брат и сестра. — Он нормально отреагировал? — спросил Гревиль. — Он воспринял это благожелательно, — уверила она кузена. Не говорить же ему, что босс извел ее, выжимая из нее все сведения! Поразмыслив, Янси и вправду решила, что Томсон вел себя благожелательно. Он явно сразу же догадался, что мать не в курсе, что она работает, ему ничего не стоило выдать ее, но он не выдал. Он мог запросто вышвырнуть их обеих из служебной машины и уехать в ней, однако он не сделал этого. Пожалуй, у него есть добрые струнки в душе. На следующей неделе Янси пришлось возить его по делу, но он вновь превратился в прежнего брюзгу, используя машину как кабинет. Янси вернулась домой, погруженная в мысли о Томсоне. На следующий день, оказавшись в кабинете Кевина Визи в тот момент, когда звонила Вероника Тэйлор и заказала машину для Томсона, она вдруг неожиданно для себя сказала: — Можно я, раз уж оказалась поблизости? — Но он спросил Фрэнка, — улыбнулся Кевин. — Дело его, — улыбнулась она в ответ, но в душе огорчилась. Ей не довелось возить его еще несколько дней. На следующей неделе в среду Кевин сказал, что она отвезет мистера Уэйкфилда на совещание, которое состоится в Стэффордшире. Она так радовалась, что самой стало стыдно. — Кевин сказал, что ты едешь на север? — спросил Уилф Фишер, перехватив ее на полпути час спустя. — Именно так, — ответила она и, пребывая на седьмом небе от радости, тут же согласилась завезти его матери пакет с шерстяными нитками, ибо миссис Фишер любит вязать одеяла и ей всегда не хватает пряжи. — Дом твоей матери не совсем по пути, но, если мне придется долго ждать, я с удовольствием окажу тебе услугу. Уилф расплылся в улыбке, и Янси подумала: ей и вправду нравится работа. На следующее утро, когда Янси приехала, чтобы забрать своего пассажира, он лишь пробормотал что-то в ответ на ее приветствие и, едва успев забраться в машину, открыл портфель и уткнулся носом в бумаги. Следующее невнятное бормотание донеслось до Янси, лишь когда они подъезжали к зданию одной из дочерних компаний. — Я освобожусь в шесть. Отдохните и поешьте, — напутствовал он. «Да, сэр, как прикажете, сэр». У нее найдутся дела поважнее! Их взгляды встретились, и Янси постаралась вложить в свой взгляд как можно больше экспрессии. Он принял ее вызов, но уточнил: — Договорились? Янси не могла взять в толк, почему его манера поведения так раздражает ее? Собственно, он глава компании и ведет себя соответственно. И все же… ей хотелось услышать другой тон. «И что это со мной?» — гадала она, направляясь из Стаффордшира в Дербишир. Предложи ей кто-нибудь из членов правления отдохнуть и поесть, это не вызвало бы никакого раздражения. Но он же не предлагает, а приказывает. Может, она слишком остро воспринимает приказы? Мать Уилфа ждала Янси и приготовила специально для нее сладкий пирог. Девушка согласилась выпить чашку чая, и они около получаса поболтали. Она уже собиралась уходить, как миссис Фишер внезапно спросила, не встретится ли ей на пути супермаркет. — Непременно, — ответила Янси. Не надо было ей бродить по супермаркету с миссис Фишер, но не могла же она бросить старушку с покупками одну! Но теперь она не успеет вовремя встретить своего господина, и уж будь уверена, Янси, он из тебя душу вытрясет! Она готова биться об заклад, что никто никогда не заставлял его ждать! Уже десять минут седьмого, а ехать еще далеко. Она глянула на указатель уровня топлива, и у нее появилась новая причина для беспокойства. О господи, она опять едет с пустым баком! Обычно в часы ожидания она заправлялась бензином и проверяла готовность машины к обратной дороге. Но на этот раз она слишком торопилась и забыла свое правило. И опять из-за Фишера! Она дала себе зарок больше не связываться с Уилфом Фишером, пусть сам развозит свои посылки, хотя, говоря по, совести, винить нужно только себя. Томсон Уэйкфилд приказал ей подкрепиться, но не в соседнем же графстве! Было без десяти семь, когда Янси подъехала за боссом. С первого взгляда было видно, что он не в духе. Она предпочла не выходить из машины: чем скорее они отправятся, тем быстрее доберутся до Лондона. Однако Томсон Уэйкфилд, словно нарочно заставляя ее ждать, сначала старательно осмотрел машину, словно проверяя, сколько вмятин она оставила. Можно подумать, что она то и дело попадает в аварии, — да на «ягуаре» и царапинки нет! Наконец он открыл заднюю дверцу и сел в машину. Янси почувствовала, что самое время пасть ниц у его ног. Куда там! Не успела она приступить к извинениям, как он прервал ее. — Оставьте! — проворчал он. Янси только обрадовалась. Она вдруг почувствовала, что ей не хочется ему лгать. Хотя, по правде, она не знала, что добавить к своим извинениям, чтобы не впутать в это дело Уилфа Фишера. Янси вдруг стало ясно, что она проехала поворот. Куда девался город? Они должны были бы ехать по освещенному огнями участку, ведущему к автостраде, а вокруг усаженной деревьями дороги было темно. Дорога все больше сужалась. Да и других машин не видно! Господи, где они? — Вы знаете, куда мы едем? — послышался ворчливый голос с заднего сиденья. Янси почувствовала, что положение безвыходное, придется прибегать к спасительной лжи. — Я знаю короткий путь, — ответила она. В ответ — ледяное молчание. В какую же переделку она попала! И все из-за своего легкомыслия, иначе не назовешь. Томсон молчал, и это еще больше угнетало ее. Лучше бы ругался. А потом заглох двигатель. Только не это! Как могла она забыть, что бак практически пуст? Тишина была мертвой. — Я… — обрела она голос, звучавший слегка приглушенно. — Из-за спешки… э-э… по моей вине, — поспешно добавила она, — я не заправилась. В ответ снова молчание; она подумала, что ее немногословный босс считает до десяти. Вскоре раздался его леденящий голос: — В таком случае не будете ли вы так любезны заправиться прямо сейчас? Он и впрямь начал доставать Янси. — Где? — спросила она слегка раздраженно. — Это вы должны сказать. Я думал, вы знаете этот «короткий путь». — В багажнике есть канистра, — намекнула она. Дудки, если уж идти за бензином, то не ей, а ему! — Дождусь вашего возвращения, — заявил он любезным тоном. — Моего? — Это ваш удел, раз уж вам хотелось равенства. — В словах Уэйкфилда была изрядная доля истины, она понимала это, но это нисколько не прибавило ей оптимизма. Янси выбралась из машины и открыла багажник. Все чисто и аккуратно: дорожный плед, набор инструментов. А вот и канистра. Открыв заднюю дверцу, она бросила боссу плед. — Возьмите, чтобы не замерзнуть. Может, я и вернусь, — мрачно пошутила Янси. Ей показалось, что раздался звук, похожий на приглушенный смех, но она не поверила своим ушам. Закрыв дверь, она осмотрелась: вокруг хоть глаз выколи! Куда идти? Уж точно не по той дороге, по которой они приехали. Если бы там была заправочная станция, она бы ее приметила. Прогулка мне по душе, уговаривала себя Янси, двигаясь вперед. Что ж, прекрасно, на ней каблуки в два с половиной дюйма, а дорога становится все хуже и хуже. Янси знала, что из машины ее уже не видно, хотя едва ли Уэйкфилд вообще наблюдал за ней. Что это? Ей послышался шорох. Янси с трудом подавила в себе страх. «Не будь маменькиной дочкой; такие звуки не новость для сельских жителей». Шорох послышался снова, теперь слева. Янси уже не сомневалась, что это не плод воображения. Вот снова позади нее, и она ускорила шаг, чувствуя сухость во рту. Шаги! Она могла поклясться, что слышит шаги. Ее обуял страх. Она здесь, окаменевшая от страха, а этот самоуверенный нахал Уэйкфилд удобно устроился под пледом, чтобы не замерзнуть… Ее ладони вспотели… До нее явственно доносились шаги. Кто-то крадется следом. Она пошла быстрее. «Спокойствие, сохраняй спокойствие». Она услышала невдалеке треск ветки. А потом звук быстро приближающихся шагов! Янси бросила канистру и сорвалась с места. Ей не удалось далеко убежать, потому что внезапно совсем близко раздалось: — Янси, дурочка, это я! Она замерла, повернулась, сделала шаг, налетела прямо на Томсона Уэйкфилда и стукнула его. — Нахал! — выкрикнула она, потеряв самообладание, испытывая одновременно облегчение и ярость из-за того, что он до смерти напугал ее и злясь на себя, что выглядит такой испуганной и жалкой. — Ну-ну, все в порядке. — Томсон пытался успокоить ее, но безуспешно. — Как вы смели красться за мной? — выкрикивала Янси, снова стукнув его. Она бы и в третий раз ударила Томсона, но он на лету перехватил ее руку. — Ш-ш… — мягко произнес он. — Я не хотел напугать вас. Я… — Но напугали! — бушевала девушка, хотя ей стало уже намного лучше. — Я очень, очень виноват, — извинялся он и, поскольку она уже не кидалась на него с кулаками, обнял ее одной рукой. Янси инстинктивно склонила голову ему на грудь, чувствуя, что ей становится все лучше и она все больше успокаивается, а Томсон, словно желая удержать ее так, обнял ее еще крепче. На Янси внезапно снизошел сладостный покой. Где-то в глубине сознания она понимала, что нужно отодвинуться прежде, чем Томсон оттолкнет ее, но не находила в себе сил пошевелиться, а он, похоже, не спешил отпустить ее. — Вы очень добры, спасибо, — проговорила Янси ему в грудь. — Вы ведь и вправду испугались? — поддразнил он. — Боитесь, что вас заподозрят в душевной доброте? — Она почувствовала, что смеется, и вновь стала сама собой, той самой Янси Докинс, какой она и была. Она отступила на шаг, и он выпустил ее. — Я бросила канистру куда-то, — сказала девушка, понимая, что не забудет этих чудесных мгновений, когда он успокаивал ее, прижав к себе. — Нам не найти ее в такой темноте. — Вы вдруг заговорили о «нас», — ответил Томсон, дав понять, что не собирается ползать в поисках на четвереньках. — Ну, раз уж вы лучший ум корпорации, то что вы предлагаете мне делать? — Пойти на ферму и выяснить, не смогут ли они нам помочь. — Какую ферму? — Разве вы не видите огни? — Вы выше ростом. — Я пойду с вами, — сказал Уэйкфилд. Янси не возражала — хватит бродить одной в кромешной тьме по пустынным дорогам. До фермы было неблизко, и она безотчетно взялась за его руку, когда они сошли с дороги и брели по щиколотку в грязи. Казалось, босс не имел ничего против. Он и в самом деле вел себя доброжелательно, тихо беседуя с ней по дороге, больше беспокоясь о том, что напугал ее, чем о том, что его день завершается прогулкой по грязи. Янси он нравился все больше и больше. К тому времени, когда они стучались в дверь фермерского дома, она твердо решила больше ему не лгать. — Извините, что беспокою вас… — начал Томсон, услышав, что кто-то подошел к двери. Янси воспрянула духом, когда фермер не только дал им бензин, но и настоял на том, чтобы довезти их до машины. Янси поблагодарила доброго фермера и предоставила Томсону беседовать с ним, пока работник переливал бензин в бак. Она уже сидела за рулем, когда фермер отъехал; завела мотор и стала ждать, когда Томсон сядет сзади, но, к ее удивлению, он подошел и открыл дверцу со стороны водителя. — Поведу я, — сказал он. — Нет, — возразила она. — И закройте дверь — холодно! Томсон пристально смотрел на нее. — Мне воспользоваться своим служебным положением или прибегнуть к силе? — Боитесь, что я завезу вас еще куда-нибудь? Он молча смотрел на нее. Ей пришло в голову, что в других обстоятельствах он бы рассмеялся. Она вдруг почувствовала угрызения совести. У него был насыщенный событиями день, у нее тоже — они оба устали. Бросив препираться, она вышла и, обогнув машину, села на переднее сиденье. Они уже были в пути, когда ей вздумалось спросить: — Я должна была сесть на заднее сиденье? Томсон не ответил, а обернулся к ней, слегка улыбнулся и снова устремил взор на дорогу. Она чувствовала себя здесь не на месте. Но если бы Томсону не понравилось, что она уселась рядом, он бы не преминул сказать об этом без обиняков. — Куда вы ездили сегодня? — спросил он ее после продолжительного молчания. — Куда? — переспросила Янси, оттягивая время и чувствуя, что решение говорить ему только правду снова под угрозой. — На одометре лишние шестьдесят миль пробега. — Не иначе как вы записываете, — строго осудила его Янси, понимая, что до нее так и не дошло, что значит быть служащей. Когда же она уяснит, что нельзя дерзить начальству? — Я не специально, — пояснил Томсон, как показалось ей, вполне вежливо, хотя в ее словах была язвительность. — Вы запоминаете механически? — Часто даже не задумываясь, — признался он. — Итак, имея в своем распоряжении уйму времени, вы решили отлучиться, чтобы посидеть за чашкой чая еще с одним из друзей по детскому саду, живущим всего в тридцати милях от конференц-центра? Опасаясь, что может проговориться про Фишера с его поручениями, она поспешно ответила: «Нет». — Ну, значит, навещали сестру? Она рассмеялась. — У меня нет сес… — Ее смех оборвался. — Разве? — ровным тоном спросил он. — Хотите сказать, что и Миранды тоже нет? О господи! Янси взглянула на него. Ей казалось, что он будет сердиться. Но нет, его явно развлекло, что она так легко попалась. И только тогда она поняла: он давно догадался, что у нее нет сестры. И когда она рассказывала эту сказочку о племяннице, забывшей игрушку, он знал, что у нее нет ни сестры, ни племянницы и что она плетет небылицы. — Признаюсь в своих грехах. Я — единственный ребенок. Но, — торопливо добавила она, все еще опасаясь потерять место, — я больше не буду лгать. Она затаила дыхание. Томсон взглянул на нее. — Сплошные обещания, — проговорил он. К Янси вновь вернулось дыхание. Вскоре девушка заметила, что они приближаются к району, где была квартира Астры. — Это я должна отвезти вас домой, — поспешно сказала Янси. — У вас был долгий и трудный день, — мягко ответил Томсон. И Янси вдруг поразило, что мужчина, сидящий рядом, ни разу не рявкнул на нее последние пару часов: Она все еще была озадачена его доброжелательностью, когда Томсон, запомнивший ее адрес с первого раза, подвел машину к дому. Она чуть не забыла о сумке, лежавшей сзади, и протянула руку, но при этом случайно задела Томсона за ухо… и чуть не задохнулась от смеха. О господи, ей смешинка попала в рот, но обиженное выражение его лица еще больше заводило ее. Она пыталась сдержаться, но бесполезно! Томсон вышел и подошел к ее дверце, а Янси, выбравшись из машины, пыталась успокоиться. И тогда Томсон, молча взиравший на нее, нашел лекарство. — Дурочка! — процедил он сквозь зубы. А когда это вызвало лишь новый взрыв смеха, он схватил ее за плечи и… поцеловал. Смех улетучился без следа, когда он отстранился и взглянул на нее. Довольный результатом, Томсон повернулся и сел в машину. Пока он не отъехал, Янси не шелохнулась. Она давно отметила, что у Томсона красивый рот, но и подумать не могла, что когда-нибудь почувствует его на своих губах. И хотя это был отнюдь не любовный и даже не дружеский поцелуй, он поколебал все ее представления. Душа и мысли были охвачены волнением. У нее занялось дыхание, голова кружилась, и возникла сумасшедшая мысль, что, будь она поискушенней в этом, подумала бы, что влюбилась в него! ГЛАВА ПЯТАЯ Она совсем, ну совсем не влюблена в Томсона, твердила себе Янси все выходные и последующие дни, а мысли о главе «Эддисон Керк» по-прежнему всецело владели ею. Конечно, она виновата, и теперь он вряд ли попросит, чтобы она везла его куда бы то ни было. Не каждому главе компании приходится выступать в роли водителя и отвозить своего шофера домой, но сердце ее не хотело понимать это и тосковало по Томсону. Но о любви и речи не было! Янси порой казалось, что она становится такой же, как мать или матери ее кузин. Вспыхнувшее в ее душе чувство вовсе не было похоже на то, что она питала к какому-то определенному типу мужчин. Это было чувство только к нему — Томсону Уэйкфилду. Это новое и неизведанное прежде чувство выводило ее из душевного равновесия. Но хотя они с кузинами доверяли друг другу свои самые сокровенные тайны, сейчас она ни с кем не могла поделиться своими переживаниями. Янси усиленно старалась отвлечься от мыслей о Томсоне, но безуспешно. Это смешно, твердила она себе, глупо, самонадеянно! — Что случилось, Янси? — спросила Фения, когда они встретились вечером. — Ты стала какая-то другая. Молчишь всю неделю с отсутствующим видом. — Фен! — Янси поспешила перевести разговор на другую тему. — Как у тебя дела с мамой? — И знать меня не желает. — Нам нужно устроить вечеринку. — Янси решила взбодриться. — Верно, но у Астры по горло работы на выходные. — Что ж, воскресенье отпадает, — согласилась Янси. — В таком случае в воскресенье я отправлюсь повидаться с мамой. Кто знает, может, она встретит меня не так холодно. — Мне поехать с тобой? — Ни за что, — ответила Фения. Они обе знали, что если Порция Кавендиш не готова пока помириться с дочерью, то Янси вовсе не на что надеяться. Оставшись в выходные одна, Янси впервые в жизни почувствовала себя неприкаянно. В субботу она работала, наводя лоск на «мерседес», который ей разрешили оставить дома: в воскресенье утром мистер Клементс очень рано уезжал в аэропорт. Янси прекрасно знала, что нельзя пользоваться служебной машиной в личных целях, но она не находила себе места, чувствовала себя выбитой из колеи и не знала, чем заняться. Навестить мать? Да и Ральф всегда рад ей. Но, как обычно, когда она и сама не знала, чего ей хочется, она обратилась к тете Делии. Янси приехала к ней на «мерседесе». — Янси, дорогая, как я рада видеть тебя! — лучилась улыбкой тетя Делия, и у Янси сразу же полегчало на сердце. — Проходи и расскажи, как твои дела. Два часа спустя, когда Янси с удовольствием беседовала с ней, стараясь, чтобы тетя не заметила ее подавленности, зазвонил телефон. — Подойти ты, — попросила тетя. — Мне не хочется говорить с Имоджин. — Скажу, что ты занята с водопроводчиком, рассмеялась Янси, догадавшись, что сестры поссорились. Но это была не Имоджин, мать Астры, а Мэтью Грант, друг Гревиля, спрашивающий его. — Кажется, я разговариваю не с миссис Элфорд? Кто вы? — Угадай, — предложила Янси, не раз встречавшаяся с Мэтью по всяким поводам и обожавшая его. — Должно быть, это одна из потрясающих кузин Гревиля. — Которая из них? — Не могу сказать «хорошенькая», потому что вы все хорошенькие. — Интересно, почему ни одна девица до сих пор тебя не подцепила, Мэтью, — рассмеялась Янси. — Это Янси. Как дела? — Во всех отношениях облом. Мало того, что меня бросила моя подружка, так еще и попал в аварию прошлой ночью, так что остался без колес, потому-то и разыскиваю Гревиля. Я собирался на вечеринку, и если он тоже идет, то мог бы меня подвезти. — Подожди, я спрошу тетю, не знает ли она, что он собирается делать. — Янси положила трубку и проскользнула в кухню: — Мэтью Грант спрашивает, не собирается ли Гревиль сегодня на вечеринку? — Он ведет свою мать в театр, — ответила мама Гревиля. Янси улыбнулась, вспомнив, что Гревиль большой любитель театра, но улыбка быстро погасла — похоже, все заняты этим вечером. — Гревиль не пойдет на вечеринку, — передала она. — Но если хочешь, я подвезу тебя, но только в один конец, — повинуясь внезапному импульсу, предложила она. — Ты? — Ее предложение, похоже, несколько озадачило Мэтью, но вскоре он обрадовался. — Найдется, кому отвезти меня домой. А не хотела бы ты пойти на вечеринку? — Меня не приглашали. — Я тебя приглашаю. Предполагалось, что я приду не один, а мне не хочется, чтобы все знали, что меня оставила подружка. Пойдем со мной, Янси, прошу. Бедняжка Мэтью! — Только ненадолго, — сказала Янси, сжалившись. — Когда заехать за тобой? Положив трубку, Янси поняла, что ей не нужна никакая вечеринка, но что же ей нужно? Она знала — что, вернее — кто. Янси надела платье, на которое ушло так мало материала, что непонятно, почему за него заломили такую цену. Вскоре она уже была у Мэтью, и они поехали на вечеринку. Их приветливо встретили, и молодые люди оказались в самом разгаре веселья. Оглядываясь по сторонам и надеясь встретить кого-нибудь из знакомых, как обычно бывает на таких сборищах, Янси скрепя сердце стала кокетничать с Мэтью. Вечеринка была в самом разгаре, когда он наклонился к ней и, крайне удрученный, воскликнул: — Она здесь! — Твоя экс? — прошептала Янси, не поворачиваясь, чтобы «она» не догадалась, что говорят о ней. Он кивнул, изобразив на лице улыбку, хотя в душе ему было не до смеха. — Мне оставаться рядом или исчезнуть и дать тебе возможность навести мосты? — Ей хотелось во что бы то ни стало помочь. — И почему я не влюбился в тебя? — спросил он, глядя на нее серьезными глазами. «Потому что мне этого не хотелось». — Жизнь полна неожиданностей, — сказала она и рассмеялась. Мэтью тоже рассмеялся, и Янси, словно чувствуя на себе сверлящий взгляд его прежней подружки, непроизвольно подняла глаза, взглянув на дверь. За ними и вправду наблюдали, как она могла убедиться, впадая в шоковое состояние от изумления. Однако не женщина, а высокий темноволосый мужчина, пришедший на вечеринку с опозданием, — тот самый, который поцеловал ее при их последней встрече. Она поспешно отвела взгляд от Томсона. Мэтью что-то говорил, но она не понимала смысла его слов. Томсон — здесь! Сердце билось как бешеное; ей хотелось домой и в то же время хотелось остаться. Она хотела выбежать к «мерседесу» и… О господи, опять! Ей не жить. Он заметил машину на стоянке, и ему, с его фотографической памятью, не узнать номер машины, принадлежащей «Эддисон Керк»! — Э-э… ты не возражаешь, если я уйду? — спросила она Мэтью, с трудом выдавив улыбку. — Янси, не могла бы ты задержаться еще на полчасика? Только одиннадцать, и мне бы хотелось, чтобы Пиппа заметила, что я пленил самую красивую девушку. Ей хотелось поскорей убраться отсюда. Томсон Уэйкфилд не проявил к Янси интереса, хотя мог бы подойти и поздороваться. Поскольку они смотрели прямо друг на друга, он не мог притвориться, что не заметил ее. Ей хотелось убраться отсюда. И поскорее. Однако пришлось дать шанс Мэтью. — Так давай, Мэтью, бери меня в плен, — улыбнулась она ему. Янси надеялась, что Томсон видит это и отмечает про себя, что находятся и другие мужчины, которым она интересна. Комната, скорее — зал, была огромной, но Янси чувствовала, где именно был в эту минуту Томсон. Прошло мучительных полчаса, и она решила действовать. — Мне рано вставать, — сказала она Мэтью, когда уже нельзя было медлить с уходом. — Попрощайся за меня с хозяевами и поблагодари их. Я уйду незаметно. — Я провожу тебя до машины. — Ради бога, не надо, — улыбнулась Янси. — Оставайся и… — Ей подумалось, что он вскоре начнет устанавливать контакт со своей прежней красавицей. — Желаю удачи. Мэтью поцеловал ее в щеку, и Янси, не удержавшись, бросила взгляд туда, где только что был Томсон… Она была крайне удручена — его там не оказалось. Притворившись, что направляется в гардероб, Янси вышла из гостиной и вскоре уже подходила к «мерседесу». Она открыла дверцу, чтобы быстрее умчаться отсюда, но вдруг голос, который она узнала бы из тысячи, медленно протянул: — Ну-ну, да это же Янси Докинс! И в мыслях не было встретить вас здесь! Томсон Уэйкфилд показался из сумерек. Что могла она сделать? Подсознательно ее странным образом тянуло помедлить и побыть с ним немного и в то же время хотелось лететь отсюда со скоростью ракеты. Томсон обошел машину, чтобы встать к Янси лицом, пока та с трудом старалась взять себя в руки. Девушка решила действовать, пустив в ход свои чары. — Застукали на месте, — улыбнулась она. На его лице — ни тени улыбки. Янси, не отрываясь, смотрела на его мрачное лицо. — Похоже, вы собираетесь уволить меня? — Приведите хоть один веский довод против этого, — предложил он. Но ничего толкового не пришло ей на ум. Безусловно, разъезжать по вечеринкам на служебном «мерседесе» было явным нарушением правил. И это уже не первое нарушение может стать поводом к увольнению. — Если… если вы уволите меня, то… э-э… пострадает бизнес, — вырвалось у нее от безысходности. Томсон без улыбки, не отрываясь, смотрел на нее. — Любопытно. Вы хотите сказать, что проводите деловую сделку, которая сорвется, если вас уволят и помешают завершить ее? — Не я, а Дуглас Клементс. Я везу его в аэропорт завтра в пять утра. Он может опоздать на самолет и сорвется его поездка, не окажись я на месте. Ему не на чем будет добраться. Хотела бы она уметь читать по его глазам, но они оставались непроницаемыми. — Тогда лучше отправиться домой спать, — заметил он наконец. — Думаю, вам придется рано вставать. Сердцу становилось все теснее в груди. — Но все-таки место остается за мной? Или я сделаю этот рейс и буду уволена в понедельник? Что ж, извините, — нашла она в себе силы выдавить это слово. Она собралась открыть дверцу, когда Томсон опустил руку ей на плечо, чтобы остановить ее, и у него невольно вырвалось восклицание: — Боже мой! Вы же совсем продрогли! Где ваше пальто? — Я не взяла его с собой. Вопреки ожиданиям, Томсон не стал ее отчитывать, и не успела Янси и глазом моргнуть, как он стащил с себя пиджак и накинул на нее. Она только тогда поняла, что действительно замерзла. В Томсоне Уэйкфилде явно что-то есть, что заставляет ее позабыть в такую холодную ночь о том, что она легко одета. Совершенно изумленная, она повернулась, чтобы открыть дверцу водителя, но Томсон указал ей на место пассажира. — Я сам поведу. — Куда мы едем? — спросила Янси, поняв, что задает глупый вопрос. — Если вы везете меня домой, то вам понадобится машина, чтобы вернуться на вечеринку. А я тогда не смогу везти Дуг… — Я не вернусь на вечеринку. — Нет? — спросила она, но в голову ей пришло что-то еще. — Томсон, я… о! — пробормотала она, осознав, что назвала главу «Эддисон Керк» просто по имени. — Это повод для увольнения? Он рассмеялся, а Янси поймала себя на мысли, что ей нравится, как он смеется. — Извините, — поспешно добавила девушка. — Я не хотела испортить вам вечер. — А вы и не испортили, — уверил он веселым тоном. — Вы заметили меня, когда я выходила? — Едва ли такое совпадение было случайным, — усмехнулся он. — Вы и вправду добрый человек, я говорила вам это? Только не думайте, что я пытаюсь умаслить вас, честное слово, но вы могли бы… — Она замолкла, вдруг почувствовав себя дурочкой. — Так как мы поступим? — Поскольку нам ехать в одну сторону, то я веду машину до своего дома, а вы поедете дальше. — Понятно, — пробормотала она. — Кстати, а где ваш «эстон-мартин»? — Где я и оставил его, — ответил Томсон, что, на ее взгляд, не было серьезным ответом. Но раз уж она уже прошлась по тонкой жердочке и чудом осталась работать, Янси решила не давить, а потому учтиво проговорила: — Спасибо. — За что? Можно сказать без всякого преувеличения — за то, что он такой замечательный, но Янси сказала: — За то, что оставили меня на работе. — А как насчет гордости? — Гордости? — Вы говорили, что по этой причине вам нужна работа, — напомнил он. — А… — «А» означает, что это личное? — Вам, как человеку посвященному, и так много известно о моей личной жизни, так что и добавить нечего. Несколько секунд царило молчание. — Надеюсь, вы продолжите рассказ? — спросил Томсон, находясь, по всей видимости, в прекрасном расположении духа. — Мы уже недалеко от вашего дома, — напомнила Янси, узнав эту часть дороги. — Итак? — Итак, мой отчим, и не без причины, — справедливости ради вставила она, — был несколько недоволен, когда я одолжила машину подружке, а… — Эта подруга превратила ее в металлолом. Он слышал об этом от матери. — Вот именно, — согласилась Янси. — Вы ладили с отчимом? — Я была с ним в очень хороших отношениях. Ральф — прелесть, и я очень люблю его, а он вполне резонно рассердился на меня. — Но? — Ну, ничего особенного. — Но? — повторил Томсон, которому, как ей показалось, редко приходится повторять вопрос. Она заставила себя ответить: — Ну, он правильно рассердился, и я бы восприняла нагоняй как должное. — Только? — Только моя сводная сестра Эстелла, к моему удивлению, вмешалась и сказала, что мне нечего надеяться, что ее отец купит мне новую машину. Я и представления не имела, что она питает ко мне такую злобу! А когда я сказала, что заплачу за машину из своего содержания, Эстелла напомнила, что содержание мне выплачивает ее отец, и… и… — у нее задрожал голос. — И хотя вы работали в его доме без оплаты, вы поняли, что и пенни не примете от отчима, — закончил за нее Томсон, а Янси изумленно уставилась на него. — Откуда вам все известно? Уголки его губ дрогнули в улыбке. — Я лишь предположил. Он снизил скорость и выехал на подъездную дорогу к дому. Когда они остановились, Янси подумала, что это самая потрясающая поездка в ее жизни. Беда только в том, что ей не хотелось расставаться с ним, но нет повода тянуть время. Янси быстро взяла себя в руки. Господи, ведь только что речь шла о гордости, так неужели у нее не остается и капли таковой, когда ее босс рядом? Повинуясь сиюминутному порыву, пока Томсон обходил машину, чтобы подойти к дверце пассажира, она быстро выбралась из кабины и изобразила улыбку. — Спасибо за то, что одолжили, — весело проговорила Янси, снимая пиджак и протягивая ему. Но как, однако, холодно! Томсон посмотрел на нее и залюбовался: пять с лишним футов ростом, стройная и очень женственная. — Не боитесь ездить одна в такую пору? Она взглянула на него, и ей понадобилась вся сила воли, чтобы не растаять от умиления. — Придется вам проследить за этим, мистер Уэйкфилд, — съязвила Янси. — Это в вас говорит благовоспитанность? — Вы всегда нарываетесь на неприятности? — Он изучающе посмотрел на нее. — Похоже, они сами находят меня, — рассмеялась девушка и поежилась от холода. — Нельзя возвращаться в таком виде. Пройдемте в дом, я принесу вам свитер. — У меня и в мыслях нет… — говорила Янси самой себе, ибо Томсон уже открывал дверь дома, а ключи от машины все еще оставались у него. — Мне не надо… — пыталась она возражать, следуя за ним. — Как только я заберусь в машину, обогреватель… — На вас почти ничего нет. — Томсон чуть ли не силой втащил ее в дом. — Или эти тоненькие бретельки греют плечи и грудь? Не надо спорить, Янси, — мягко сказал он, и она снова пришла в умиление от его тона. — Я не в восторге оттого, что вы разъезжаете по Лондону в таком виде. Потому, что я ваша служащая и вам не хочется отвечать, если кто-нибудь откроет дверцу и подсядет ко мне? Только потому, что я служащая? — Машина осталась открытой, — напомнила Янси. — Подождите здесь, — приказал Томсон. Он поднялся по винтовой лестнице. Янси, думая больше о нем, чем о том, что делает, прошла в гостиную, где уже бывала. Томсон вернулся мгновенно, держа в руках голубой кашемировый свитер. — Я буду очень аккуратной, — пообещала девушка. — Наденьте свитер, — сказал он. — Ладно! — ответила она, но вместо этого, не веря собственным ушам, услышала свой голос: — Надеюсь, вы понимаете, что оставили меня без прощального поцелуя? Неужели она произнесла это? Неужели она на самом деле произнесла эти слова? Неужели она и вправду предложила Томсону поцеловать себя? Ей хотелось извиниться, убежать. Томсон изумленно смотрел на нее. Янси готова была расплакаться от смущения. Но Томсон приближался к ней, и в его глазах внезапно появился непонятный ей блеск. И пока она стояла, уставившись на него и жалея о сказанном, он спокойно взял свитер у нее из рук и бросил на спинку стула, заметив: — Поразительно, Янси, как ты еще сохранила невинность?.. При такой напористости и жажде самоутверждения? — Я… — пыталась она произнести что-то, но ее голос замер, когда он подошел чуть ближе. Ей уже не хотелось бежать прочь, потому что Томсон, предоставив ей достаточно времени на это, протянул к ней руки. Он заглянул в ее широко открытые глаза и, прочитав согласие, мягко притянул к себе. Янси закрыла глаза и чуть не умерла от счастья, когда его чувственные губы прикоснулись к ее губам. Это не было легким прикосновением; губы были твердыми и в то же время нежными, и она ощутила слабость в ногах. Помимо воли она схватила его за талию и прижалась к нему. Его поцелуй завершился с такой же нежностью, как и начался. Томсон отстранился, а Янси не отрываясь смотрела на него. — Вот это п-прощальный поцелуй! — пробормотала она приглушенно и поняла, что надо отпустить его и уйти. Но ей не хотелось, и, поскольку Томсон все еще держал ее в объятиях, похоже, и ему не хочется ее отпускать. Он все еще нежно смотрел на поднятое к нему лицо, а потом тихо спросил: — Повторим? Янси улыбнулась мечтательно и ради убедительности обвила его руками. Боже, Томсон же понимает все без слов. Она и опомниться не успела, как он вновь прижался к ней губами, но на этот раз поцелуй был другим. И раз уж она не оставалась безучастной и отвечала поцелуем на поцелуй, его губы уже были не только дарующими, но и жаждущими и внимающими, а Янси всем телом прильнула к нему. Ее целовали прежде, но она всегда сохраняла рассудок и знала, что не переступит запретную черту. Но чем крепче были поцелуи Томсона, тем ближе они были к тому невидимому барьеру, и, когда он увлек ее на диван, в ней проснулись новые и волнующие чувства. Ее внутреннее сопротивление, совершенно незаметно для самой Янси, оказалось преодоленным. Она поняла только под ураганом поцелуев, которыми Томсон осыпал ей шею и плечи, что это как раз то, в чем нуждалась ее одинокая душа, изнывая в тоске в те дни, когда ей не доводилось увидеть его. Томсон заглянул в ее страстные, зовущие глаза. — Ты так хороша, Янси, — прошептал он, — обольстительна и… И не докончив, поцеловал ее, гладя длинными чувственными пальцами ее плечи и скидывая бретельки. Янси была счастлива: она желанна и прекрасна для него. Но когда девушка почувствовала его руку, ласкающую ее грудь, а затем играющую твердым соском, в ней непроизвольно шевельнулось сомнение. Однако, когда Томсон поднял голову, Янси нежно поцеловала его, и, когда он склонился к ней, целуя грудь, а потом взял губами отвердевший от возбуждения розовый сосок, девушка застонала от наслаждения. У нее и в мыслях не было отказать ему. Да и как она могла сказать «нет», когда ей этого вовсе и не хотелось? Она любит его, а что может быть важнее? Но было еще что-то, мешавшее ей, отчего ее брала досада. То ли ее внутренние убеждения, сложившиеся годами, то ли понимание, что ее любовь к Томсону безответна, — она была слишком взволнованна, чтобы разобраться в своих чувствах. Единственное, что она понимала в тот момент: как бы ей ни хотелось оставаться в его объятиях, какое-то чувство сдерживало ее. Она ощутила его руку на бедре. — Томсон, — воскликнула она и поняла, что он уловил нотку сопротивления в ее вскрике; его рука замерла, он приподнял девушке подбородок. — Янси? — спросил он, опершись на локоть и глядя на нее. — Томсон, — жалобно проговорила она, — я знаю, что дала тебе… э-э… зеленый свет, но… — Но ты не уверена? Уже сидя рядом с ним и все еще желая вновь оказаться с ним на диване и чувствовать тепло его рук, Янси ощущала, будто что-то в ней все еще сопротивляется. — Извини, — сказала она, и у нее вдруг стало противно на душе, особенно из-за того, что Томсон так понимающе воспринял ее нежелание продолжить. Он улыбнулся, а ее сердце вспыхнуло любовью, когда он легким движением щелкнул пальцем ей по носу и сухо заметил: — С тобой, Янси, нужно быть готовым к неожиданностям. — Он поднялся и взял голубой свитер. — Пойдем. Если отправишься в дорогу прямо сейчас, может, и удастся подремать пару часов. Янси послушно натянула свитер. — Извини, — повторила она, когда Томсон провожал ее к двери. — Сможешь вести машину? — Да, — ответила она, и, пока он открывал дверцу машины, холодный ночной воздух немного привел ее в чувство. Она взглянула на Томсона. — Спокойной ночи, мистер Уэйкфилд, сэр. — Она постаралась придать голосу веселый тон, но ее душевное равновесие вновь нарушилось, когда он, глядя на нее сверху вниз, наклонился и поцеловал ее в губы. Потом быстро выпрямился. — Поезжай домой, — строго приказал он. И Янси поехала. ГЛАВА ШЕСТАЯ Янси не раз вспоминала в последующие дни его строгое «поезжай домой». И ей все чаще приходила в голову мысль, согревавшая ей душу, уж не пытался ли он прикрыться строгостью, дабы не выдать, что их ласки, их прощальный поцелуй взволновали его больше, чем можно было догадаться? Но когда дни без него, хотя бы и молчаливого, слились в один долгий день и ей довелось увидеть его только мельком, она решила, что принимает желаемое за действительное. Если Томсон и был увлечен и взволнован, то он проявляет это своеобразно. Ей было прекрасно известно, что он на работе и время от времени звонит и просит прислать шофера. Но не ее! Увы, Янси пришлось познать горькую истину, что любовь — сущее страдание. Обиды, надуманные опасения, ревность — о, это далеко не все. Она пыталась доказать себе, что не влюбилась в этого бессердечного тирана, но поняла, что себя не обманешь. Момент, когда он снял пиджак и накинул на нее, все решил: она любит его, и с этим ничего не поделаешь. И влюбившись, инстинктивно понимает, что ей хочется быть только с ним. Она не сомневалась, что пришла бы в ярость, посмей другой поцеловать ее так, как делал это он. Это принесло ей огромное облегчение, и не только потому, что в ней заговорили все естественные желания, которые пробуждаются во влюбленной женщине; Янси теперь знала, что ей нечего опасаться стать похожей на свою ветреную, непостоянную в любви мать или тетушек. Она поняла, что она не из тех, кто все позволяет, и никогда такой не будет. Но, любя Томсона, она сможет отдаться полностью, только когда почувствует, что он искренне желает этого. Да, она изголодалась по любви — его любви. Чувство к нему крепло в ней исподволь. Но ведь Томсон не любит ее! Для него ее страсть — эпизод, не имеющий никакого значения. Однако, несмотря на уныние, Янси видела, что жизнь продолжает идти своим чередом. Она без опозданий отвезла мистера Клементса в аэропорт. Мэтью Грант, взяв ее адрес у Гривеля, прислал ей букет цветов в знак признательности, у него снова все наладилось с бывшей возлюбленной. Мать Фении по-прежнему держалась холодно с дочерью, а Астра, как всегда, была загружена работой. «Как и один мой знакомый», — вздохнула Янси, раздумывая, как долго еще Томсон будет бойкотировать ее. Как еще можно назвать это? Он ни разу не попросил ее вести машину — Янси для него не существует! Выручило ее чувство гордости. Что ж, равнодушен? Ее это нисколько не трогает! Обратись он сейчас с просьбой отвезти его, она ни за что не повезет. Вчера опять звонил Ральф, умоляя вернуться: Эстелла обидела экономку, и та ушла. Ральф сказал, что если ей неприятно получать деньги на содержание, то он готов платить ей за работу, но как бы то ни было, ему хотелось, чтобы она вернулась. Так-то вот, надменный мистер Томсон Уэйкфилд, я найду новую работу, если захочу. Янси оторвалась от бумаг, которые заполняла — ясное дело, всем доводилось заполнять бланки, — и увидела Кевина Визи, направлявшегося к ней. Она приклеила на лицо улыбку. — Что скажешь насчет поездки в Манчестер? — спросил он. — С удовольствием, — ответила она; в обеденное время ей нужно было сделать кое-какие покупки для дома, но это можно сделать и завтра. — Придется задержаться допоздна, — предупредил он. — Нет проблем. Кого везти? — Мистера Уэйкфилда, — ответил он, а когда у Янси бешено, до звона в ушах, заколотилось от радости сердце, добавил: — Если объяснишь ему, что у жены Фрэнка начались преждевременные роды… — Так его Фрэнк должен был везти? Я возьму «ягуар». Погода в тот день вновь выдалась отвратительная и пасмурная, но Янси, подъезжавшей на «ягуаре» к дому Томсона, казалось, что ярко светит солнце. Она так тосковала по нему, не видя его с того воскресенья, когда он стоял с ней на этой же подъездной дорожке и приказал ей ехать домой. Сердце гулко билось в груди, и она вдруг занервничала, мучаясь нерешительностью: оставаться в машине, пока он не выйдет, или постучать в дверь? — Веди себя, как полагается на службе, — приказала она себе и вышла из машины доложить, что водитель на месте. Она мучительно боролась с волнением, безуспешно приказывая себе не краснеть при встрече с ним. Дверь открылась. Но это был не он. Высокая костлявая женщина лет шестидесяти с кислой миной оглядела ее с ног до головы. И узнав, вне всякого сомнения, форменную коричневую юбку и бежевую блузку с именным значком, удостоверяющим, что Янси — служащая «Эддисон Керк», высокомерно приказала: — Подождите в машине! Мой сын скоро к вам выйдет. И закрыла дверь. Ну и ну! Даже у Томсона хватило обходительности пригласить ее в дом и выпить чашку кофе, кипела от возмущения Янси, подумывая, не сесть ли в «ягуар» и не вернуться ли в транспортный отдел. Однако сдержалась — желание увидеть Томсона пересилило, но, чтобы как-то выразить свой протест, она сняла именной значок и бросила в куст шиповника, росший у стены. Возможно, старая вобла смягчится при более близком знакомстве, кипятилась Янси. Она вспомнила, каким мрачным типом казался Томсон при первой встрече. А потом она услышала его смех, увидела улыбку, как она преображает его, делает… Янси внезапно осеклась. Если продолжать в том же духе, то к его появлению она совсем распустит нюни. Она подняла трубку телефона и набрала номер. Астра работала дома. — Привет, это я, — сказала Янси. — Звоню предупредить, что задержусь допоздна… Она все еще беседовала по телефону, когда дверь дома отворилась и с портфелем в руке вышел Томсон. Залившись краской, она отвернулась, чтобы он не заметил ее смущения. Томсон успел забраться в машину, закрыть за собой дверь, прежде чем она закончила разговор. — Увидимся, когда вернусь, — сказала она в трубку, встретившись с ним взглядом в зеркале. Похоже, он встал не с той ноги. Бросил на нее свирепый взгляд и нетерпеливо махнул рукой, приказывая ехать. Положив трубку, Янси, все так же улыбаясь, поприветствовала его: — Доброе утро. — Где Фрэнк? — спросил он. — У его жены начались преждевременные роды, — ответила девушка, и машина тронулась. Томсон, не обращая на Янси внимания, открыл портфель. Бог ты мой, а она-то радовалась, получив это неожиданное задание! Она выехала на главную магистраль, посматривая на босса в зеркало. Их взгляды встретились; то, что произошло в субботнюю ночь, было просто невероятно, и сейчас Янси искала в глазах Томсона некое подтверждение своим надеждам. Янси вновь бросила на него взгляд. — Смотри на дорогу! — вдруг рявкнул он. — Не знала, что ты живешь с мамой, — медовым голоском проворковала Янси, снова заглядывая в зеркало и увидев, что на какой-то миг лицо его просветлело. Но спустя секунду, он опять стал мрачным и непробиваемым. — Она поживет у меня несколько дней, у нее ремонт, — без тени улыбки бросил он. Янси заметила: он жалеет, что пустился в объяснения, его куда больше занимает содержимое портфеля, чем беседа с ней. Что ж, пусть молчит! Кевин предупредил, что у мистера Уэйкфилда встреча в два, и она старалась добраться вовремя, но все было против нее. Мало того, что туман сгущался с каждой минутой, вынуждая управлять машиной с предельной осторожностью, но, похоже, в тот день дорожные работы велись через каждые полмили. Зная, что работа для Томсона — все, Янси понемногу впадала в отчаяние, что они прибудут с опозданием. Но она опасалась увеличивать скорость при таком тумане. Будь он приветливей, она бы объяснила ситуацию, но, похоже, он сам стал следить за дорогой и понял, что только идиот мог бы сейчас гнать машину на большой скорости. Янси привезла его на место без десяти три. Она измучилась, от напряжения в глазах чувствовалась усталость и резь. — Я освобожусь позже, чем предполагалось, — сказал он, щелкнув замком портфеля. — Я отменю свидание, — любезно пообещала Янси, давшая зарок не лгать ему впредь! Не проронив ни слова, Томсон отправился председательствовать на своем заседании. Янси решила, что до семи его не увидит, вновь приуныла и, поставив машину, отправилась подкрепиться. Она прикинула, что если заседание кончится около семи, то Томсон останется без обеда, вряд ли ему удастся перекусить на обратном пути. Если туман не рассеется, кто знает, когда они доберутся? Она подумала, не купить ли ему какой-нибудь еды, но отругала себя за глупые мысли. Томсон, слава богу, взрослый человек. Он и сам прекрасно понимает, что может остаться без обеда. В крайнем случае может послать кого-нибудь за провизией. И все же Янси купила пару сэндвичей. Вскоре девушка вернулась к машине. Она прослушала сводку новостей: информация о дорожном движении была неутешительной. В половине седьмого она подъехала к зданию, где проходило заседание, и приготовилась ждать. Минут через двадцать двери распахнулись. Томсон обменялся рукопожатиями со всеми бизнесменами и подошел к машине. Не удостоившись ответа на свое приветствие, Янси замолчала. Томсон тем более не собирался разговаривать. Туман сгустился. Сказать сразу, что автострада закрыта, или промолчать? Она завела мотор и выехала на автомагистраль, ничего не сказав. Через несколько миль услышала его голос: — Съезжай на обочину. Погода все больше портилась. Видимость близка к нулю. Янси подыскала безопасное место для остановки, когда он прервал молчание: — Я поведу. Она пыталась возражать, но он подошел к дверце водителя, открыл ее и ждал, не скрывая нетерпения, пока она выйдет. Янси понимала, что он устал и спор был ему ни к чему, хотя в прежние времена она бы и бровью не повела. Но любовь проделала с ней забавные штучки, и все ее хорошо выстроенные возражения свелись к лаконичной фразе: — Вести машину — моя работа. Она механически перебралась на переднее пассажирское сиденье — это уже входило в привычку. Ну не станет же она просить его остановиться, чтобы пересесть на заднее! Раз уж ему так хочется вести самому, придется смириться с близким присутствием Янси. — Э-э… — начала она, когда увидела, что он направляется к автостраде. Он прислушался. — Боюсь, мы совершим круг, как на детской железной дороге. Я слушала новости — на автостраде дорожные пробки. Она закрыта. В ответ раздалось ворчание. Жилые дома остались позади, и «ягуар» двигался со скоростью улитки. Наконец впереди забрезжили огни отеля. — Бессмысленно ехать дальше! — резко заявил Томсон. Янси была полностью с ним согласна. На такой скорости им не добраться до Лондона и к завтрашнему полудню! Томсон осторожно вырулил на дорожку, ведущую к отелю, и подъехал к входу. Но в отеле им не повезло — свободных комнат не было. — В миле отсюда отель «Гейнсборо», может, там смогут помочь вам, — услужливо подсказала регистратор, загруженная работой из-за неожиданного наплыва гостей. — У вас есть их номер телефона? — деловито спросил Томсон, пустив в ход свое обаяние. — Позвонить им от вашего имени? — предложила служащая. Спустя несколько минут две последние комнаты в отеле «Гейнсборо» были заказаны для них. — Может, мне сесть за руль? — предложила Янси; он уже и так, на ее взгляд, изрядно потрудился в такую жуткую погоду. — Нет, — проворчал Томсон. Что ж, пусть попробует, кипела она. Он может быть обворожительным с кем угодно, только не с ней! Однако вспышка гнева скоро улеглась: погода и в самом деле была коварная. Она прекрасный водитель, но он вел машину по-мужски уверенно, а в такую погоду это единственный вариант выбраться без аварии. Когда они добрались до «Гейнсборо», подъездная дорога к отелю была сплошь уставлена машинами. — Иди в отель, а я выберу место для парковки, — велел Томсон, подъезжая к входу. У нее чуть не сорвалось с языка: «не потеряйся в тумане», но она сомневалась, что он сейчас поймет шутку. Янси послушно пошла в отель, где, как выяснилось, скопилось полно народу. Однако несмотря на то, что многие еще несколько часов назад и представить не могли, что придется ночевать не в своих кроватях, все довольно быстро адаптировались. Атмосфера, царившая в холле, напоминала вечеринку. — На имя Уэйкфилда заказаны два номера, — проговорила Янси. Регистратор положила на стол пару ключей от комнат и передала ей регистрационные карточки. Янси принялась заполнять, когда услышала взволнованный голос стоявшего рядом пожилого мужчины: — О господи! Моей жене недавно сделали операцию по пересадке тазобедренного сустава, а я уже не в силах вести машину дальше! «Как и я». Янси замерла в ожидании. Вдруг регистратор, словно по волшебству, из воздуха сделает им комнату? Но чуда не произошло, хотя в голосе женщины чувствовалось сострадание. — Сожалею, — извинилась она. — Свободных комнат нет; мы даже разрешили спать в вестибюле, но в офисе есть кресло, если… Янси стало невмоготу. Она подтолкнула ключ мужчине. — Мне нужна только одна комната, — улыбнулась она. Томсон наверняка не будет иметь ничего против, когда узнает, что ему придется провести ночь в кресле офиса. Янси выяснила, что работники кухни выбились из сил, но все же постараются приготовить для людей что-то вроде ужина. С одним ключом в руке она выбрала место, откуда было бы видно входящего в вестибюль Томсона. И вдруг ей в душу закралось легкое беспокойство. Она нисколько не жалела о содеянном, комната так нужна пожилой чете, но… Не сводя глаз с двери, Янси увидела Томсона с портфелем в руке. Она вдруг подумала, что он все равно собирается работать ночью, так разве кресло в офисе не идеально подходит для этого? Он сразу же заметил Янси и пошел к ней сквозь возбужденную толпу. И тут девушка отчетливо поняла, что он с ней сделает, узнав, как она распорядилась его комнатой: попросту убьет ее. — Я заполнила регистрационный бланк, — поспешно сказала Янси. Признайся ему, признайся! Он не сможет убить тебя, когда вокруг столько людей. — Ключи у меня, — добавила она и быстро направилась к лифту. Она сказала о ключах во множественном числе? К счастью, они поднимались в лифте не одни. Когда дверь лифта распахнулась и она вышла, Томсон последовал за ней. Она прошла к комнате — он за ней. Она остановилась перед своей дверью и поняла, что нельзя больше скрывать от него «приятную» новость, тем более что Томсон ждал, когда она откроет дверь и даст ему его ключ. — Дело в том… — повернулась к нему Янси… Боже, он почувствовал недоброе! — В чем? — мрачно поторопил он. Слова, казалось, застряли у нее в горле. — Я отдала твою комнату! — собравшись с силами, выпалила она. Томсон уставился на нее. Он просто стоял и смотрел на нее в немом созерцании. Прошло мгновение, другое, а когда он наконец обрел дар речи, то голос звучал устрашающе тихо: — Ты сделала… что? — Я… э-э… отдала твою комнату… Несколько мгновений Томсон продолжал неотрывно смотреть на девушку, словно не веря своим ушам. Затем, не тратя слов, отодвинул ее, повернул ключ в двери и, открыв комнату, вошел внутрь. — Что?.. — чуть не задохнулась она от возмущения, следуя за ним. В комнате были кресло, стол и двуспальная кровать. Он повернулся и посмотрел на нее с высоты своего роста. — Внесем уточнение, — заявил он. — Ты отдала свою комнату. — Да ладно, Томсон. — Она устала и понимала, что и он тоже; по крайней мере, на «мистер Уэйкфилд» у нее сил не хватило. — Ты бы поступил так же. — Нет. — Там была пожилая пара — женщине только что прооперировали тазобедренный сустав. Ей предложили кресло в офисе… И я подумала, что оно бы как раз подошло тебе. Ты мог бы работать всю но… Насколько она могла судить, его это ничуть не смягчило. — Я занимаю кровать, — прервал он. — Нет, я! — выкрикнула она и насторожилась, когда в устремленном на нее взгляде промелькнул вдруг не гнев, а какое-то другое чувство. Он перевел глаза на двуспальную кровать, потом вновь на нее. И в его взгляде определенно читалась насмешка, когда он льстиво предложил: — Мы могли бы в крайнем случае разделить ее. Янси едва удержалась, чтобы не стукнуть его. — Ты мерзкий тип! — заявила она. — Ты знаешь, как завести меня и как меня это бесит. Томсон неискренне улыбнулся, и ей стало ясно, что он и не ожидал ее согласия. — Если ты настаиваешь, я готова поделить с тобой номер. Но не кровать! — Ни в коем случае! — резко прервал он ее предложение. По правде говоря, Янси и в мыслях не держала делить с ним комнату или кровать, но это, как ни странно, привело ее в бешенство. — Я не собираюсь шутить с тобой! — быстро парировала она. Он помолчал какое-то время, словно взвешивая свои шансы. Безусловно, ему прекрасно известно, что отель полон и свободных номеров нет. Наконец его решение созрело. — Ты затеяла все это, и я тебя увольняю! — пригрозил он. Янси не сдержалась. — Нашел-таки повод! — взорвалась она, и в какой-то миг ей показалось, что он вот-вот прыснет со смеху. Томсон подошел к столу и положил свой портфель. Янси вдруг поняла, что она согласилась провести с ним ночь в одной комнате, и начала лихорадочно думать. Ее трюк заставить его открыть карты, предложив переночевать вместе, не сработал! Получилось, что она сама уговорила его согласиться на это. О боже! Хотя Янси была не в восторге, она поняла, что выхода, похоже, нет. Нужно обо всем договориться прямо сейчас. Кто должен спать на этой двуспальной кровати? Разумеется, она. Широкое кресло подойдет ему; в конце концов, он мужчина и должен уступить. — Между прочим, Томсон. — Она пожалела, что назвала его «Томсон», но слово не воротишь. — Я справлялась у регистрационной стойки об ужине, у них ничего не осталось. — Она вдохновенно лгала. — Но я могла бы поменять на кровать сэндвич с сыром. Он пристально смотрел на нее несколько мгновений. — Идет, — сказал он, а Янси вдруг почувствовала угрызения совести: он и так уступил бы ей кровать. Она отвела глаза, притворившись, что ее очень заинтересовал телефон. — Одеял, верно, тоже нет, — заметила она, — надо бы принести плед из багажника. — Что-нибудь еще? Издевается? — Не забудь позвонить маме, — парировала она и направилась в ванную, не сомневаясь, что вслед ей раздался с трудом сдерживаемый сдавленный смех. Янси умылась, почистила зубы и, глядя на свое отражение в зеркале, спросила себя: хотелось ли ей разлучаться с ним, раз она так любит его? Она прислушалась, приложив ухо к двери: все было тихо. Наверняка Томсон пошел за пледом и, возможно, заглянет в бар, чтобы заглушить печаль добрым стаканом виски. Выйдя из ванной, Янси достала сэндвичи и съела половину, оставив другую половину ему. Где же он? Она вдруг подумала: что, если ему взбрело в голову заглянуть в ресторан? Значит, сытно пообедав, он сможет бесцеремонно заявить: оставь сэндвичи себе, сделка не состоялась, кровать моя. Кто смел — тот и съел, решила Янси. Осмотревшись, она поняла, что ключ он прихватил с собой. Подпереть дверь креслом? Что ему, с его силой, кресло? И она решилась на захват. Девушка стала торопливо готовиться ко сну, соображая, в чем ей спать. Она инстинктивно чувствовала, что не в его характере воспользоваться ситуацией, поэтому сняла бюстгальтер, все же решив оставить трусики. Заслышав шум лифта, она нырнула в постель, но тут же выскочила, чтобы потушить верхний свет. Волнения оказались напрасными, потому что Томсон так и не появился. Как Янси ни старалась, сон бежал от нее, слишком натянуты нервы. Ближе к полуночи вернулся наконец Томсон. Он не стал включать свет, и Янси, слушая его передвижения по комнате, вдруг усовестилась. Он такой высокий, а кресло такое маленькое. Будь она хоть немного одетой, она бы поднялась и предложила ему занять кровать. Однако ей помешала скромность и непривычная застенчивость из-за интимности обстановки. Тишину время от времени нарушало поскрипывание кресла, когда Томсон пытался устроиться в нем. Янси постепенно успокоилась и уснула. Однако в три часа пробудилась, почувствовав, что Томсон, явно устав от попыток устроиться поудобнее, пришел, чтобы прилечь на кровать поверх одеяла. Ее это не обескуражило, а обрадовало. Ясно, что это единственный выход. Она хотела сказать это, но передумала. Может, он встанет рано? Она сделает вид, что ничего не видела. Странно, ей казалось, что она придет в ярость, если им придется спать в одной постели. Говоря по правде, она больше тревожилась о нем, чем негодовала: плед был слишком мал, и длинные ноги Томсона торчали наружу. Так, беспокоясь о его ногах, Янси вновь уснула. Но под утро девушка вдруг почувствовала, что к ее ноге прижалась голая нога. Боже! Она спала в постели с мужчиной, на котором было не больше одежды, чем на ней самой! Окончательно проснувшись, Янси ударилась в панику. Обнаженная грудь Томсона прижималась к ее левой груди, а лицо было так близко, что она могла бы поцеловать его. Янси со всей силы толкнула босса, и, пока она пыталась усесться, натянув на себя пуховое одеяло, он тотчас же проснулся и настороженно огляделся. — Как ты мог? — воскликнула она. Томсон тоже сел. Янси захватила почти все одеяло, но вид его обнаженных широких плеч и покрытой волосами груди не возбудил ее. — Не ожидал, что придется, — первое, что произнес он. — Не умничай! — упрекнула Янси; если ему и хотелось превратить все в шутку, то она сейчас не расположена шутить. — Ты понимаешь, о чем я! Как ты осмелился забраться под одеяло? — А-а! — протянул Томсон, и девушка поняла, что он ее перехитрил. — Ты же видела, что я намучился в кресле и мне хотелось вытянуться во весь рост? Ты же знала, что я прилягу на постель? Может быть, он и произнес это с мягкостью в голосе — ей было не до того. — Ты не должен был забираться под одеяло! — злилась она. — Ах, оставь свое целомудренное негодование! — напрямик заявил Томсон. — Отключили отопление, и я не столько спал, сколько мерз. — В его тоне не было и намека на душевную теплоту, когда он продолжил: — Неужели ты и правда думаешь, что после того, что произошло, я решился бы повторить все? В конце концов это неудавшееся приключение ставит нас в неловкое положение! — Что ж, несмотря на непогоду и туман, я возвращаюсь домой, — отрезала Янси. Обернувшись одеялом, Янси стремительно направилась в ванную. Слезы навернулись на глаза, но она сдержалась. Значит, любовные ласки, которым они предавались, неудавшееся приключение? Сокровенные мгновения, когда она отдавалась ему, как никому другому, были неудавшимся приключением! Воспоминание о том, что она чувствовала, о том, что она была собой и не совсем собой, — всего лишь неудавшееся приключение! Да, она намерена уехать, предоставив Томсону добираться самому. Но к чему все это приведет? Как уехать, когда у Уэйкфилда остались ключи от машины? Как уехать, оставив его одного? Томсон точно уволит ее, а ей не хотелось терять работу. И она никогда не увидит его! Янси заперлась в ванной. Ключи от машины у него, но в ванную попасть он не сможет. Маленькая, но месть. Снаружи хлопнула дверь. Она не сомневалась, что это означает. Господин Т. Уэйкфилд отправился завтракать, а возможно, и выяснить обстановку на дороге. Янси наполнила ванну. У нее есть время, чтобы вдоволь понежиться. Поплескавшись вволю, она почувствовала, что успокоилась. Ее даже позабавило, что она так разошлась. И вдруг, заставив ее замереть на месте подобно испуганному кролику, дверь в ванную распахнулась, и в дверях появился Томсон. Он был обнажен по пояс и явно намеревался принять душ. — Я же закрыла дверь! — вскричала она. Куда же подевалось полотенце? Томсон, словно завороженный, не отрывая глаз от ее стройного, женственного тела, стал поспешно оправдываться: — Тебя не было видно, и я решил, что ты пошла завтракать. Янси в полном смятении не в силах была дотянуться до полотенца, висящего на перекладине в двух ярдах от нее. Девушка внезапно рванулась, поняв, что уже поздно злиться на то, что задвижка оказалась слишком хлипкой. Она метнулась мимо него и вдруг, пытаясь обойти Томсона, споткнулась об упавшее одеяло. Янси почувствовала, что падает. Однако пола она не коснулась, потому что Томсон быстро протянул руки и подхватил ее, поддерживая, пока она пыталась восстановить равновесие. Она прижалась к нему, ухватившись за его руки, плечи. — Томсон! — с трудом выговорила она. — Янси, — приглушенным голосом произнес Томсон. Его лицо приблизилось к ней, Янси потянулась навстречу. И позабыла обо всем на свете, когда их губы слились. Поцелуй был упоительным, и Янси не хотелось его прерывать. Но Томсон старался оставить зазор между их телами. Янси изо всех сил пыталась отстраниться, но она так жаждала его поцелуев! — Это наваждение, — проговорил он осипшим голосом. — Я не знаю, что делать, — простонала она глухо. Янси видела, что он борется с собой, пытается шутить: — Надеюсь, ты не ждешь, чтобы я просветил тебя. — Я не об этом! — Девушка безуспешно пыталась придать своему тону беззаботность. — Знаю, — мягко сказал Томсон и подарил ей такую улыбку, что у девушки подогнулись колени. Он заглянул в ее запрокинутое лицо. — Надо бы отпустить тебя, — его слова были обращены скорее к себе, чем к ней, — но… Янси не сводила глаз с его лица, его губ, которых она так жаждала. А когда его голова склонилась, она ответила поцелуем, и это было такое блаженство, что она готова была заплакать от счастья. Он вновь приник к ней губами, лаская рукой обнаженную спину, и у нее закружилась голова от наслаждения. Он целовал ей шею, а она обвила его руками, прижавшись обнаженной грудью к его голой груди. Она выкрикивала его имя, не в силах удержаться. — Милая Янси, — с трудом выговорил он, и она вновь пришла в трепет. Она для него милая? Янси целовала его, чувствуя, как его руки ласкают ей спину, бедра… Нашептывая нежности, он коснулся ее груди. У нее вырвался вздох. Розовые соски напряглись от его прикосновения, а когда он слегка провел по ним ладонями, в ней закипела страсть. Янси прижалась к нему, забывшись. Ее влекло к нему, о, как безумно ее влекло к нему! Он вновь поцеловал ее. Держа в ладонях ее груди, поиграл с ними, нежно лаская, и Янси вновь охватила неудержимая страсть. Когда он склонил голову и мягко коснулся губами одной, а потом другой груди, желание разгорелось в ней с новой силой. Он взял в рот сосок, раздразнивая его, одновременно лаская ее грудь, тело, бедра. И Янси уже не помнила себя от счастья, когда Томсон, слегка отстранив ее, осыпал поцелуями все ее тело. — Томсон, — нетвердым голосом невнятно бормотала Янси, когда он вновь привлек ее к себе. — Я хочу тебя, — проговорил он низким голосом. — И я… х-хочу тебя, — с дрожью в голосе ответила она и поняла, что не может скрыть беспокойства, потому что он внезапно крепко сжал ей руки и отстранился. — Так не годится, Янси Докинс, — проговорил он тихо, и Янси, которой вовсе не хотелось, чтобы он разомкнул свои объятия, поняла, что их любовным ласкам пришел конец. — И вправду, — прошептала она и, превозмогая себя, неведомо откуда нашла силы отступить. Однако, когда Томсон хотел сделать шаг назад, она схватилась за него, а в ответ на его взгляд, поборов волнение и покраснев, сказала: — Может сложиться впечатление, учитывая, будто на мне ничего нет, что во мне нет стыда, но не мог бы ты закрыть глаза, пока я выйду? Лицо его вновь невольно озарила чудная улыбка, и Янси хотелось вновь броситься в его объятия. — Иди Янси, пока мне хватает сил отпустить тебя. — Томсон закрыл глаза. Ей хотелось остаться, поцеловать его… Но, с трудом взяв себя в руки, она схватила трусики и поспешно вышла. ГЛАВА СЕДЬМАЯ Вопрос Астры, все ли у нее хорошо, подсказал Янси, что пора образумиться. С таким же вопросом неделю назад к ней обращалась и Фения. — Да, конеч… — начала было Янси, но, встретив озабоченный взгляд кузин, вдруг поняла, что не сможет солгать. — По правде говоря, нет, — призналась она, а девушки тотчас кинулись с расспросами, желая хоть чем-то помочь. — Все вышло само собой, — рассказывала она. — Я сделала глупость — я влюбилась и ни о чем больше не могу думать. — А он? — спросила Астра. — Похоже, ему и дела нет, — ответила Янси. — Не может быть! — воскликнула Фения и решительно добавила: — В тебя нельзя не влюбиться. — Скажи это ему. — Томсону Уэйкфилду? — спросила Астра. — Как ты догадалась? — поразилась Янси. — Ты возвратилась домой какой-то другой после поездки с ним. — Думаю, мне уже не придется возить его, — сказала Янси. Он вел машину до своего дома, а потом, словно и не было волнующих объятий, приказал обязательно вернуть «ягуар» в гараж. — Ты не хочешь говорить об этом? — спросила Фения. Янси покачала головой и полюбила сестер еще больше, потому что они не стали лезть в душу, а просто сказали, что она всегда может на них рассчитывать. Астра заявила, что вечером поведет их куда-нибудь. Не стоит портить себе субботний вечер из-за мужчины. Янси, говоря по правде, предпочла бы остаться дома. Ей хотелось побыть одной, но Астра права: нужно развеяться и выкинуть Томсона из головы. После бегства из ванной она поспешно натянула одежду, слегка подкрасилась и причесалась. Взглянув мельком в окно, увидела, что погода, хоть и не из лучших, все же слегка прояснилась. Янси решила подождать Томсона в вестибюле. Ждать пришлось недолго. Но если одна только мысль о встрече с ним после пылких ласк приводила ее в смущение, то по холодному выражению его лица сразу стало ясно, что он сожалеет о случившемся. — Поведу я, — сказал он ровным тоном, в котором чувствовались металлические нотки. Как вам будет угодно! Она была так выбита из колеи, что не обращала внимания ни на что. Зачем строить радужные планы о встрече с ним после работы? Насколько она поняла, его влекло к ней только физически, так зачем показывать ему свое чувство? Ему вовсе не хочется узнать ее поближе! Почему же она в таком случае не выбросит этого несносного человека из головы? Однако неожиданно в тот же день около пяти вечера раздался телефонный звонок. Фения была в ванной, а Астра в кабинете, поэтому Янси пришлось поднять трубку. — Алло. — Говорит Томсон Уэйкфилд, — объявил до боли знакомый голос, и от одной только мысли, что босс звонит, чтобы назначить свидание, у Янси пересохло в горле. — Мне нужно ехать по делу, продолжил он, явно сразу же узнав ее голос. — Не могла бы ты заехать за мной в семь? «К сожалению, Янси нет дома; у нее важное свидание, но я передам, что вы звонили, когда увижусь с ней завтра утром», — чуть не сорвалось у нее с языка, но она любила этого тирана. — Нет проблем, — ответила она, стараясь не выдать голосом волнения. — Куда ехать? Я хотела сказать, не посмотреть ли мне маршрут по карте? — Я еду на концерт неподалеку; скажу, куда ехать, при встрече. — Хорошо, — ответила Янси и положила трубку. Янси приняла душ и помыла волосы, надела черный брючный костюм с белой шелковой блузкой и отправилась к кузинам, чаевничавшим на кухне. — Э-э… я не смогу пойти с вами сегодня, — начала она. — Есть более соблазнительные предложения? — спросила Фения. — Звонил босс — придется поработать. — А это новая униформа? — улыбнулась Астра, прекрасно знавшая, кто ее босс. Янси невольно рассмеялась. Улыбка все не сходила с ее губ, когда до нее дошло, что, поскольку Томсон приказал ей поставить «ягуар» в гараж, ему, безусловно, известно, что она этого не сделала. Когда Янси подъезжала к его дому, все в ней затрепетало. Она вышла из машины и позвонила в дверь. Девушка усиленно старалась сдержать радостную улыбку, оставаться безучастной. На звонок может выйти и экономка, и даже его мамаша! Дверь распахнулась, и появился Томсон, прекрасно смотревшийся в вечернем костюме и белоснежной рубашке с галстуком-бабочкой; сердце ее бешено забилось. Он несколько опешил при виде ее, но, пока он окидывал ее взглядом, рассматривая дорогой шелковый костюм, Янси догадалась, что он просто ожидал увидеть ее в том же одеянии, что и при последней встрече. — Моя униформа в чистке, — солгала она. Мать права: у форменной одежды блеклый вид. — Поехали? — Он не стал придираться. — Нужно заехать за моей дамой, — добавил он, поразив Янси в самое сердце. Она быстро отвернулась, чтобы он не видел ее лица. Сердце заныло. Благо хватило гордости не разреветься… У Янси на душе стало совсем тошно, когда она увидела его даму: элегантную, утонченного вида женщину лет тридцати, не красавицу, но с шармом, способным очаровать многих мужчин. Томсон Уэйкфилд явно был одним из них. — Очень любезно с вашей стороны пожертвовать субботним вечером, чтобы отвезти нас, — обратилась она к Янси с заднего сиденья, расположившись, как показалось Янси, слишком близко к Томсону. Обаяние или покровительственный тон? — Звонок мистера Уэйкфилда застал меня врасплох, мадам, — ответила Янси, добавив «мадам», просто так, ради смеха. И, не обращая внимания на холодное выражение глаз Томсона, когда их взгляды встречались в зеркале заднего обзора, ощутила растущую неприязнь к этой парочке. Как смеет эта Джулия, или как там ее зовут, говорить с ней покровительственным тоном? Как смеет Томсон? Ее охватила ярость. Он, сказавший «иди Янси, пока мне хватает сил отпустить тебя», когда она, обнаженная, была в его объятиях? А ведь он знал о предстоящем свидании с Джулией! Следуя его указаниям, Янси свернула на подъездную дорогу к большому особняку. У дома было много роскошных машин, и Янси вначале обрадовало, что не удастся остановиться у входа. Было прохладно, а Джулии не повредит немного размяться, решила Янси. Но, представив ее в объятиях Томсона, согревающего ее, пока они идут к дому, Янси решительно подъехала к главному входу. Она заглушила мотор и услышала слова спутницы Томсона, что концерт и ужин завершатся около одиннадцати. Он вышел и открыл ей дверцу. Янси мало интересовало дальнейшее. Оставшись одна, она закрыла машину и пошла по дорожке в глубь парка. Через час, изрядно продрогнув, девушка вернулась. Ночь была пронизывающе холодной — много не разгуляешься. Она решила, что не стоит возвращаться в машину и коченеть, дожидаясь окончания приема. Об этом и речи быть не может. Она пойдет туда, куда идут все настоящие водители в пронизывающе холодную ночь. Однако в кухне их оказалось только трое: Мик, Джерри и она. Все остальные гости — трезвенники или те, кто рискует поплатиться водительскими правами, — предпочли вести машину сами. — Наверное, проголодалась, — заметила экономка, когда Янси объяснила, кто она. — Отправлю ужин гостям и накормлю тебя. Водители неплохо живут, подумала Янси, отведав пирог с дичью, жареную картошку и салат из цветной капусты с клюквой. Позже, когда они уселись за стол в углу и Джерри достал колоду карт, Янси ощутила существенный пробел в образовании. Они резались в карты около часа, когда Мик решился: — А ты ничего, Янси. Я думал, что ты немного воображала, когда услышал твое прекрасное произношение. Но ты оказалась ничего. — Спасибо, — приняла комплимент Янси. — Ты тоже ничего. Еще через час вошел один из помощников по дому, чтобы сообщить, что гости расходятся. Пора было возвращаться к машинам. Янси сидела за рулем, когда Томсон с дамой вышли из дома. Янси сочла, что ему хватит силенки открыть дверцу для Джулии, — она же и пальцем не пошевелит. — Вы прогрели машину для нас, — любезно заметила Джулия, когда Янси тронулась с места. — Надеюсь, вы ждали не на улице? — Нет, я играла в покер на кухне с другими парнями, — учтиво объяснила девушка. Янси услышала приглушенное покашливание Томсона. Боже, пошли ему грипп! Она опять почувствовала себя оскорбленной. Как он смеет себя так вести?! Томсон помог своей даме выбраться из машины и тут же просунул внутрь голову, но прежде, чем он успел произнести и слово из того, что намеревался сказать, Янси неожиданно услышала собственный голос: — Мне подождать, сэр? — прозвучало так красноречиво, что излишне было добавлять «или останетесь на ночь?». — Ждите! — рявкнул он и повел даму в дом. Терзаемая видениями того, как Томсон обнимает эту женщину, Янси чуть было не сорвалась с места и не укатила, предоставив ему добираться самому. Ее удержало только то, что он может остаться на ночь, если не найдется, на чем добраться домой. И точно камень с души свалился, когда она увидела, что Томсон почти сразу же вышел из дому. Янси решила не предаваться мыслям о том, как он целует других, и, как только он сел, она завела мотор и нажала на газ. — Следи за дорогой, — приказал ей голос с заднего сиденья. Был гололед, так что мысли о неприятностях, поджидавших на дороге, вытеснили из головы Янси все остальное. Они выехали за город и подъезжали к развилке, и это почти все, что осталось в ее памяти: как раз в этот момент начало заносить другую машину. Она неслась прямо на них — и Янси ничего не могла поделать! Она выкрикнула его имя, но если он и ответил, то она не услышала — и еще долго ничего не слышала. Янси очнулась в больнице. Страшно болела голова. — Так-то лучше, — успокоил ее чей-то мягкий добрый голос, и, открыв глаза, Янси увидела склонившуюся над ней сиделку, которая только закончила смачивать ей лицо. — Что?.. — Голова ее плыла. — Где?.. — попыталась она вновь. — Все будет хорошо, — уверила ее сиделка. — Вы в больнице, попали в аварию, но родились в рубашке: отделались сотрясением мозга, синяками и шоком. Скоро подниметесь. Янси пыталась сказать что-то. Она вела машину. — Томсон! — воскликнула она в страшном испуге. — Томсон, где он? Он?.. — ее сковал страх. Если он погиб, то и ей не жить. Но Томсон не погиб, хотя ему досталось больше, чем ей. Их привезли в одну больницу, но он все еще был без сознания в реанимации. Янси захотелось увидеть его немедленно, но только на следующий день, когда разрешили подняться, ей удалось увидеть его благодаря кузинам. — Я должна увидеть Томсона, — тревожилась Янси. Пошатываясь, она поднялась на ноги. Все болело, но ее это не останавливало. — Мне придется опереться на тебя, — сказала она Астре. — Погоди минутку, — попросила Астра и исчезла, а вернулась с креслом-каталкой. — Нужно поспешить, — сказала она, усаживая Янси. — Я стащила кресло в отделении рентгенотерапии. Подоспевшая Фения сообщила, что к нему допускают только близких родственников. — Это Янси Докинс, очень близкий друг мистера Уэйкфилда. Ей необходимо увидеться с ним, — сказала Фения. Старшая медсестра посмотрела на троицу, окинув профессиональным взглядом бледную девушку в шелковом розовом халате в кресле-каталке. — Вы двое ждите здесь, — приказала она, взявшись за кресло. Будь у Янси силы, она непременно бы улыбнулась сестре, но она тревожилась о Томсоне, и ей было не до улыбок. При виде его все в душе ее перевернулось. Он по пояс был накрыт простыней, весь в трубках и проводах. Ее душили слезы, когда она протянула руку и нежно коснулась его руки, лежащей поверх простыни. Янси прикрыла ее своей ладонью и, понимая, что он в крайне тяжелом состоянии, от души желала, чтобы он во что бы то ни стало поправился. — Прошло три минуты, — прошептала сестра, и Янси посмотрела на нее с немым вопросом в полных горя глазах. — Он борется, — все, чем могла утешить ее сестра, и, дав Янси взглянуть на него напоследок, она повернула кресло и повезла ее туда, где ждали Фения и Астра. Последующие дни были для Янси сплошным кошмаром. Она старалась не плакать — это значило бы, будто она сомневается, что Томсон поправится. Она дважды навещала его за эти дни и через своих сиделок узнавала о его самочувствии. Его мать постоянно бывала у него, и даже Гревилю удалось навестить своего шефа. Но он не знал о чувствах Янси к Томсону и при встрече с кузиной говорил больше о том, что руководство компании не считает ее виноватой. «Ягуар» списан, и все в порядке. Но у Янси в памяти осталось лишь то, что она везла Томсона назад после того, как он проводил свою спутницу до двери ее дома. А что было потом — провал в сознании. Но тревога за Томсона сводила ее с ума, хотя он пошел на поправку. Об этом сказала сестра, дежурившая в тот день, когда Янси очнулась. Как-то после завтрака она сообщила, что Томсон открыл глаза и, хотя все еще и пребывает в дремотном оцепенении, пришел в себя. — Можно мне увидеть его? — чуть не вскричала Янси. — Ты подводишь меня под монастырь. — Меня не надо сопровождать. Мне с каждым днем все лучше. Доктор говорил, что в пятницу меня могут выписать, — я сама справлюсь. — Тогда попытайся во время вечернего чая, когда все будут заняты. Янси знала по опыту, что персонал больницы всегда загружен работой, но она не стала пререкаться и в нетерпении ждала, радуясь, что к ней никто не пришел. Приняв душ, расчесав волосы и слегка подкрасив губы, она будто непреднамеренно отправилась гулять по коридорам больницы. Она заглянула в стеклянную дверь реанимационной палаты, и в ней все обмерло, когда на кровати Томсона оказался кто-то другой. Янси взяла себя в руки, рассудив, что, если ему стало лучше, его могли перевести в другую палату. Она глубже запахнула полы халата и медленно, все еще испытывая боль во всем теле, отправилась на поиски. Томсон лежал через две палаты от реанимации, в сознании, а Янси не знала, что сказать. Она приблизилась к нему. — Думаю, на моей карьере водителя пора ставить крест, — сказала Янси, и радость переполнила ее, когда он улыбнулся ей. — Янси, — проговорил он и, хотя выглядел измученным, похоже, обрадовался. Она подошла ближе, и ей пришлось присесть. Томсон протянул ей руку, и Янси подала свою. — Слышал, что у тебя все в порядке, — сказал он, хотя разговор, похоже, отнимал у него последние силы. — Но… — Я чувствую себя прекрасно, — кинулась она уверять, хотя казалось невероятным, что, едва придя в себя, он тут же справился о ней. Он улыбнулся, сжав ее руку. Янси потрясло до глубины души, когда она услышала его поддразнивание: — А в какую переделку ты попала сегодня — сбежала из-под стражи? Янси рассмеялась — кажется, одеяние выдало ее. — Никуда я не попала, — мягко ответила она, радуясь тому, как он держится с ней. — Даю слово, — добавила она, понимая, когда его веки начали опускаться, что ей лучше уйти и дать ему поспать. И хотя ей куда больше хотелось бы остаться, она встала и двинулась было к выходу, но вновь присела, когда он открыл глаза и, словно борясь из последних сил с действием успокаивающих препаратов, которые ему вводили, сказал: — Пообещай мне одну вещь. — Все что угодно, — и это была сущая правда. Томсон слегка сжал ей руку. — Пообещай мне, Янси Докинс, что выйдешь за меня замуж, — сказал он. Янси застыла как вкопанная, открыв рот и не веря своим ушам. Но лекарства все же взяли свое, веки вновь опустились, и он заснул на полуслове. Ошеломленная, Янси осталась сидеть, держа его за руку. Он сказал это, сказал! Он сделал предложение! Невероятно, Томсон сделал ей предложение! Янси все еще не могла опомниться от изумления, когда вошла сестра, и она поняла, что пора уходить. Но главное — ему стало лучше! Остаток дня она провела в мыслях о его предложении, но поделиться этим радостным известием с навестившими ее вечером Фенией и Астрой она не смогла: боялась сглазить и только попросила их принести одежду. — Уж не собираешься ли ты сбежать через забор? — поинтересовалась Астра. — Меня выписывают послезавтра, — ответила Янси. — Завезу тебе что-нибудь утром по дороге на работу, — пообещала Фения. Всю ночь Янси не сомкнула глаз, думая о предложении Томсона. Она все же сомневалась в серьезности его намерений. Не надо забывать, что он был сонным от лекарств! Да, но в то же время он назвал ее! «Пообещай мне, Янси Докинс, что выйдешь за меня замуж!» Ее волнение нарастало. Смеет ли она надеяться, что он любит ее? Она не могла дождаться утра. Утром заехала Фения и привезла одежду. — Привезти еще что-нибудь вечером? — спросила она. — У меня все есть, — улыбнулась Янси и невольно задумалась, так ли это? Если Томсон и в самом деле хочет жениться на ней, любит ее, то ей не о чем больше и мечтать. Фения привезла ей одно из самых любимых платьев — из шерсти ярко-синего цвета. Янси приняла душ, оделась и подождала, насколько хватило терпения, прежде чем незаметно пройти по коридору. Она уже почти дошла до его палаты, когда все ее надежды рухнули: из палаты сына выходила миссис Уэйкфилд. Янси поняла, что мать Томсона узнала ее и не пришла от этого в восторг. — Разве вам еще мало? — язвительно спросила миссис Уэйкфилд. — Авария произошла не по моей вине, — резонно поправила ее Янси. — Что вам здесь нужно? — Я пришла навестить Томсона, — ответила Янси. О боже, если ее мечты сбудутся, эта горгона станет ее свекровью! — Томсона, вот как? — язвительно спросила миссис Уэйкфилд. — Мистер Уэйкфилд, — суровым тоном продолжила она, — совсем не желает вас видеть! — Думаю, вы заблуждаетесь, — не сдавалась Янси. Миссис Уэйкфилд оставила это без внимания. — Единственно, кого мой сын желает видеть, так это меня и свою невесту. Янси похолодела. — Н-невесту? — глухим голосом спросила Янси, ошеломленная, сознавая, что выдает себя. — Не знала, что мистер Уэйкфилд помолвлен. — Не понимаю, почему вам взбрело в голову, что вы вправе знать, — высокомерно заявила миссис Уэйкфилд. В душе Янси вновь шевельнулась надежда, глупая, слепая надежда. Боже, неужели Томсон только что сказал матери, что женится? По правде говоря, он уснул вчера, не дав ей произнести «да», тысячу раз «да», но… — И когда он?.. — Хотя это и не ваше дело, но я скажу: мой сын обручен с Джулией Херберт уже несколько месяцев. — Я… — У Янси перехватило дыхание, закружилась голова, и она побледнела. Но гордость, замечательное чувство, не позволяющее потерять лицо, пришла ей на выручку. — Ах да, Джулия. Думаю, они будут очень счастливы. С этими словами, из последних сил стараясь держаться прямо, Янси повернулась и пошла назад. На другой день она выписалась. От сиделок Янси узнала, что Томсона вычеркнули из списка тяжелобольных, дело шло к полнейшему выздоровлению. У нее полегчало на сердце, но это было единственным утешением. Однако тревога о нем не улеглась, и она не раз бралась за трубку в последующие сутки, чтобы позвонить в больницу, но каждый раз опускала. Ему и дела нет до нее, а она ведет себя глупо. К концу дня в субботу, не удержавшись, она все же позвонила в больницу, чтобы справиться о нем. — Самочувствие мистера Уэйкфилда позволило даже перевезти его, — сообщил ей уверенный голос. — Его выписали домой! — воскликнула Янси в изумлении: он не настолько окреп! Не может быть! — Домой его смогут выписать не раньше, чем через недельку-другую, — сообщили ей. — Его перевели в другую больницу? — поняла Янси. — Можно узнать, куда? — Сожалею, но я не имею права давать такую информацию. Янси заподозрила, что здесь не обошлось без вмешательства миссис Уэйкфилд. Та, безусловно, приказала не сообщать, куда его перевели, за исключением тех, кого она сама указала. Но Янси все-таки удалось разузнать у Гревиля, где Томсон. Гревиль постоянно общался с ней, справляясь о ее здоровье, и ему показалось естественным, что Янси интересуется здоровьем Томсона, поскольку она вела машину, когда случилась авария. Для нее было праздником, когда Гревиль сообщил ей, что Томсона выписали из больницы. Помимо цветов от Кевина Визи, Янси получила множество открыток с пожеланием выздоровления от мужчин транспортного отдела. Но когда ушибленное плечо настолько подлечили, что можно было приступать к работе, Янси пришлось серьезно призадуматься о будущем — так ли уж ей хочется вернуться? То, что ей нужна оплачиваемая работа, — ясно без слов. Но как встретиться с Томсоном? Или возить его? К тому же, как бы ей ни хотелось увидеться с ним, что это даст? Он помолвлен и в любой момент может жениться на Джулии, ей придется возить их… и это после того, что было между ними? Без долгих раздумий Янси позвонила Кевину и уволилась. — Может, передумаешь? Уверен, со временем ты вновь сядешь за баранку, — добавил Кевин, явно решив, что она уходит из-за аварии. — Спасибо Кевин, но я решила обучиться другой специальности. Янси найдет другую работу, но только не сейчас. Хотя телесно она и подлечилась, но душа ее болела, и чтобы все зажило, нужно время, которого теперь было предостаточно. Кузины не давали ей ничего делать по дому, и дни тянулись бесконечной чередой. Теперь у нее было время на раздумья. Она отчасти пожалела о том, что ушла из «Эддисон Керк», когда две недели спустя Гревиль сообщил ей, что Томсон вышел на работу. Да, она отказалась от возможности встретиться с ним, но выхода нет. Единственный выход — порвать с прошлым раз и навсегда. Но она все так же думала о нем, вновь и вновь возвращаясь памятью к первой встрече, когда он показался ей хмурым, неприветливым… А когда он улыбнулся… но об этом лучше не вспоминать. Янси понимала, что нельзя так близко принимать к сердцу их прошлые взаимоотношения, но ничего не могла с собой поделать. Разлюбить его было выше ее сил. Она вспоминала, как страстно они целовались, как близки они были к тому, чтобы с безоглядной нежностью предаться любви, как чудесно он повел себя, как только почувствовал ее сомнения. Ему хватило порядочности не уговаривать ее, поняв, что Янси еще не готова, хотя он был уверен, что она не станет сопротивляться, стоит только ему возобновить натиск. Ей нравились в нем внутреннее благородство и прямота. Не раз она слышала его переговоры по телефону из машины, когда он занимался делами или диктовал важные письма Веронике Тэйлор, и она знала, что он неподкупно честный. Она вспомнила… Честный? Мысли Янси вдруг остановились на бегу. Сердце, еле трепетавшее в груди, вдруг бешено заколотилось. А как же тогда она? То есть как он отнесся к ней? Его слова, поцелуи, предложение руки и сердца — и помолвка с Джулией Херберт? Как это связать с его честностью? Но даже если сбросить со счета, что в транспортном отделе работают самые отъявленные сплетники, которых ей доводилось знать, она и слыхом не слыхала, что у него с кем-то связь. Так можно ли поверить, что Томсон напрочь позабудет о невесте, целуя другую? Веский ответ напрашивался сам собой — нет! Янси обдумывала это и так и этак. Нужно честно во всем разобраться и не принимать желаемое за действительное только потому, что невозможно дальше оставаться между небом и землей. Он поцеловал ее, она ответила — да еще как! Но ведь он не оттолкнул ее, как надлежало бы помолвленному мужчине, порядочному мужчине. А Томсон вновь поцеловал ее, и не раз. Но мог ли он напрочь выбросить из головы, что другая женщина носит его кольцо? Кстати, а было ли кольцо на руке у Джулии? Янси не могла припомнить, но не могла и утверждать, что кольца не было. Янси почувствовала, что у нее в голове все смешалось. Если Томсон не помолвлен, он волен целоваться с кем заблагорассудится и предлагать руку кому угодно. Именно неясность и подтолкнула ее на другое утро к действиям. Хотя нервничала, робела, внутренне тряслась от страха, не в силах выносить неизвестность, Янси решила увидеться с Томсоном. Но помнит ли он, что просил выйти за него замуж? Ведь он был в тяжелом состоянии; если все же помнит, то должен получить ее ответ. Янси вздохнула с облегчением, когда обе кузины рано ушли на работу: она была слишком взвинчена, чтобы обсуждать это с кем бы то ни было. Янси не стала обращаться к администратору — боялась, что ей не разрешат пройти к Томсону. Однако, когда она вошла в лифт и стала подниматься, ее начали терзать сомнения, зудящие, скребущие душу и язвительные. Не выставляй себя в смешном виде, шептал зловредный дух. Абсолютная честность Томсона в делах вовсе не значит, что он такой же и в личной жизни. Да вокруг сколько угодно неверных мужчин, которые… Она подошла к его двери и подумала — вдруг его не окажется на месте? Ведь ей известно по собственному опыту, что иногда он вообще не появляется в офисе, а просит заехать за ним и отвезти по делам. Нет уж, пусть он окажется на месте! Она разрывалась от противоречивых чувств, когда, проскользнув мимо Вероники Тэйлор, взялась за ручку двери кабинета Томсона. Она подавила волнение, все еще мучаясь нерешительностью и понимая, что ее жизнь зависит от этого шага. Последнее, что ей запомнилось перед аварией, — Томсон садится в «ягуар», проводив Джулию до двери. Она напомнила себе, что он ни на миг не задержался, провожая ее до дома, и сразу же поспешил вернуться. Так ли должен вести себя помолвленный мужчина? При этой мысли Янси собрала все свое мужество, открыла дверь и вошла. Томсон был на месте. Он оторвался от стола, явно застигнутый врасплох. Ей сразу же бросилось в глаза, что он похудел, и у нее заныло сердце. Он смотрел на нее во все глаза, словно поражаясь ее нахальству — вот так прийти в его кабинет без предупреждения. — Как поживаешь? — Она с трудом сглотнула. — Не припомню, чтобы назначал тебе встречу! — резко оборвал Томсон, быстро приходя в себя после минутного волнения. Вот так прием! — Нежное обращение с невестой! У нее отпала челюсть от случайно сорвавшихся слов. Но когда Томсон, поднимаясь из-за стола, уставился на нее, явно ошеломленный, Янси не знала, кто из них удивился больше. Но она отчетливо поняла, что он впервые слышит об этом. Или именно этого и ждал? Она поняла, что пора уносить ноги. ГЛАВА ВОСЬМАЯ Томсон был словно громом поражен, и Янси стало ясно, что у него не сохранилось ни малейшего воспоминания о том, что он сделал ей предложение. — Я… извини! — сказала она дрожащим от волнения голосом и направилась к двери. Но Томсон оказался проворней и опередил ее, загородив проход. Глаза его смотрели пристально, что заставило ее насторожиться. — Объясни мне все! — приказал он. Он стал белым как мел. Его так потрясло ее заявление, что она его невеста? Или он еще не совсем оправился от аварии? — Ты не очень хорошо чувствуешь себя?! — воскликнула Янси. — Мне только вчера закрыли больничный лист. Это было в его духе: выйти на работу, не дожидаясь полного выздоровления. А до этого, вероятно, управлял делами из дома. — Мне не следовало беспокоить тебя, — вздохнула девушка. — От тебя с первой встречи одно беспокойство, — ответил Томсон, не отрывая от нее глаз, пытливо вглядываясь, словно читая ее мысли. — Как и от тебя! — Янси вздохнула как можно беспечнее, слегка ежась под его пронзительным, настороженным взглядом. Да, он умен и проницателен. — Ну, я пойду. Мне просто захотелось заглянуть и узнать, как ты. Ее крайне насторожило, когда в его глазах появилось задумчивое выражение. — Водители обыкновенно так и поступают, — сухо проговорил Томсон, по-прежнему не сводя с нее глаз. — На мой взгляд, ты неплохо выглядишь, — выпалила Янси, мечтая, чтобы он поскорее отошел от двери и освободил дорогу. — Ну, поиграли в любовь — теперь можно и уходить, — сухо произнесла девушка и чуть не застонала, пожалев о сказанном. Она боялась даже упоминать слово «любовь». Не надо было ей приходить, не надо! — К чему спешить? — спокойно заявил Томсон, держась непринужденно, хотя Янси чувствовала себя как на иголках. — Выпей кофе, — предложил он. — Это не светский визит, — поспешно отвергла она его любезное предложение. — Разумеется, нет. Но мы же друзья? — Мы вместе попали в аварию, — напомнила девушка, прекрасно зная, что он не нуждается ни в каких напоминаниях. Он стоял, молча взирая на нее. Янси много бы дала, чтобы проникнуть в его мысли, узнать, что у него на уме. Уж сейчас-то его живой ум не дремлет. Не отрывая от нее глаз, он глубоко вздохнул, а потом спокойно, наблюдая за ее реакцией, заявил: — Нас связывает нечто большее, чем авария, Янси. О боже! Неужели он хочет сказать, что знает о ее любви? Ей не вынести этого. — Может, пропустишь? — Она вновь попыталась выйти. Но он по-прежнему не шелохнулся. — Ты нервничаешь? Так не похоже на тебя, — все так же спокойно заметил он. — Н-нервничаю? Я? — возразила Янси и снова попыталась выйти, прежде чем этот пытливый мужчина разберется в причине ее нервозности. — Мне пора. Думаю, у тебя нет и минутки свободной для нежданных посетителей. — Будем считать это исключением. — Как любезно с твоей стороны! — Ну не придирайся же — ты можешь его больше не увидеть. Мысль показалась столь невыносимой, что Янси торопливо добавила: — Ты похудел! И в тот же миг пожалела об этом, потому что его взгляд оторвался на миг от ее лица и бегло окинул ее фигуру, отчего в его серых глазах появилась глубокая задумчивость. — Ты тоже не поправилась. Есть причина? — Мы же попали в аварию… Аппетита совсем не было. — «Да и любовь…», — подумала она. — Как ты теперь себя чувствуешь? — учтиво поинтересовался он. Сказать по правде, довольно мерзко. Но его обходительность и то, что он довольствовался ее ответами и не лез с расспросами, заставили ее расслабиться, и она невольно проболталась: — Тебя интересует, не болит ли у меня голова, то есть все ли с ней в порядке? — Нет, думаю все в порядке, но раз ты утверждаешь, что я сделал тебе предложение… — Он помолчал и поспешно добавил: — И ты приняла его? Несмотря на то что он, казалось, с нетерпением ждал ее ответа, Янси понимала, что все это игра, и это вызывало в ней досаду. — Ну, предложение-то ты сделал, но помолвлен ты не со мной, — резко ответила она. Томсон прищурился. — Я что — каждой женщине делаю предложение? — По словам твоей мамы, ты помолвлен с Джулией Херберт! — Джулией… — Томсон недоверчиво уставился на нее. — Мама сказала, что я помолвлен с Джулией? Он казался ошеломленным, но быстро овладел собой и схватил Янси за руку. — Мне бы надо знать, что с тобой вечно получается путаница, — произнес он наконец. — Пойдем присядем, и ты мне все расскажешь. — У тебя много дел, — попыталась возразить Янси, но Томсон был полон решимости. — Дела подождут! — твердо ответил он. — За моей спиной происходило что-то, о чем я и понятия не имею. Янси к тому времени совершенно расклеилась и чувствовала себя неуверенно. Что бы Томсону не пришло в голову разузнать, он непременно доберется до сути. Она рвалась сбежать, но ей так хотелось побыть с ним подольше, пусть это будет всего лишь обмен фразами, типа: «Приятно было работать с вами!» Но он настойчиво пытался усадить ее, а у нее, говоря по правде, подгибались колени. Лицо его тронула чуть заметная улыбка, когда она безропотно присела на диван. Томсон подошел к столу и приказал по громкой связи своему личному помощнику: — У меня посетитель, Вероника. Проследите, чтобы нас не беспокоили. Янси уставилась на него. Теперь ему не стоит волноваться, что она убежит: у нее не было сил подняться, а когда он подошел, придвинул поближе к ней кресло и твердо посмотрел в ее беспокойные голубые глаза — и подавно! — Не ожидал, что вы с мамой на дружеской ноге, — заметил он. — Особенно дружеская нога у нее! — Судя по твоим словам, это так, раз она пустилась обсуждать с тобой мою личную жизнь. — Я совсем не знаю ее, — настаивала Янси. — Просто мы встретились, когда я пришла навестить тебя. — Ты приходила не раз? — отрывисто спросил Томсон, и взгляд его вновь стал настороженным. Помнил ли он о ее посещении в тот день? Янси вдруг почувствовала себя в щекотливом положении. Поскорей бы выбраться отсюда, не уронив своего достоинства, но она не могла уйти, тем более когда он так неотрывно смотрел на нее. — Я приходила несколько раз, — призналась она, и оттого, что у него, казалось, занялось дыхание, а взгляд смягчился, ее сердце бешено забилось в груди. Но она боялась принять желаемое за действительное и торопливо продолжила: — Ну, мы оказались в одной больнице. Хотя едва ли ты пришел бы навестить меня, будь ты на ногах. — Даже не сомневайся, — уверил ее Томсон. — Как только я очнулся — сразу подумал о тебе. Не надо вкладывать в это особый смысл, Янси. Не упускай из виду, что ты его служащая, и естественно, что он… — Я был еще привязан проводками ко всяким штуковинам, когда мне самому захотелось увидеть, как ты… — Ты был еще слаб, — мягко произнесла Янси, понимая, что снова готова растаять, как ни старалась держать себя в руках. — Я пригрозил, что встану и найду тебя, — ответил он, подрывая ее стойкость. — Но ты был весь в трубках! — воскликнула она. — Наверно, поэтому незадолго до твоего побега от сиделок меня накачали чем-то, чтобы я утихомирился, — произнес он, к ее огромному удивлению. — Ты… ты помнишь, что я была у тебя в тот день? На этот раз она не удержалась от вопроса, потому что хорошо помнила, как он шутливо говорил о ее сиделках. — На тебе был розовый шелковый халат, — ответил он, и у Янси от волнения пересохло горло. — А ты помнишь… еще что-нибудь? — спросила она и тут же поспешила оправдаться: — Ты был накачан лекарством, и не думаю… — Я боролся со сном, — прервал он, но помедлил и, не давая ей отвести глаз, отчетливо произнес: — Но прекрасно помню, что просил тебя выйти за меня замуж. Сердце ее было готово вырваться из груди. Она с трудом овладела собой и выдавила беззаботную улыбку: — Ну, учитывая обстоятельства, поступлю благородно и не стану связывать тебя словом. Томсон глубоко вздохнул и, подавшись к девушке, долго смотрел на нее, а потом просто сказал: — Это очень и очень печально, Янси. — А сколько же вам нужно невест, мистер Уэйкфилд? — резковато спросила она. — Только одну. Я поговорю с мамой по поводу ее измышлений. — Измышлений? Томсон пристально посмотрел на нее. — Хотя я далеко не все о тебе знаю, все же берусь утверждать, что ты пришла сегодня не просто так. А раз уж ты потрудилась прийти, должен сказать, что Джулия Херберт всегда была для меня всего лишь другом. — Так мама выдумала про помолвку? — Да, — ответил он. И словно понимая, что ей непросто разобраться в этом, убедительно произнес: — Пойми раз и навсегда, Янси, что я никому, кроме тебя, не предлагал выйти за меня замуж. О боже, ноги снова отказывались слушаться ее. — Ты говорил серьезно? — набралась она смелости спросить, готовая умереть на месте, если он превратит все в шутку. Но он не смеялся. Казалось, он нервничает, что немало удивило ее. Но спустя мгновение-другое он мужественно признался: — Я не сразу пришел к этому, не сразу принял чувства, мысли, радость, которые ворвались в мою жизнь, как только я встретил тебя. — Он улыбнулся и, подавшись к ней, поцеловал в щеку. — Да, милая Янси, — мягко проговорил он, откинувшись назад и глядя ей в глаза. — Я не шутил. Янси смотрела на него с навернувшимися на глаза слезами. Он сказал это всерьез! Томсон действительно сделал ей предложение. Ей хотелось броситься в его объятия, крепко обнять. Но… в ней все еще говорила робость. Робость и крайняя неуверенность. — Это впервые… Мне как-то страшновато, — призналась она и обрадовалась, когда он улыбнулся и мягко взял ее не находящие себе место руки в свои ладони. От его прикосновения ей стало тепло на душе, и у нее хватило духу спросить, хотя от волнения голос звучал хрипловато: — Ты что-то сказал о чувствах и всем таком в день нашей встречи. — В тот день ты ворвалась в мою жизнь, — пробормотал он, и в его глазах Янси видела только радостное воодушевление. — Не говоря уже о том, что я все же не врезалась в тебя, хотя, признаюсь, была близка к этому, — проговорила она с улыбкой, несмотря на волнение. — Ты был не очень-то любезен. — Ясное дело, — возразил он. — Я жил в своем мире, всецело заполненном работой, человек, у которого нет времени на пустяки, и вот появляешься ты, там, где не надо, естественно едва не совершив аварию, и наговариваешь мне кучу дерзостей. — Ты бы мог уволить меня за это, — пробормотала Янси. — Что меня и озадачило, — признался он. — Озадачило? — Я просто не мог понять, почему не дал указание твоему начальнику избавиться от тебя. — И вместо этого послал за мной. — …Полный решимости сам сделать это, — улыбнулся он. Ее сердце бешено колотилось в груди. Его глаза смотрят на нее с нежностью! — Но ты же не уволил меня, — напомнила она, затаив дыхание. — Ах, моя милая Янси, ну как я мог? Ты вошла в мою жизнь, просто ворвалась в нее, и с тобой мой скучный мирок преобразился. Она подавила волнение. — Правда? — спросила она прерывающимся от волнения голосом. — Твоя милая Янси? — Ее вновь охватила дрожь. — Да, — ответил он. — И дивясь сам себе, чего ради трачу время на беседу с тобой — и затягиваю эту беседу, чувствую, что ты то и дело вызываешь у меня внутреннюю улыбку, так что об увольнении и речи не заходит… — Томсон помолчал и отчетливо произнес: — Теперь мне стало ясно, что ты уже тогда запала мне в душу. — О, Томсон, — пробормотала Янси, желая услышать как можно больше. — Что ты такое говоришь? — не смогла удержаться она. И к своему восторгу, убедилась, что он и не думает ничего утаивать. Глядя ей в глаза пристальным взглядом, вероятно читая по ее прекрасным голубым глазам, как она волнуется, как ей хочется все знать, он сказал: — Я говорю, моя милая, дорогая, часто несносная Янси, что я был занят, всецело предан работе, не тратил время на пустяки, но ты въехала, в буквальном смысле слова, в мой мирок, и он рассыпался вдребезги. Янси, не отрываясь, смотрела на него огромными глазами. — Но что же я такого сделала? — спросила она и выслушала целый перечень. — Ты опаздывала, выбирала кратчайший путь, оборачивавшийся лишним крюком, не говоря уже о том, что бак оказывался пустым, — начал он с улыбкой. — Ты смешила меня и, хотя я и твердил себе, что не вижу ничего забавного, вынуждала меня смеяться. Ты колотила меня. Отдавала кому-то мой гостиничный номер и хотела, чтобы я спал в кресле. На тебя нападал смех, когда… — Он смолк. — Ты превратила мою жизнь… в цирк, и теперь она нестерпимо скучна без тебя, — добавил он. Янси с трудом поборола волнение. — Ты думаешь, что я ужасное создание? — прошептала она. Томсон крепко сжал ее руки в своих и, глядя ей прямо в глаза, произнес: — Редкостное, и неудивительно, что я… влюбился в тебя! Она растерянно открыла рот, услышав от него такие желанные слова. — О, Томсон! — От волнения у нее перехватило дыхание. — Я говорю как надо, верно? — спросил он. — Янси, я так уверенно чувствую себя в делах, а сейчас с тобой как школьник! — Это замечательно, — торопливо заверила она. — Мне хочется, чтобы ты любил меня… и был таким же школьником. — Правда? — В нем все еще чувствовалось напряжение. Янси поспешила заверить: — Мне хочется этого больше всего на свете. Он вгляделся в ее лицо. — Ты так часто обманывала! Не пытаешься ли снова солгать? — Томсон, я больше не буду лгать тебе! — воскликнула она, придя в некоторое изумление оттого, что ему нужны ее заверения. — Признайся честно, что ты испытываешь ко мне? — живо спросил он. И хотя Янси уверенности в себе было не занимать, внезапно на нее напало крайнее смущение. — Я… — начала было девушка, но не смогла договорить. Она предприняла еще одну попытку. — Когда ты был в больнице и в очень тяжелом состоянии, я поняла, что, если тебя не станет, мне тоже не жить. — Любимая, — хрипловато произнес Томсон, пересел на диван поближе к ней и обнял. — Слава богу, что ты отделалась несколькими ушибами. — Ты справлялся обо мне? — Не раз, после того, как ты больше не пришла ко мне. — После того, как ты попросил меня… — Ее вновь охватила робость. — После того, как попросил выйти за меня замуж, — договорил он. — Я приходила на другой день, но твоя мама сторожила у двери. Томсон покачал головой. — Я и понятия не имел, что мама вмешивалась. И что ты приходила, — признался он. — Я узнал от Гревиля, что ты быстро идешь на поправку. А потом тебя выписали и ты ушла домой, не удосужившись заглянуть ко мне в палату; я понял без слов, что мое предложение для тебя — пустой звук. — И тебе не приходило в голову связаться со мной? — спросила Янси. — Ну, а как бы поступила ты на моем месте, дорогая? Два дня я прождал, не сводя глаз с двери, и сердце екало каждый раз, когда она открывалась. Когда я понял, что ты не придешь, то решил, что это и есть твой ответ. Прождав несколько дней, я больше не мог терпеть и поменял больницу. Янси забыла про смущение. — Томсон, я так люблю тебя! — воскликнула она. Он заключил ее в объятия, поцеловал, отстранился, смотрел на ее лицо, заглянул в глаза и вновь прижался губами к ее губам. — Когда ты поняла это? — спросил он, не разжимая объятий и явно желая знать все до конца. — Я начала догадываться в ту ночь, когда заехала за тобой с опозданием, в ту ночь, когда кончился бензин, — начала Янси, чувствуя, что может открыться ему до конца, а потому призналась: — Я завозила посылку матери одного нашего механика. Она живет в Дерби. — Не сказать, чтобы так уж далеко, — поддразнил ее Томсон. — Хотя у меня все сжималось внутри из-за того, что ты опаздываешь. А вдруг ты угодила в аварию? — Ты беспокоился из-за меня? — Как же она обожала его! — Молча сходил с ума, — признался он. — Позже, живую и невредимую, я держал тебя в своих объятиях и знал, что не хочу выпускать. — Значит, давно! — воскликнула она. — Прошу тебя, говори еще и еще, — молила она. Томсон улыбнулся широкой, чудесной улыбкой. — Что же сказать тебе, Янси? Рассказать, как я пытался убедить себя, что ты мне совершенно безразлична, хотя ты все больше занимала мои мысли? — Он рассмеялся, поцеловал ее в макушку и продолжил: — Даже когда я твердил себе, что не годится все время думать о тебе, что возьму другого водителя, у других оказывалась не та форма головы и руки на рулевом колесе были не те. Но хотя я и твердил себе, что мне больше подойдет водитель, который не будет дерзить, не станет лгать мне, не заставит меня выпачкаться в грязи, разгуливая по фермерскому двору, пришлось сознаться, что другим не удавалось развеселить меня. — А у меня получалось? Он кивнул. — Жизнь была невыносимо скучна без тебя, — признался он. — Теперь ты рядом. Мне не очень верится в это, но ты рядом. Все муки ревности… — Ревности?! — Ревности. — Он улыбнулся ей. — Кто пришел в ресторан разодетой, шикарно выглядевшей с каким-то парнем и?.. — И ты ревновал? — Я не отдавал себе в этом отчета, но мне изрядно подпортило настроение, что ты, вместо того чтобы, как я думал, в одиночестве пообедать в отеле — мне следовало быть готовому к тому, что от тебя можно всего ожидать, — появляешься в ресторане, улыбающаяся, с каким-то парнем, явно влюбленным в тебя. — Да мы знакомы с Чарли чуть не с рождения. Он просто приятель… — Знаю, — улыбнулся Томсон. — А на другое утро за завтраком я чуть не поддался твоим обольщениям. На меня это, конечно, не подействовало. Я, разумеется, решил не поддаваться твоим чарам. — Разумеется, — рассмеялась она. — Когда по дороге домой я поймал себя на том, что смотрю сзади на твою шею и мне хочется ее поцеловать, — признался он, — я решил принять неотложные меры. — Так вот почему ты вызывал кого угодно из водителей, но только не меня? — спросила она. — Я не хотел признаваться самому себе, — сознался Томсон. — Но сдался, не видя тебя всего лишь неделю. — Ты скучал по мне? — Пришлось сознаться, что Купидон настиг меня в ту ночь, когда я узнал принадлежащий компании «мерседес», заглянув на вечеринку. Ну кто еще мог бы пользоваться служебной машиной как своей собственной? — Ты рассердился? — Как я мог? У меня участился пульс при мысли, что ты где-то неподалеку. — Как я рада! — Ох, женщина, как ни странно, я прошел из-за тебя через ад, — проворчал он. — Мне казалось, я теряю рассудок. Янси рассмеялась в полном восторге. А потом, с мечтательным выражением в глазах, призналась: — В ту ночь — ночь, когда ты набросил на меня пиджак, — я чувствовала, что люблю тебя. — Янси! Ты знала это в ту ночь? Когда мы целовались и ласкали друг друга, ты знала? — Да, — вздохнула она. — Но ты назвал то, что произошло между нами, неудавшимся приключением. — Ну, в чрезвычайных ситуациях и мне доводится лгать. Янси, милая Янси, я никогда не забуду тот вечер, твои робкие и горячие ласки. Ты так завела меня, что, когда я осмелился поцеловать тебя на прощание, мое самообладание держалось на волоске. Наутро, трезво все обдумав, я решил держать дистанцию. Это было так чудесно, так невероятно, но, доверившись его честности, которую она распознала в нем, Янси с радостью верила каждому его слову. — Ты был обескуражен, когда меня прислали на замену, чтобы везти тебя в Манчестер? — подколола она. — Признаюсь, был очень рад вновь увидеться с тобой, — ответил он. — Но той ночью мне так захотелось поцеловать тебя, почувствовать в своих объятиях, что, во избежание соблазна, мне пришлось держаться отчужденно. — Ты и в ванной держался отчужденно, — поддразнила его Янси, все больше доверяя его признанию в любви. — Несносная женщина. Я совсем лишился из-за тебя самообладания. — Но ты сказал «так не годится», — напомнила она. — Я бы и сейчас так сказал. Но ты была не уверена в себе, как же я мог быть таким нахалом? — Рискуя показаться развязной девчонкой, признаюсь, что я бы не пожалела, — пробормотала она и в награду получила крепкий поцелуй. — Ты и вправду любишь меня, — проговорил он почти в изумлении, когда они наконец ослабили объятия. — Но почему ты думаешь, что тебя нельзя любить? — мягко спросила она. — Не думаю, я знаю себе цену. Когда мы вернулись из Манчестера, я пытался разумно разобраться в своих чувствах. Я-то влюбился в тебя всей душой. Но чем больше я думал об этом, тем ясней становилось, что ты, такая гордая, независимая и… эксцентричная, не полюбишь меня. Мы — разные. Я слишком мрачен. И я решил вычеркнуть тебя из своей жизни. Я припомнил все, что знал о тебе. Да, пару раз мы были совсем близки друг другу, а потом я снова терзался сомнениями, боясь, что ты, особенно после вечера с Джулией… Любимая, ты ревновала? — Нисколько. — Ложь была настолько явной, что ее и ложью трудно было назвать. — Я пошла и поиграла со знакомыми парнями. — Я бы тоже с большей охотой провел время на кухне, чем на концерте. — Ты знал, где я? — Я выходил проверить и встретил одну из горничных, она мне сказала, где ты. Потом мы подвезли Джулию… Дальше ничего не помню, а когда очнулся — страшно испугался за тебя. — А потом явилась я, — улыбнулась она. — А я так обрадовался, что и думать забыл о пустых обещаниях выбросить тебя из своей жизни и попросил выйти за меня замуж. Янси просияла в улыбке. — Вот что бывает, когда тебя застают врасплох. Томсон улыбнулся ей в знак любви. — Беда только в том, как устоять перед шприцем с каким-то снотворным. Мне удалось спросить, но я заснул, не дождавшись ответа. Он снова просит ее выйти за него? Янси показалось, что так и есть, но теперь она знала, что и он любит ее. Но эта столь несвойственная ей робость, которая, видно, приходит с любовью, снова напомнила о себе, и ее охватили смущение и неуверенность. Томсон выжидательно смотрел на Янси, а поскольку та не ответила, продолжил: — Когда ты не пришла больше, я подумал, что это и есть твой ответ. Неужели ты веришь, что я помолвлен? Янси глубоко вздохнула и повторила сказанную им фразу: — Хотя, должна признаться, я далеко не все знаю о тебе, берусь утверждать… — Она остановилась, чтобы продолжить своими словами: — …что твоя честность не вызывает сомнений. И хотя я не сразу разобралась — когда любишь, чертовски трудно разобраться, — у меня просто не укладывалось в голове, что ты допустил бы то, что было между нами, будь у тебя серьезные отношения с кем-то другим. — Любимая, — еле слышно произнес Томсон. — Стоит ли удивляться, что я люблю тебя до самозабвения? На лице Янси появилась мечтательная улыбка — все было так невероятно! — Ты не ответила мне. — Томсон слегка потряс ее. У нее вырвался вздох. — Томсон, — прошептала она, с любовью глядя на него, — если ты сможешь вынести мою маму, то я постараюсь смириться с твоей. — Принимаю это за согласие! — уверенно заявил он. Она была так переполнена чувствами, что не могла говорить, но все же выдавила из себя: — Буду только рада этому. А Томсон, услышав ее прерывистую речь, приглушенно и радостно рассмеялся и привлек к себе, прижавшись к ней губами. — Скучать не придется, — уверенно пробормотал он. Спустя месяц Ральф Проктор вел свою падчерицу по проходу церкви. За ними, разодетые в шелк и кружева, шли кузины Янси: черноволосая Фения и рыжеволосая Астра. Янси шла к мужчине, за которого собиралась замуж, все мысли ее были только о нем. Высокий, темноволосый, в элегантном костюме, он повернулся к ней, когда она оказалась рядом, и у нее чуть не замерло сердце — так хорош он был! У него, похоже, тоже занялось дыхание, когда он увидел ее в изысканном свадебном платье. Лицо невесты прикрывала фата, но он без труда мог рассмотреть его. Он поймал ее руку и, словно позабыв обо всем на свете, прижал к губам и поцеловал. — Никогда время не тянулось так долго, как в этом месяце, — тихо произнес он. — Мне тоже так показалось, — прошептала она. И они ласково улыбнулись друг другу, а потом Астра с Фенией взяли ее букет, вперед выступил викарий и пожелал радости, любви и согласии Янси Докинс и Томсону Уэйкфилду. После церемонии они позировали для снимков перед фотографами. — Благодарю, что вышла за меня, Янси Уэйкфилд, — ласково пробормотал Томсон, обхватив ее за талию. — А я тебя, мистер Уэйкфилд, сэр, — мягко отозвалась она. Они рассмеялись. Никогда прежде они не знали такого душевного согласия — и были так безмерно счастливы. Внимание! Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения. После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий. Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.